За темнотой моих век - Евгений Сергеевич Никитин

Все твое будет, брат.. — Рука моя хотела было обвиснуть, но Алекс ещё крепче ухватился в нее, начиная надавливать на мой указательный палец, вяло лежавший на курке, и, заметив это, Нурик, как будто духом восстал, понимая, что никакие изнывания, мольбы и предложенные деньги не помогут ему сегодня. — Ну давай, стреляй тогда, брат Ник! — Зубы его оскалились, дыхание участилось, а яростный голос воскликнул. — Только в голову, чтобы сразу! Чтобы не корчился здесь вам на потеху!

Напряжение росло в моей голове с неуловимой силой подачи электроэнергии, а палец все ближе и ближе был к сжатию. Но когда наконец раздался хлопок, рука моя дернулась в сторону, и по страшному везению пуля, не зацепив никого, отскочила от чего-то непробиваемого из предмета декора и увязла в стене. Спавший сгусток тока в сети нейронов позволил мне выдохнуть, и, придя в себя, я со всей дури вложил пистолет Алексу обратно в его руку, заявляя дерзко свое мнение.

— Он ещё ничего не сделал, чтобы лишать его жизни! — Красное мое лицо с жаром выпалило слова, и я оглянулся на всех, не кинув и процента периферийного зрения на лепетавшего тихим сапом фразы благодарности пленника.

— Поверь, когда сделает что-то ужасное, будет поздно, и тогда его смерть уже ничего не исправит. А вот сейчас.. — Алекс подошел ко мне снова и уже самостоятельно наставил пистолет на бедолагу, обессиленно смотрящего в пол и продолжающего тараторить слабым тоном восхваляющие меня словесные выбросы.

— Валите тогда и меня.. — Слова мои были жестче и плотнее любого металла, они содрогнули и Алекса, и Майера, и Кота, но только не Богова. Я лишь краем глаза заметил, как он сел на диван и преспокойно закурил, но за долю секунды я прочувствовал, как за личиной морского штиля его одолевает какое-то ощущение, будто впервые явившееся к нему. Нет, то была не сумятица, бесспорно одолевшая всех, то было что-то абсолютно другое.

Это неизвестное что-то, некий неизведанный человечеству уровень пиетета, придало мне сил, будто одобряя мой порыв пощады врага, и я встал между заряженным пистолетом в руке Алекса и изувеченным заложником, эмоции которого иссякли совсем, и он связанными руками схватился за обе штанины моих брюк, пряча изрыдавшееся лицо, как за каменной стеной миниатюрного замка.

Макс, в свою очередь, как друг, конечно, попытался отвести меня в сторону, но я рьяно оттолкнул его, крепко вжимаясь конечностями в свою изреченную позицию..

— Раз так.. — Алекс мельком посмотрел на Джека, а после, махнув тонкими нитками губ к острому подбородку, с безразличием опустил оружие. — Сами его отвезите в больницу или куда еще..

Он лениво, теперь относясь совершенно индифферентно ко мне и пленнику, зашаркал ногами в сторону, не проронив больше ни слова. Я тем временем тихо выдохнул, стараясь бесшумно выпустить скопившийся воздух, а потом решил осмотреться. Взор мой оглянулся сначала на Богова, лицо его все неизменно, подобно изваянию из самого крепкого камня, не провозглашало ни одной эмоции свету. После я перевел взгляд на Макса, растерянно собирающего обладание над разумом с бледным лицом, и только потом, вывернув глаза вниз, я заметил, что Майер ножом разрезал хомуты связанных рук узника. Теперь он точно избавлен от смертельной участи, естественно, подумалось мне..

— Вы спасли этого человека.. — Восхищению врача не было предела, он настолько настаивал на моем геройстве, что никак не мог усидеть на месте и все дергался на своем диванчике. — Ник, я горд, что знаком с вами… Вы себе не представляете, что я ощущаю, когда понимаю, сколько же мужества нужно было вам, чтобы встать меж смертью и ее жертвой..

— Да успокойтесь, прекратите красноречия выбрасывать зазря, — я сбил его речь, повысив свой тон, и с тяжким грузом под сердцем вылил из себя правду, которая будет гложить меня до конца моих дней. — Через час… После того как мы отвезли освобожденного в больницу и покинули его, неизвестные люди отрезали ему язык и убили, заколов его пару десятков раз в брюшную полость… Мне пришло сообщение ночью, примерно в момент его установленной смерти, но я спал, меня вырубило тогда, я перегрузил себя эмоциональным срывом..

— Боже.. — Врач закрыл рот обеими ладонями, страшась спросить меня. — Что же было написано в сообщении?

-”И пусть враг, угрожающий тебе душевным беспокойством за близких и друзей, сам его познает, восстав пред Создателем немым, истерзанным, убитым”.

Глава 17

Ужасающую новость мне принесли ранним утром скопившиеся своры внедорожников у моего подъезда, в одном из которых меня дожидался армянский законник, известный в криминальных кругах под именем Самсон. В то, наполненное солнечным светом, сентябрьское утро мне было необходимо явиться в международный аэропорт, где меня и моих товарищей ждал Майер со своими людьми. Знали ли подробности моего расписания армяне, нежданно материализовавшиеся у моего дома, как неуместная стая воронья, мне не известно, но присутствие их многочисленной диаспоры во дворе слегка озадачило меня, и вскоре, поборов подозрительное смущение, я все же вышел на улицу и строго, не быстро, но и не медленно, двинулся к своему автомобилю..

— С тобой хотят поговорить. — Смуглый мужчина с суровым лицом постучался в мое окно, появившись сразу же, как только я запустил двигатель.

Не претендуя на конфликт, ввиду своего единичного положения, я покорно вышел из машины и беспомощно засеменил за угрюмым верзилой. Мы прошли десятки лиц представителей армянской нации, ненавидящих меня всем сердцем, прежде чем я оказался у опущенного заднего окна одного из авто, снутри салона которого на меня взирали утопшие горем карие глаза, красные в своей оболочке от недосыпа и утраты, о коей их владелец и прибыл мне поведать. Лицо Самсона опухло от бессонницы, огромные мешки под его широкими веками расплылись нездоровыми чертами, а громадный нос стал самой настоящей сопливницей. Потеребив золотые запонки своей черной рубашки с вертикальными тонкими белыми полосками и взобравшись очередным слизким подтеком в широких ноздрях, он все же, взгрудившись силами, вымолвил слово.

— Нурик рассказал мне все, позвонив вчера ночью из больницы.. — Гигантская ладонь вылезла из-за пределов окошка, и Самсон с большим уважением пожал мою руку. — Ты поступил так, как никто из нашего брата не смог бы..

— Да брось, жулик, рассыпаться сантиментами, — я убрал клешни в карманы брюк после пожатия, сказав свою реальную точку зрения на мой якобы подвиг. — Я сделал это лишь для того, чтобы спать спокойно, зная, что на моих руках крови нет..

— Есть, Ники, — та же крепкая рука с неведомой мне хищной реакцией схватила меня за пиджак