Тропа изменника - Валерий Георгиевич Шарапов

вспоминал, как было хорошо в постели. Думать о работе не мог, образ сэра Кэрадайна вызывал немедленную тошноту. Париж — город любви, по уверению многих. Люди преувеличивают, город как город, много грязи, толпы мигрантов, его очарование явно преувеличено. Но все же как-то действует, есть в нем что-то играющее на чувствах… Он насилу уснул, но ненадолго. Смотрел из-под прикрытых век, как по номеру блуждает привидение, закутанное в одеяло, бегает в туалет и обратно, демонстративно на него не смотрит. Почему в одеяле? Эта мысль как-то прилипла, но предрассветный сон все же сморил…

Здание советского посольства располагалось на бульваре Ланна в 16-м округе. Бульвар гудел, потоком неслись машины. В это строгое здание четких геометрических очертаний с фальшколоннами и выступающей, как шляпка гриба, крышей дипмиссия переехала двенадцать лет назад. В плане — правильный четырехугольник с замкнутым внутренним двором. Андрей из таксофона позвонил в посольство. Номер телефона всплыл в голове — просто отворилась нужная ячейка в коридорах памяти. Попросил позвать Всеволода Шаргина — еще одного старинного знакомого. Когда-то, как и с Никитой Горбуновым, вместе учились, потом дорожки разошлись, но иногда виделись, перезванивались — если вдруг оба оказывались в Москве. Шаргин имел для прикрытия несложную должность при посольстве, на самом же деле курировал хиреющую сеть нелегалов и завербованных агентов. Шаргина пообещали позвать — и Андрей облегченно вздохнул. Жив еще, курилка…

— Шаргин слушает, — прозвучал в трубке строгий голос.

— Кравцов говорит и показывает, — проворчал Андрей.

— Не понял, — изумился Шаргин и что-то переключил в аппаратуре — видимо, активировал защиту от любопытных ушей. — Ты звонишь из городского таксофона?

— Я в ста метрах от вашей лавочки. — Кравцов усмехнулся. — Выходи, подлый трус.

— М-м… — затянул тягомотную песню Шаргин. — Рад, конечно, слышать твой голос, но я тут как бы работаю… Ладно, дела подождут, считай, что заинтриговал. Разворачивайся и уходи отсюда. Пройдешь еще сто метров, переходи дорогу по светофору — и по Де Ризоль. Пройдешь какую-то церковь или монастырь… я, к своему стыду, в религиозных объектах пока не силен — и за этим объектом для отправления религиозных потребностей увидишь сквер. Мадонну с младенцем узнаешь? Хотя не ошибешься, там других скульптур нет. Жди через полчаса. Я правильно понял, что ты не горишь желанием зайти в посольство?

— Да, особого желания нет, — признался Андрей.

Он повесил трубку и двинулся в указанном направлении. В Париже было тепло в отличие от Британии, зеленели каштаны, люди ходили раздетыми. Меры предосторожности лишними не показались. Сева Шаргин вышел из здания посольства через двадцать пять минут. Он был один. Посмотрел на часы и уверенно зашагал к светофору. Кравцов находился в кафе напротив за витринным стеклом. Дожевал круассан (если не всматриваться, тоже еда), допил остатки кофе и покинул гостеприимное заведение. С официантом он рассчитался сразу — когда принесли заказ. Во рту осталось приятное кофейное послевкусие. Шаргин ни с кем не контактировал, беспокойства не проявлял. Стройный 35-летний мужчина в добротном двубортном костюме пересек дорогу, ступил на узкую Де Ризоль. Кравцов наблюдал за ним из-за тумбы с афишами. Группа захвата следом не шла. Шаргин еще раз перешел дорогу, он не оборачивался. Кравцов двигался приотстав — по другой стороне, регулярно проверяя тылы. Религиозный объект действительно имел место — затянутый сеткой, он был на реставрации. Возились рабочие в строительных жилетах. Со сквериком на задворках все было в порядке, до него разрушительная сила еще не дошла. Шаргин свернул за деревья, пропал. Зеленая зона занимала четверть гектара. Здесь обильно произрастал ягодный тис, лавочек хватало — даже рядом с упомянутой Мадонной, скорбный лик которой был известен даже неверующим. Шаргин сидел на лавочке и вертелся — какого, спрашивается, его выдернули с работы?

— Падай, ты убит, — пошутил Кравцов, вырастая из-за спины старого товарища.

— Блин, ты как смерть — всегда некстати, — посетовал Всеволод, но заулыбался, встал, обнял старого товарища. — Сижу, понимаешь, как дурак, а его нет… А-а, догадался, — сообразил Шаргин, — ты меня пас — не приведу ли кого. — Помолчал, опровержения не дождался. — Вот черт, Андрюха, все так плохо?

— Скверно, — признался Кравцов. — Ладно, сам-то как? Давно о твоих похождениях не слышали.

— Работаем, — пожал плечами Шаргин. — Пытаемся сохранить хоть что-то из того, что создавали десятилетиями. Воюем с начальством-вредителями. Ты не удивляйся, нам теперь все можно. Даже французы перестали за нами следить — давненько мы им не причиняли вреда. Через месяц обещают в Москву вернуть. Сашка с Женькой уже заждались. Евгения — это жена, — начал он объяснять, увидев вопросительное выражение в глазах собеседника. — Ты ее знаешь, просто забыл. Другой жены у меня не было. Александра — дочь, ей шестой годик миновал, растет как на дрожжах. В принципе, знает, что где-то есть папка, но как он выглядит, наверное, не помнит… Закурить дашь? А то я выскочил, свои забыл.

Закурили, пару минут наслаждались покоем. В сквере гуляли в основном пенсионеры. Мимо проехала инвалидная коляска, ведомая ветхой старушкой.

— Повествуй. — Шаргин выбросил окурок в урну. — Бесконечно рад тебя видеть, но работа — святое. В Москве встретимся, там и посидим обстоятельно, пожалуемся друг дружке на жизнь. Как там Никита Горбунов, цел еще?

Секретные протоколы уже не работали. Спасать ситуацию нужно было любым способом. Всеволод слушал внимательно, потом начал как-то бледнеть, кожа натянулась на скулах. Жестом попросил сигарету, снова задымил.

— Да уж, влипли вы с вашей шпионкой из туманного Альбиона… Мне жаль, Андрей, но пару дней назад стало известно, что генерал Григорьев арестован за поддержку заговорщиков из ГКЧП, с ним работают следователи…

— Что? — Кравцов онемел. Новость оглушила, в первые мгновения он не поверил. — Чушь полная, Петр Ильич не мог, он же не идиот…

— Такая информация прошла по закрытым каналам, — пояснил Шаргин. — Врать не будут, не тот случай. Я тоже не думаю, что генерал принимал участие, — это изначально была безжизненная авантюра. Но его могли подставить, недоброжелателей у Петра Ильича хватало. Разберутся, но сколько крови выпьют, да и здоровье у Григорьева не богатырское… А Никита Горбунов… Блин, кто бы мог подумать, что окажется такой паскудой… — Шаргин удрученно покачал головой. — Что поделать, время такое, вся гниль из людей лезет наружу, зарабатывать надо, а каким образом — уже не имеет значения. Раньше — идеалы, партия, даешь коммунизм; мутили, конечно, но все же с оглядкой. А теперь все запреты сняли, делай что тебе заблагорассудится… Хорошо, что ты из него гуляш сделал, полностью одобряю, но все же следовало узнать, на кого он работает… А кто за вами, говоришь, гоняется, кроме МИ-5?