Белорусское небо - Сергей Иванович Зверев

— Слушайте, товарищ лейтенант, — вдруг нахмурилась девушка. — Я, между прочим, о лошадях думаю, я не напрашивалась на ваши похвалы! Я не об этом говорю!

— Да почему же мне тебя не хвалить? — устало рассмеялся Канунников. — Если молодец, то молодец. А о еде для лошадей подумаем, когда немного отдохнем. Сейчас главное — люди!

— И люди главное, и лошади, — отмахнулась Зоя. — Это же все связано. И вообще, я не спорить к тебе подошла, Саша. Когда мы проходили сюда, я видела у леса два стога.

Канунников удивленно уставился на Зою. Вот тебе и девушка, вот тебе и слабый пол. Пока мужчины, значит, еле ноги волочили, девушка успевала по сторонам смотреть и увидела сено для лошадей. Спортсменка, ничего не скажешь! А ведь права девчонка. Лошади сейчас для отряда значат многое. Если бы не Звездочка с Соколиком, пришлось бы и оружие, и патроны, и Светлану тащить на себе. А так удалось забрать из вагона топор, пилу, запасы еды, которые имелись у убитых немцев.

— Где, показывай! — решительно потребовал лейтенант и открыл дверь.

Они вышли из бытовки, проходя мимо привязанных лошадей, потрепали тех по шеям и гривам. У разбитых ворот Сашка с Зоей пролезли в небольшую щель и очутились на улице. Впереди расстилалось обширное пространство, которое когда-то занимали подъездные пути. Дальше у самого леса, чуть выше остатков деревушки, под снегом виднелись две небольшие копны. Именно из-за снега лейтенант их и не заметил. А вот Зоя именно сено и искала взглядом, когда они двигались от железной дороги в поисках убежища. И нашла! Копны были не очень большие — не выше трех метров. Даже отсюда, с расстояния больше полукилометра, он видел чернеющий стержневой шест каждой копны, под снегом виднелись обрывки старого брезента, которым они были накрыты. Далеко! Да и сена не так много, но двум лошадям какое-то время удастся продержаться. Нужно только придумать, как перетаскать сено сюда, под крышу цеха.

Пока лейтенант с Зоей смотрели на сено и думали, в бытовке найденную посуду отскоблили песком, сполоснули кипятком, и теперь на печке разогревалась мясная каша, а в чайнике уже закипала вода. Романчук встревоженно посмотрел на Сашку, но сразу понял, что опасности нет.

— Петр Васильевич. — Канунников начал говорить, сев рядом с командиром на лавку, но поперхнулся от аппетитных запахов горячей еды.

— Ты чего? — усмехнулся капитан.

— Это от голода, — отозвался Сашка. — Там у леса две копны сена. Зоя разглядела. Если их перетащить сюда, то мы сможем кормить лошадей. А они нам нужны и для разведки, и для далеких рейдов. Да и вообще для перевозки грузов. Может, мы санями еще разживемся или сами сделаем. Тогда у нас мобильность повысится!

— Ты меня не агитируй, — рассмеялся Романчук. — Я в тактике тоже немного разбираюсь. Но сейчас надо всем отдохнуть. И лошадям тоже. Ты лучше наблюдение организовывай, лейтенант. А то мы осоловели все, а немец может по нашим следам сюда прийти. Вдруг они спохватились и сейчас выслали дрезину с солдатами на поиски пропавшего вагона.

— Дрезина — не так страшно, — проворчал Сорока. — А вот если бронетранспортер и машина с солдатами из какого-нибудь ближайшего села нагрянет, тогда они вполне могут по нашим следам кинуться.

— Ну, нагрянут, значит, встретим, — глубокомысленно заметил Лещенко, держа двумя руками горячую кружку. Он толкнул своего друга локтем. — Верно, Сенька?

— Верно, — кивнул молодой инженер. — Но мы из лагеря не для того бежали, чтобы отсиживаться. Сами боя с ними ищем, хотим бить врага. А что касается сена, то покумекать можно. Между прочим, раньше в деревнях его носили на двух жердях. И нужно для этого два человека. Но здесь этот вариант не годится — далеко нести и ветром все растреплет. Волокушу делать надо и придумывать, чем сено накрывать, пока везем, чтобы не раздуло ветром.

Когда все немного подкрепились и согрелись, командир разделил боеспособную часть отряда на три части. Зою с инженерами он оставил в лагере, чтобы они соорудили из подручных средств что-то, на чем можно было перевезти сено в цех. Канунникова с Игорем он отправил к мосту, чтобы понять, можно ли ждать оттуда появления немцев. Сам капитан с особистом отправился по своим следам через лес, посмотреть, что творится на железной дороге.

— Всем приказ! — строго сказал Романчук, прежде чем партизаны отправились выполнять задание. — Если услышите звук боя, значит, немцы пошли по нашим следам. С малыми силами они не пойдут в лес. Значит, силы большие. И значит, тем, кто в лагере, нужно быстро собираться и уходить подальше в лес. Не бросаться на помощь, не погибать всем вместе бестолково и бесцельно, а уходить. Прошу всех понять, что мы вернулись на родную землю не для того, чтобы умирать в первом же бою. Мы должны здесь устрашить врага так, чтобы он боялся нос высунуть, боялся близко подойти к лесу. Каждый должен понять, что мы здесь в немецких тылах самая важная боевая единица. Нас не нужно забрасывать, мы сами пришли. И мы источник информации о враге для нашего командования, мы можем стрелять и взрывать, оказывать любую другую помощь Красной армии.

Партизаны начали собираться. Из всего скудного запаса одежды большую часть передавали тем, кто уходит на мороз, кто идет выполнять задание. Те, кто оставался в лагере, находились в тепле. Канунников, надевая холодные ботинки, с ожесточением думал, что пора заканчивать с сопливыми иллюзиями и принимать законы войны как определяющие на данный момент. Конечно, с одной стороны, было некрасиво и как-то недостойно командира Красной армии снимать сапоги с убитых в вагоне немецких солдат. Но командир отвечает за боеспособность своих солдат, да и свою собственную тоже. Без боеспособности не выполнить приказа, а основа основ армии — это выполнение приказа командира, выполнение любой ценой. Командир должен быть уверен, что его приказ будет выполнен. Вот и вся философия. Снял бы сапоги с убитого немца, и сейчас бы ногам было тепло и сухо.

Романчук остановился на опушке и подождал, когда его догонит Сорока. Прошлых следов партизан видно не было. Небольшой снег и низовая метель укрыли все вокруг. Особист принялся рассуждать о том, что вот передохнет отряд и снова пустится в путь на восток — на соединение с частями Красной армии. Пограничник слушал, не перебивая рассуждения своего напарника. Он сейчас думал о том, прав Сорока или нет. Может, сам Романчук заблуждается. Он военный, командир, и больше всего пользы от него будет