Белорусское небо - Сергей Иванович Зверев

— Они не дураки, — ежась на ветру и втягивая голову в плечи, отозвался Лещенко. — Если опасно, то ты их прыгать не заставишь.

Поезд стал набирать скорость. Вот уже вагон отстал на метр, потом на два метра. Инженеры переглянулись и, согласившись друг с другом, снова полезли на крышу вагона. Из люка показалась голова Канунникова.

— Ну что, ребята? Получилось?

— Порядок, лейтенант, — отозвался Бурсак. — Помогите забраться, руки и ноги не слушаются. Закоченели все.

Инженеров затащили в вагон. Попадав на сено, они подобрались к горячей печке, протягивая к ее железным бокам покрасневшие руки. Елизавета и Зоя уже наливали в кружки горячий чай. Романчук с лейтенантом откатили немного одну дверь и стали всматриваться в ночь. Лесной массив закончился, и железнодорожные пути снова потянулись через открытый участок. Что было вдали, не разглядеть. Постукивали колеса на стыках рельсов, гул состава уже исчез где-то впереди, и сейчас слышался только шум ветра. Ни огонька, никаких признаков городов или сел, даже просто одинокого жилья. Но все равно в душе каждого сейчас звучало: Родина, мы дома, добрались…

В тишине морозной ночи вагон катился по рельсам все медленнее и медленнее, и только металлический звук колес заставлял сжиматься сердце: ну скорее же, скорее останавливайся. Еще несколько минут, и товарный вагон наконец замер. Первыми с автоматами на изготовку выпрыгнули из вагона Канунников и инженеры. Снега под ногами было не очень много. Сугробы намело лишь там, где был кустарник, и в овражках. В пределах видимости никакого жилья: ни огонька, ни лая собак.

— Отойдите, — послышался голос Зои.

Девушка подвела к краю вагона гнедого жеребца, держа его под уздцы. Конь храпел, пятился, крутил головой и никак не хотел прыгать в снег. Увы, сделать настил, чтобы спокойно свести по нему коня, было не из чего. Романчук и Сорока помогли спуститься женщинам, последним спрыгнул Игорь, подав вниз несколько автоматов и ящик с патронами.

— Зоя, брось! — крикнул юноша Луневой. — Ты же видишь, не пойдет он. Высоко!

— Высоко? — сердитым голосом ответила девушка. — А вы видели, как лошади умеют прыгать?

И тут Зоя решительно запрыгнула на спину гнедого, властной рукой подобрала повод, остановила жеребца, который крутился под ней вправо и влево. А потом ударила пятками под бока, хлестнула поводом, и жеребец, заржав, храбро бросился в снег. Он присел на передние ноги, и всем показалось, что гнедой сейчас рухнет, полетит через голову и придавит Лизу, но конь удержался, подпрыгнул и оказался на ногах. Гордо выгибая шею, гнедой прошелся по снегу боком и снова призывно заржал. И тут, на удивление всем, молодая кобылка тоже прыгнула вперед, по шею зарывшись в свежий снег. Лейтенант, спотыкаясь и падая в снегу, успел подбежать к лошади и схватить ее под уздцы.

— Ну ты и наездница! — восхищенно крикнул он Зое. — Кавалерист-девица! Как в войну тысяча восемьсот двенадцатого года была такая же храбрая девушка.

Как ни старались партизаны, сколько ни пробовала Зоя сводить лошадей под уздцы, садиться верхом и понукать прыгать в снег, больше покинуть вагон никому из лошадей не удалось. Романчук приказал оставить лошадей в покое. Сделав из двух матрацев вьючные мешки, туда сложили небольшое имущество партизан и перекинули через спину кобылы, которую тут же назвали Звездочкой из-за белого пятна на лбу. Жеребца окрестили Соколиком и на него посадили пока еще слабую Светлану.

Романчук повел отряд к лесу, который казался гуще, деревья в котором были выше. Люди шли, кутаясь в старенькие пальто и куртки, которые еще как-то выручали в Польше для того, чтобы ходить в них по городу. Но в чистом заснеженном поле они не спасали от холода, так же как не спасали тонкие брюки, городские ботинки. Люди старались идти быстро, чтобы хотя бы в движении согреваться, но усталость быстро взяла свое. Романчук шел впереди и, часто оглядываясь, подбадривал:

— Идем, идем! Еще немного! В лесу будет теплее. Там нет ветра. Пока идем — не замерзнем.

Многих, даже лейтенанта Канунникова, начало одолевать отчаяние. Ну дойдем до леса, а дальше что? А если немцы скоро придут за потерянным вагоном? Они же все быстро поймут. И со свежими силами да на машинах или бронетранспортерах, они пеших уставших людей настигнут вмиг. И тогда конец, тогда останется только принять бой и погибнуть, забрав с собой на тот свет хоть немного врагов.

— Еще немного, товарищи, — говорил он вполголоса, идя вперед, наклонив голову и поднимая повыше воротник пальто. — Надо идти, идти надо.

Потом упал Сорока. Инженеры подхватили его под руки, но особист дышал с хрипом так тяжело, что партизаны не решились его даже поднимать. Подошедший Романчук распорядился посадить капитана на Звездочку. Уставшие люди с трудом подсадили Сороку, и колонна двинулась дальше. Никто не понимал, как долго они идут, сколько уже прошли километров. Может быть, отряд уже ходит по кругу в лесу, но следов пока не попадалось. Канунников надеялся, что командир как опытный пограничник выведет их в безопасное место, где можно будет передохнуть, может быть, немного согреться. Зоя Лунева, которая вела под уздцы гнедого, стала часто падать, проваливаясь в снег. Девушка устала, даже ее тренированный организм начинал сдавать. Лещенко уже шел, опираясь на плечо своего молодого товарища. Только Игорь и Елизавета шли по обе стороны от Соколика и не отставали, готовые помочь Светлане, если она начнет падать с лошади. Канунников думал, что надо догнать Романчука и спросить его, что же дальше, но сил прибавить шага у него не было.

И тут командир остановился. Зоя едва удержала лошадь и упала сама, повиснув на поводьях Соколика. Люди дышали с трудом, с хрипом. Они стояли и смотрели на командира и только спустя почти минуту поняли, что увидел Романчук. Лес как будто расступился, и перед партизанами открылась страшная картина последствий войны. Впереди над заснеженным руслом реки громоздились искореженные железные арки взорванного железнодорожного моста. На противоположном высоком берегу еще стояли опоры, а вот в русле реки и на пологом ближнем берегу все рухнуло. Железнодорожные пути уходили куда-то за лес, и, видимо, по ним давно никто не ездил. А примерно в километре от моста за лесочком виднелись какие-то разрушенные сооружения.

— Это когда-то было железнодорожным депо ремонта подвижного состава, — хрипло пояснил Лещенко, подойдя к командиру. — Все разбомбили, наверное, еще летом. Надо туда. Там хоть какой-то закуток без ветра можно найти. Люди уже падают от усталости.

— Да, пошли туда, — согласился Романчук.

От инфраструктуры станции не осталось ничего, только