Вы не поверите! - Питер Чейни

в жизни хочет позаботиться о сестре. Я встаю и говорю ему:

– Ладно, Бадди. Уговаривать не буду. Решайте сами. Если вы не уйдете со мной, я уйду один. Те, кто сюда нагрянут, со мной церемониться не будут.

Он кивает:

– Если вы действительно федерал, уходите, пока есть время. Я остаюсь. Что бы со мной ни случилось… потом передайте отцу: я пытался все исправить.

– Хорошо, приятель. Я так и скажу. Прощайте.

Подхожу к Бадди и протягиваю руку. Он делает то же самое. И тогда я левой рукой зажимаю его запястье и врезаю по физиономии так, что слышно, наверное, в Японии. Бадди оседает на пол. Челюсть у парня крепкая, поскольку кожа на всех моих костяшках содрана. Я опускаюсь на колени, подхватываю его руку, закидываю себе на шею и поднимаю его. Главное сейчас – выбраться отсюда, вытащить Бадди и добраться до машины Ардены. Надеюсь, она не запоздает. Если парень очухается, мне придется угостить его снова.

Пристраиваю его на стул. Он сидит, как марионетка, свесив руки и запрокинув голову. На каминной полке замечаю фонарик. Хватаю его, выхожу в коридор и начинаю обследовать другие комнаты. Не обнаруживаю ничего, кроме плаща и шляпы. Несу их туда, где оставил Бадди, накидываю плащ ему на плечи, а шляпу сую в карман. После этого приподнимаю его со стула и взваливаю себе на плечо.

Оглядываю комнату и облегченно вздыхаю. Если повезет, я все-таки завершу эту тяжелую работенку. Этак через полчаса, отделавшись от моей подружки Ардены, я окажусь в здании консульства. Там начну закручивать гайки, и тогда шайке останется только гадать, откуда на них валятся беды. Я мысленно аплодирую самому себе. Настроение заметно улучшается.

Поворачиваюсь и с Бадди на плече иду к двери. Успеваю сделать пару шагов, как вдруг она открывается. У меня отвисает челюсть. Я настолько ошарашен, что едва не роняю Бадди. Еще бы тут не удивляться! Передо мной стоит тот, кто должен бы сейчас грустить в парижской камере, но никак не стоять напротив меня. Нет, мне не привиделось. Это действительно Зельдар.

В руках у него маузер, нацеленный мне в живот. Он улыбается и явно доволен собой.

– Добрый вечер, мистер Коушен, – говорит он. – Рад видеть вас снова.

Не знаю, парни, бывало ли у вас, когда кишки в животе вертятся, как на карусели. Сейчас у меня внутри как раз такой аттракцион. Я смотрю на этого остроносого, похабно ухмыляющегося сукиного сына и готов отдать два пальца, лишь бы оказаться с ним в одной запертой комнате – без оружия и свидетелей.

Черт возьми! Похоже, это конец истории, и я продул всухую. Все мои ухищрения, умопостроения и прочая дребедень… к чему они привели? Ровным счетом ни к чему.

Поворачиваюсь и опускаю Бадди на стул. Он начинает приходить в сознание. Встаю к Зельдару спиной и щиплю Бадди за нос, помогая ему очухаться.

Он открывает глаза и бормочет:

– Я не пойду… Я же сказал, что никуда не пойду…

Мне смешно.

– Надо же, удивил. Оглянитесь по сторонам, умник. На сей раз вы чертовски правы. Вы никуда не пойдете. Я тоже. Да и вообще никто. Нам крышка.

За спиною Зельдара появляются двое парней. Он по-прежнему держит меня на мушке и улыбается. Смотрю на него. Сейчас он кажется мне крупнее, да и держится прямее. В Париже он выглядел сутулым замухрышкой. Здесь же – хозяин положения.

Один из вошедших вскидывает правую руку и обращается к Зельдару:

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – отвечает Зельдар.

– Хайль Гитлер! – произносит второй.

Вот так, ребятишки!

– Мои поздравления, герр капитан, – говорит Зельдару первый. – Простите, что разминулись. Ожидали вас, как и условились. Но затем фрейлейн Ванделл позвонила и сообщила, где вас искать.

– Отлично, – отвечает Зельдар.

Он обыскивает меня, забирает люгер и передает одному из парней. Потом говорит:

– Отведите Перринера в соседнюю комнату. Капитаны вот-вот должны подойти. Перринер отдаст им распоряжения. После этого исчезаем отсюда.

Один из парней щелкает каблуками, затем вместе с другим поднимает Бадди со стула и ведет к двери. Зельдар обращается к нему:

– Герр Перринер, я еще раз подчеркиваю: вы должны в точности передать капитанам распоряжения, полученные ранее. Им необходимо отвести суда к главной пристани в устье Эмса. Там они и команда сойдут на берег и будут ждать буксир из Дельфзейла, который прибудет завтра. Этот буксир заберет и вас. Мы решили, что вы поплывете с нами. Если безукоризненно выполните наши распоряжения, то через два дня окажетесь в Англии и встретитесь с сестрой. Вам понятно?

Бадди молча кивает. Его уводят.

Зельдар подходит к стулу, на котором я сижу, и смотрит на меня с высоты своего роста.

– С каким бы удовольствием я застрелил такую американскую свинью, как вы, – говорит он. – Добавили мне хлопот. Но было бы неразумно шлепнуть вас прямо здесь.

Он достает сигарету и закуривает.

– Для вас, друг мой, я придумал великолепный сценарий, – продолжает он. – Вы тоже поплывете с нами. А дальше убедитесь, что жизнь в одном из наших концлагерей… если это вообще можно назвать жизнью… не очень-то располагает к вашей легкомысленной манере рассуждать. Для таких, как вы, у нас, в Германии, есть превосходная система перевоспитания.

Я отвечаю грубым звуком. Зельдар бьет меня по физиономии с такой силой, что я едва не падаю со стула. И все это время он не перестает улыбаться. Похоже, этот Зельдар умеет быть очень жестоким. И действует спокойно, без шума.

– Вас, вероятно, удивит, а может, и расстроит, – продолжает он, – но нашему маленькому успеху мы отчасти обязаны вам. Честное слово, я не собирался ехать в Дельфзейл и проверять, как все движется к завершению. Если бы не вы, остался бы в Швейцарии, где у меня полно других забот.

Он присаживается на стол и языком разгоняет сигаретный дым.

– Не представляю, как вам взбрело в голову заставить эту эксцентричную даму Риллуотер звонить мне глубокой ночью и требовать спешно ехать к ней. Но вы сочли такой ход очень умным. Однако не учли, что подобное предложение вызовет у меня подозрения. С какой стати миссис Риллуотер обсуждать со мной отъезд Джеральдины Перринер из отеля «Дьедонн»? По натуре я человек любопытный и потому согласился приехать. Было интересно услышать, что она скажет. А она всего-навсего предложила мне утром отправиться прямо в лапы французской полиции.

Зельдар пожимает плечами.

– Это никак не входило в мои планы, – продолжает он. – Тогда-то я и решил, что пора покинуть Париж. Даже не стал возвращаться в квартиру. Однако по пути на вокзал – опять-таки из желания удовлетворить любопытство – проехал мимо. Полицейские тщательно прятались в подъездах соседних домов, ожидая моего возвращения. – Он громко хохочет. – Надеюсь, они до сих пор там ждут. Альфонса Зельдара им при всем желании уже не поймать, поскольку такового не существует. – Он щелкает каблуками. – Разрешите представиться: капитан Эмиль Майншмидт, офицер разведки рейха. К вашим услугам, герр Коушен.

Он шутовски кланяется. Затем подходит к двери и что-то рявкает по-немецки. Входит один из парней:

– Капитаны судов уже едут сюда, герр капитан. Через несколько минут должны появиться.

– Отлично. А этого джентльмена мы отведем в другую комнату. Я хочу ему еще кое-что рассказать.

Парень достает пистолет и тычет мне в бок, требуя выходить. Мы идем в другой конец коридора. Я оказываюсь в комнате с прекрасной мебелью и растопленным камином.

Следом входит Зельдар, по-прежнему держа в руке маузер. Парень исчезает.

– Устраивайтесь поудобнее, дорогой герр Коушен, – говорит Зельдар. – Вам осталось недолго наслаждаться удобствами.

Я молча осматриваюсь, словно кот, ищущий возможность улизнуть. Если не получится, моя песенка спета.

Зельдар идет в угол, где стоит буфет, и достает бутылку и бокал. Медленно наливает до середины. Я сажусь на стул у стены и слежу за его действиями.

– Не хочу сыпать вам соль на рану, – говорит он и снова улыбается, – но должен признаться: эти странные люди, которых мы нанимали, оказали нам неоценимую услугу. Забавно, что мы никому не заплатили. В наши дни Германия дорожит каждым пфеннигом. Но что самое смешное, эти слабоумные американские мошенники сами навязывали свою помощь.

Его слова – как удар ногой в живот. Я понимаю, кого он имеет в виду. Эта адская кошка Ардена Ванделл продала