Подавать холодным - Дмитрий Ромов

— Вон они, твари!

— Я сейчас позвоню в полицию…

— Догоним сами! — отрезал я, соскакивая с моста на съезд, на развязку и выезжая на ту самую дорогу, превратившуюся для меня в одну из самых важных в жизни.

— Осторожно, тут бывают ДПСники… — предупредила меня Катя.

Я притормозил и проехал аккуратно. Врюхаться сейчас в ментов было бы совсем ни к чему. Миновав потенциально опасное место, я снова даванул на газ и теперь уже мчался как Шумахер. Катя то и дело вскрикивала, когда я выскакивал на встречку, совершая обгон, и жмурила глаза.

— Я только один раз в жизни так ездила, — сжимая ручку двери, тихонько призналась она.

Я помнил тот раз. Не забыл. Это было не так уж и давно. Тогда ей стало хреново и нужно было срочно везти её в больницу. Аппендицит. В общем да, пронеслись мы тогда знатно, словно вдоль по Питерской. С эскортом из прицепившихся по ходу пьесы гаишников. Они мигали и завывали, долетев следом за нами до областной. Короче, надо было резать, не дожидаясь перитонита.

— У меня тогда аппендицит случился… — вздохнула Катя. — Так было больно, аж глаза на лоб лезли…

Я ничего не ответил. Сейчас мне было неприятно, что она прикасается к моим воспоминаниям. Поздно пить боржоми, Катерина… Да и не до её раскаяний сейчас было. Сердце молотило, как отбойный молоток.

— Включи что-нибудь, — сказал я, чтобы вырубить её ожившую память. — Погромче!

Катя кивнула и протянула руку к медиацентру. По первым же звукам я узнал «Арию»:

Горел асфальт

От солнца и от звёзд,

Горел асфальт

Под шум колес,

Горел асфальт —

Ты чувствовал тепло,

Горел асфальт

Снегам назло…

— Ты веришь в знаки?.. — прошептала Катя.

— Нет.

— Именно эта песня и играла. Мы ехали здесь же, только в противоположную сторону…

Я протянул руку и выкрутил громкость на максимум.

Неожиданно наш межзвёздный полёт прекратился. Мы воткнулись в скопление машин на светофоре. Из-за ремонта дороги одна полоса была закрыта. Сейчас, когда горел красный, навстречу тёк непрерывный поток, так что прошмыгнуть вперёд было нереально, никак невозможно и пришлось ждать. Я открыл дверь встал на подножку и посмотрел вперёд, но машины Назара не увидел.

Когда загорелся зелёный мне пришлось наверстывать и отыгрывать упущенные мгновения.

— Куда здесь можно ехать? — вслух произнёс я, спрашивая самого себя.

— Да много всяких мест, — ответила Катя. — Тут шашлычки, пионерские лагеря, санатории, дачи. Всё что угодно…

— Что угодно… — повторил я и увидел вдалеке Назаровскую тачку.

Дорога, перевалив через холм неслась вниз и прекрасно просматривалась далеко вперёд. Серо-чёрные распадки с голыми, облетевшими деревьями, чёрная сырая земля и низкие свинцовые тучи рисовали мрачную и торжественную картину гибнущей природы, умирающей в ожидании весеннего воскресения.

— Вон они! — показал я пальцем.

— Поворачивают! — вовлекаясь в азарт погони, воскликнула Катя.

Теперь кровь кипела и у неё. Праведный гнев и инстинкт охотника соединялись в неутолимой жажде мести. Стоило лишь начать и остановиться было уже невозможно. Эту чашу невозможно испить до дна. Я-то знал…

Машина Назара съезжала на узкую дорожку.

— А что у нас там? — пожала она плечами. — Дачи, наверное… Ай! Не гони ты так! Я выключу это…

Под горку я выжал из её тачки всё, что было можно. И мы летели, как космолёт. Катюха визжала. Тем не менее, когда я домчался до поворота, Назара видно не было. Узкая дорога уходила в лес и, петляя терялась там. Мы свернули с шоссе и влетели в сосняк.

— Осторожней! — только и успевала вскрикивать Катя. — Осторожней!

Прямой участок мы проскочили в одно мгновение, а потом дорога снова начала виться змейкой и через несколько минут мы увидели впереди дома, стоящие прямо посреди леса. Это были дачи Союза журналистов. Когда-то. Кому они принадлежали теперь, я не имел представления. Здесь дорога опять выпрямилась. Впереди показались красные огни Назаровской машины. Она снова свернула, и в этот раз — уже непосредственно в дачный массив.

— Точно к кому-то на дачу везут, — кивнула Катя.

Я поднажал. Подлетел к нужному повороту. Повернул резко направо. Но тут Назаровская тачка снова исчезла, успев куда-то свернуть. Мы оказались на узкой улице, от которой расходились переулки направо и налево.

— Смотри направо, я налево, — велел я.

Скорость пришлось сбросить, чтобы не пропустить и не проскочить мимо нужной улочки. Переулки стояли пустыми и мрачными. Уже начинали сгущаться сумерки. Сибирская готика.

— Вон они! — крикнула Катя.

Я резко обернулся и затормозил. Увидел, как Назаровская тачка въезжает в ворота дома, и крутанул баранку. Я понёсся по узкому переулку, по кочкам и лужам, разбрызгивая грязь и стылую воду.

— Есть какая-нибудь палка? — спросил я. — Железяка, я не знаю…

— Есть клюшка для гольфа…

— Давай!

Она поднялась с кресла и, заваливаясь на меня, кое-как перелезла на второй ряд, а оттуда протянула мне клюшку. Мы как раз подлетели к воротам, которые в этот момент начали закрываться. Я выпрыгнул из машины и успел вставить железяку в ворота, а потом с силой рванул на себя одну из створок и увидел испуганное лицо Костюхи.

— Твоя дача? — спросил я и ткнул его битой в брюхо.

Он загнулся, хватая воздух ртом, а я проскочил внутрь. Как раз в момент, когда Назар тащил сопротивляющуюся Глотову из машины. Ба-бах! Клюшка обрушилась ему под колено. Он завизжал, разжал руки, выпустил добычу и рухнул на землю. В тот же момент на меня набросился Рожков.

Он повес у меня на плечах и начал проводить удушающий, зажав локтем шею, но я несколько раз, как бильярдным кием, херакнул ему рукояткой клюшки, не глядя, куда придётся. Он охнул, обмяк и ослабил хватку. Мне этого хватило для того, чтобы сбросить его с себя и наотмашь садануть по спине и по руке, не раздумывая, куда попадёт. Он заорал.

А Назар между тем оправился и снова взялся за Настю. Она успела закрыться, но он рванул дверку. И сейчас я подлетел к нему и снова врубил, теперь по лодыжке и по второй, а потом по хребтине, и пропнул по колбасной роже, когда тот завалился на землю. Он завыл и захрипел как дикий зверь. Костюха, пришедший в себя, бросаться на помощь не торопился.

— Выходи, — кивнул я Насте и показал пальцем на открытые ворота. — Беги в ту машину.

Она молча выскочила и как пуля рванула туда.

— Ждите в машине! — скомандовал я Кате, заглянувшей в открытые ворота, а сам поставил ногу на горло воющему Назару.

Рожков придерживая руку, поднялся и смотрел на меня волком.