Точка росы - Черкасов Дмитрий

Теперь, согласно замыслу Кляксы, в котором, пожалуй, пропадал талант режиссера. Пушок с Дональдом менялись ролями.

“Люська” крепкой рукой подхватила кавалера за ворот куртки и пихнула вперед.

— Пошли давай!... Ухарь-трахарь! Языком только молоть... Показывай, куда... — решительно сказала она маленькой брюнетке.

Девушка нервно дернула плечиком, тряхнула гривой густых жестких волос и пошла вперед, за угол по коридору. Когда вся троица скрылась из виду, администратор и вышибала переглянулись и усмехнулись друг другу.

В маленьком номере у лестницы Дональд, схватившись за живот, забормотал:

— В гальюн, в гальюн... — и поспешно скрылся за дверью совмещенного санузла.

Включив воду, он на миг расслабился, прислонился к прохладному кафелю и внимательно осмотрелся. Камер наблюдения не было видно. Он по ССН связался с Кляксой, доложил обстановку, потом достал датчик пустот и методично обследовал стены и пол — плитку за плиткой. Мини-локатор тайника не обнаружил. Значит, надо было искать в комнате.

Тем временем Пушок подошла к застеленной свежими простынями кровати, потрогала рукой, потом села и попрыгала. На ее грубо размалеванном лице появилась туповатая усмешка.

— Хе... хе-хе!

Брюнетка боязливо присела на противоположный край кровати и попыталась нервно улыбнуться.

— Клевый сексодром! — сказала Людочка, недобро глядя на девицу. — Хорошо зашибаешь?

— По-разному... — неохотно ответила брюнетка, косясь в сторону и опуская голову.

— Ну все-таки... сколько за день выходит?

— На руки?

Когда девица ответила, Людочка изумилась не на шутку. Чуть из типажа не выпала.

— Во блин... А я маманьке на лекарство не найду никак! Может, мне того... к вам устроиться? Места есть?

— Вряд ли вы нам подойдете, — сказала девица, глянув на Пушка несколько пренебрежительно. — У нас другой тип женщин... И надо иметь образование.

— Иди ты! — не на шутку обозлилась Пушок, — Типаж у их не тот! А образование для этого дела зачем?! Умора, блин!.. Ты сама-то образованная, что ли?

— Я учусь, — отвечала девица холодно. — На педагогическом. Давайте я лучше включу музыку. Если хотите — могу потанцевать для вас.

— Стриптиз, что ли? — состроила гримасу Людочка, обиженная тем, что не годится для борделя. — Ты вот чего... Ты, когда мой козел из ванной выйдет, ты сама туда валяй и посиди там полчасика... Помойся спокойненько... Я тут и сама с ним... на такой-то койке! Больше моей кухни! Поняла? И без фокусов! Не подглядывать!

Мысль о том, что ей захочется подглядывать, заставила проститутку немилосердно, как от лимона, скривиться.

Стукнув дверью, из санузла вышел Дональд. Глазки его под остатками “ирокеза” масляно заблестели. Но едва только он потянулся к брюнетке, как Пушок сильными руками схватила его и бросила спиной на необъятную кровать.

— Ленечка, я тебя люблю! — крикнула “Люська”, поспешно стягивая свитер.

Жрица любви, будущий педагог русских детей, скептически покачав гривой черных взлохмаченных волос, взяла с полки белого шкафчика мохнатое полотенце с вышитой собачкой и удалилась в ванную. Лехельт, сбросив для маскировки штаны, внимательно осматривал углы комнаты. Он нисколько не стеснялся Людочки, он просто не обращал на нее внимания.

Гремела музыка. Пушок в неглиже, обливаясь потом, подпрыгивала на пружинящем матрасе, издавая при этом стоны и вопли. Лехельт в одних плавках и носках ловко пробежался датчиком по стенам, встал на коленки и ползал по полу, обследуя каждую дощечку паркета. Поморщился, наткнувшись на использованный презерватив. Чихнув от пыли, улегся животом на пол и нырнул под кровать. Довольно долго Пушок, уже изнемогающая от непривычных упражнений, видела лишь Андрюхины пятки. Наконец из-под кровати показалось грязное, улыбающееся, довольное лицо разведчика Дональда. Он победно вскинул кулак и завертел головой, выискивая, куда бы получше пристроить “глаз”.

Тайник был найден — и в нем что-то лежало. Когда прозвучал мелодичный звуковой сигнал и довольная проститутка, потягиваясь, с влажным полотенцем через плечо, вышла из ванной, грязный потный Лехельт молча проскочил мимо нее — ополоснуться. Взглянув на мокрую, красную Людочку, девушка вздохнула и сказала:

— Ребята, я вам даже завидую! Вы так увлеченно этим занимались! Просто класс! Вот это, я понимаю, любовь!

V

—Ну почему опять “Радио ретро”? — канючил Ролик. — Давайте другую музычку... “Европа-плюс” там, или что-нибудь... От песен вашей молодости тоска такая, что выть хочется!

— У-уу-у... — ууу...

Тыбинь, мурлыкая, продолжал спокойно вести машину. Стажер, возмущенно глянув на него, потянулся было к верньеру настройки, но Старый, не глядя, молниеносно и точно ударил его твердыми, как дерево, пальцами по руке и снова перехватил руль.

— У-уу-у... Разве Кира тебе не сказала, что стажеру запрещается трогать аппаратуру без разрешения?

— Сказала... — обидчиво ответил стажер, дуя на горящую кисть и потирая ее. — Тоже мне аппаратура... радио просто...

— Это не просто радио. Это дежурный аварийный канал.

— Поищите дураков. Так я вам и поверил! Это Людка пусть верит каждой вашей заморочке!

— А ты очень умный, что ли?

— Да, очень!

— Тебе же хуже. Так бы поверил — и успокоился бы. У-уу-у...

Машина разведки следовала за едва ползущим неуклюжим троллейбусом. Следить за городским транспортом ничуть не проще, чем гоняться за двенадцатицилиндровым “порше”. Попробуйте подолгу тянуться длинной питерской улицей за громыхающей колымагой, тормозящей у каждого столба, не обходить ее — и остаться незамеченным. Старый то и дело сворачивал, на остановках обгонял троллейбус, уезжал вперед и возвращался по встречной полосе — в общем, утомительная и нервная морока. Для подстраховки объекта в троллейбусе ехала Кира.

Тимур Дербенев пересекал город из конца в конец уже третий раз. Он хорошо знал расписание и номера маршруток и другого городского транспорта — видимо, ездил здесь регулярно. В разных районах он заходил то в один, то в другой дом, но нигде подолгу не оставался. Наружка насчитала четыре таких визита. Всплеск активности после выполнения работы был нехарактерен для контингента ШП, и это смущало многоопытного Тыбиня.

— Чего же он мотается... — вслух спросил он сам себя. — Что ему дома не сидится?

— Ежику понятно! — фыркнул стажер. — Следы заметает, чего еще! Хвост сбросить хочет!

Старый никак не отреагировал на очевидную глупость. У него у самого складывалось странное ощущение, что объект знает о них.

Троллейбус, подвывая, подкатил к очередной остановке. Тыбинь проехал вперед и остановился у магазина. Через заднее стекло он видел, как вышла, мило улыбаясь подвыпившему кавалеру Кира, и заторопилась вперед, к машине.

— Хи-хи... — сказал Ролик. Именно сказал, а не засмеялся. — Нашу Киру Алексеевну кадрят! Можно я выбегу, возьму мороженого?

— Возьми, — милостиво кивнул Тыбинь, с улыбкой наблюдая, как случайный попутчик, оскальзываясь по льду, протягивая руку, поспешал за легкой на ножку Кирой. Увидав, что она села в машину, кавалер сокрушенно махнул рукой и побрел прочь.

— Мужчины, настойчиво овладевайте женщинами! — ехидно приветствовал он Киру.

— Господи, где ты набрался такой пошлости? — удивилась Кобра.

— В книжке одной прочитал, — ответил Михаил и продолжал: — Тебе проходу не дают! А вдруг это твое счастье?

Кира, улыбаясь, перевела дух и привычным жестом поправила волосы, глядя в низкое зеркальце заднего вида.

— Даром не надо. У меня дома точно такое же сидит... Мне везет на алкоголиков. Если в транспорте есть алкаш — обязательно пристанет ко мне.

— Где объект?

— Дальше поехал... Слушай, Миша, мне кажется... трудно понять, почему, но такое чувство, что он нас засек. Нет-нет, он меня не видел. Мы так мило болтали с пьянчужкой, что я едва не прозевала остановку. Между прочим, вполне приличный человек, повар в ресторане. Предлагал угостить. Визитку вот оставил...