Операция "Рагнарёк" - Андрей Юрьевич Журавлёв

Я тобой горжусь, — Мелисента тряхнула челкой и поглядела ему в глаза, — и Крисом тоже.

Она задумалась, и снова поглядела в монитор.

— А я могу как-то принять в этом участие? – серьезно спросила она. – Кроме того, чтобы не возражать?

— Можешь, — кивнул Войцех.

Он встал с кровати и нервно прошелся по комнате из угла в угол. Снова сел рядом с Мелисентой и обнял ее за плечи.

— Фьялар не давал Князю никаких обещаний, — тихо сказал он, — но подал определенные надежды. Он пока ничего не говорит, но… Мне кажется, дело идет к тому, что он поменяет планы. И я с этим согласен. И Крис тоже. И… я думаю, ты могла бы помочь убедить Князя, что так будет лучше.

— Я не совсем поняла, — испуганно сказала Мелисента, — какие планы?

Войцех снова поднялся с кровати и подошел к окну. Раздвинул плотные шторы. За окном уже почти стемнело, в темно-синем небе над верхушками садовых деревьев проступили первые бледные звезды.

— Взгляни, — он подозвал Мелисенту к окну, — каждая из них – далекое Солнце. Бесконечная Вселенная, с миллиардами миров. Может быть там, на планете у далекой звезды, тоже стоит кто-то, показывающий своей любимой на нас с тобой. Я не хочу, чтобы это небо превратилось в хрустальную твердь, усеянную фонариками. Я не хочу, чтобы наш мир замкнулся, как в древних легендах. И мне совсем не по душе мысль, что какие-то самозваные Силы будут решать его судьбу. Нам не место в Девяти Мирах. И мы не дети, у которых нужно отобрать опасные игрушки. Сами справимся и сами все решим.

Мелисента кивнула. Глаза чуть блеснули влагой, но она улыбалась тихой, немного печальной улыбкой.

— Им будет трудно это принять, — вздохнула она, — но они поймут. И ты, наверное, тоже. Я давно хотела тебе сказать… То есть, не давно, но с самого возвращения из Эрина. И боялась, что ты… Если ты будешь совсем-совсем против, то, конечно… Но я думала…

Она набрала воздуха и решилась, словно бросилась с головой в морскую пучину, отчаянно надеясь, что выплывет к заветному берегу.

— Я хочу, чтобы наша девочка родилась человеком. Мы можем принять решение. Это зависит от нас.

В глазах потемнело, и Войцех схватился за подоконник, чтобы не пошатнуться.

Когда это случилось с ним? Последние два месяца пролетели, как пара мгновений. Или как долгие годы, изменив его жизнь больше, чем предыдущие два века. Прежде даже наполненное ежедневными делами время текло плавно и размеренно, и он легкомысленно плыл по течению, с усмешкой принимая то, что предлагает ему новая ночь. Эта девочка легкими шагами вошла в его жизнь, увела за собой в мечту, вернула ему солнце и радость. Впервые за долгие годы он не играл, а жил. И со дня своей смерти не был так близок к настоящему безумию.

— Что мы должны для этого сделать? – хриплым шепотом спросил он.

— Ничего, — тихо ответила Мелисента, — если мы ничего не будем делать, так и случится.

Она опустила голову, но голос зазвучал тверже.

— Я говорила с матерью. С Княгиней Уной. Мир изменился, любимый. Банальность стала ближе к Грезе, а мечты – реальнее. Моя мать, которая прежде не могла покинуть Сидх, свободно может ходить среди людей. Для того чтобы девочка родилась Ши, мы оба должны принять эту судьбу. Там, в Грезе, Китейны теперь смогут вернуться к прежним временам, когда детям не было необходимости рождаться у смертных родителей. И люди… Они поверят снова, когда мы вернемся в этот мир. Путь в Авалон может быть закрыт, это уже не будет иметь значения. Но…

Мелисента подняла на него сияющий взгляд синих глаз.

— Ты – человек. Не такой, как большинство людей. Ты не умрешь от старости, ты можешь то, чего не могут другие. И все-таки – человек. И я тоже. Принцесса там, в Грезе. Она помнит все, что было с ней. Но… я – это я. И я не хочу вспоминать тебя в следующих жизнях, я хочу прожить с тобой эту. Даже если это совсем не так долго.

— Но это значит…

— Да. Но, когда ты еще не знал, что я не только человек, разве ты не был готов к тому, что это когда-нибудь случится?

— Не знаю… Мне кажется, я просто не хотел об этом думать. А сейчас… Что мне делать?

— Люби меня. Верь. И надейся. Не думай о том, что может случиться когда-нибудь потом. Кто знает, что нас ждет? Разве не собирался Готфрид жить вечно? Мир меняется. Но я хочу остаться собой. Навсегда.

— Ты думаешь, она сможет простить нас, когда вырастет и узнает, что мы решили за нее? – спросил Войцех.

— А разве мы могли бы решить иначе?

— Нет.

Войцех обнял ее и прижал к груди, где сильными и частыми ударами билось еще совсем недавно мертвое сердце.

— Нет, прекрасная моя. Пусть твои родичи живут в своей волшебной сказке. Она делает мир лучше. Но наше место здесь, с теми, кого мы любим.

Он отпустил ее и улыбнулся.

— И если я сейчас не спущусь и опоздаю на репетицию, Фьялар оторвет мне голову, и решать будет некому.

На репетицию Войцех не только не опоздал, но появился чуть раньше. Кроме музыкантов и их нью-йоркских друзей Фьялар пригласил Лили, как представителя принимающей стороны, и Сашу, племянницу Принца, недавно обращенную кланом Бруха, – просто, как приятную компанию. Джулиан по уши закопался в организационные вопросы, но на концерте обещал появиться.

В репетиционной студии звукозаписывающей компании, принадлежавшей на совместных началах Джулиану и Лили, было чуть тесновато. Норвик и братья Калос под руководством Диззи подключали микрофоны и мониторные динамики, Сэмюэль и Пауль расставляли киноаппаратуру, съемку предполагалось включить в фильм о туре. Саша сидела в сторонке, листая «Роллинг Стоун» с восторженной статьей о группе на два разворота и с усмешкой поглядывала на дверь.

У дверей стоял Кэш, еще с парочкой Гангрел, затянутых в черную кожу, и беседовал с Бранкой, нацепившей кобуру на пояс, чтобы никто не сомневался в том, что сегодня она «при исполнении». Волчица напропалую кокетничала с приятелями Кэша, но Диззи, занятый отладкой звука, казалось, весь ушел в работу и не замечал