Андрей Дышев - Семь желаний

Я опять представил, как Марко заводит Леру в мансардную комнату, запирает дверь и толкает девушку на кровать… Никакого бреда, теперь эта картина казалась правдоподобной. Лера спровоцировала Марко на этот поступок, она знала, что у него есть «стерлинг»… А что дальше? Дальше в ее руке оказывается пистолет, она вскидывает его и стреляет. Марко валится на пол, а Лера кидается к окну… кидается к окну и…

– Что-то мне душно стало, – сказал я и взялся за позолоченный шпингалет на окне – такой же, как и на кухне, и, должно быть, во всем доме. Но и этот мне не поддался. Я тянул задвижку вниз со всей силы, до боли в пальцах, но безрезультатно.

Я перестал ломать непобедимый шпингалет, подул на пальцы и тихо рассмеялся.

– Что? – с удивлением произнесла Ольга, глядя на меня, как на психопата. – Что ты смеешься?

– Наверное, свежий воздух в твоем доме – непозволительная роскошь… Скажи, а чем ты открываешь шпингалеты на окнах – пассатижами или молотком?

– Пальцем, – ответила Ольга, подошла к окну и слегка надавила на задвижку, как на кнопку звонка. Раздался щелчок. К моему удивлению, задвижка под воздействием пружины сама скользнула вниз. Таким же способом Ольга открыла второй шпингалет и распахнула окно.

В комнату ворвался свежий морозный воздух.

– Дыши, – сказала Ольга.

– Какая любопытная конструкция, – произнес я, почесывая затылок. – Первый раз вижу такой шедевр инженерной мысли.

– Почаще заходи в магазины строительных материалов, – посоветовала Ольга, накидывая на плечи плед.

Я взялся за позолоченную ручку и прикрыл окно. Задвижки вернулись в пазы и тихо щелкнули – все, окно заперто.

– Выходит, снаружи открыть окно нельзя. Зато можно закрыть… – вслух подумал я. – Неужели я такой дремучий, что не смог сам догадаться, как эта штука устроена? Все пальцы ободрал…

– Ты не о том думаешь, – сказала Ольга таким тоном, словно мама сделала сыну замечание за плохое поведение. – Ты должен прийти к окончательному выводу и сказать мне, кто убил моего мужа.

– Стопроцентной уверенности у меня пока нет.

– А сколько процентов уверенности уже есть? – не отставала от меня Ольга.

– Восемьдесят.

– Этого мне достаточно.

– А мне нет.

– Послушай! – возмутилась Ольга. – Ты уже несколько часов расследуешь это дело и все никак не можешь окончательно определиться с убийцей!

– Это дело достаточно сложное. С подобным уголовный розыск будет разбираться не меньше месяца.

– В общем, так! – подвела итог нашему спору Ольга и властно взмахнула рукой. – Выкладывай свои восемьдесят процентов и работай дальше. Если узнаешь что-нибудь из ряда вон выходящее, то доложи. Я готова тебя выслушать.

Я вздохнул, развел руками: мол, хозяин – барин.

– Боюсь, что мой ответ не станет для тебя неожиданностью.

– Не бойся.

– Твоя интуиция оказалась права, – сказал я. – Все факты говорят против Леры.

Ольга глубоко вздохнула, прикрыла глаза и медленно опустилась в кресло.

– Твое расследование было объективным? – не открывая глаз, тихо спросила она.

– Да, – ответил я.

– Я могу доверять твоему профессионализму?

– Как самой себе, – заверил я.

– Ты гарантируешь, что милиция придет к такому же выводу?

– Если баллистическая экспертиза не покажет что-нибудь новое.

– Что это значит? – поморщившись, спросила Ольга.

– Это значит, что необходимо выяснить, действительно ли твой муж был убит из пистолета «стерлинг».

– Но ведь пистолет ты не нашел!

– Нашел, – ответил я.

Это сообщение заставило Ольгу вскочить с кресла. Она шагнула ко мне, крепко взяла за руку и, требовательно глядя в глаза, сказала:

– Что ж ты молчал?! Где он?!

– Пойми меня правильно, – произнес я. – Я тебе доверяю. Но твоя эмоциональность, твои чувства могут в самый неподходящий момент стать неподконтрольными, и ты, сама того не желая, выдашь Лере, что знаешь, где она спрятала пистолет.

– Значит, она его спрятала? – прошипела Ольга, и ее глаза вспыхнули мстительным огнем.

– Да. Но умоляю тебя, забудь об этом. Если Лера догадается, что ты знаешь об этом, она моментально избавится от «стерлинга». Милиция должна изъять этот пистолет во время досмотра и в присутствии понятых. Ты понимаешь, как это важно?

– Да, да, – зашептала Ольга. – Не беспокойся, я все понимаю. Я вполне владею собой. Я обещаю, что ничем не выдам своих мыслей. Я попросту не буду выходить из своей комнаты до прибытия милиции. Только… только я хочу спросить тебя об одном.

Она вскинула голову и пристально посмотрела мне в глаза.

– Скажи, ты… – Ей трудно было подобрать нужные слова. – Мои подозрения, эмоции, слова не слишком повлияли на твой вывод?.. Я хочу сказать, у меня не было твердой уверенности, что это сделала Лера, хотя…

– Твои эмоции для меня ничего не значили, – попытался заверить я.

– Не перебивай! – прикрикнула Ольга. – Дай мне сказать! Да, это правда: я ненавижу ее как свою соперницу. Но я не желаю, чтобы ее засудили по ложному обвинению. Я не хочу, чтобы она страдала за убийство, которого не совершала. Понимаешь меня? Все должно быть честно. Пыталась отбить у меня мужа – пусть бог ее осудит за это. Нет на ее руках крови Марко – пусть живет и радуется жизни. И поэтому я прошу тебя еще раз все взвесить и продумать.

– Именно этим я и собираюсь сейчас заняться, – пообещал я. – Тем более что еще не на все вопросы я нашел ответы.

– А какие вопросы тебя еще интересуют?

– Видишь ли, Лера совершила преступление не на необитаемом острове. Ее окружали люди и обстоятельства. И потому я должен составить полную картину того, что здесь произошло.

– Зачем? Разве недостаточно того, что тебе известны главные улики?

– Недостаточно. Убийство – это всего лишь факт. Но убить можно из хулиганских побуждений, а можно и по неосторожности. Для каждого случая предусматривается своя мера наказания. Я хочу понять, насколько тяжелое преступление совершила Лера.

Кажется, я не слишком обрадовал вдову этими юридическими нюансами. Она поджала губы и нахмурилась.

– Ну и… И что ты намерен делать?

– Для начала ознакомиться со всеми записками.

– Это – ради бога! – махнула рукой Ольга. – Но у меня их нет.

– Я знаю. Они у Виолетты. Но мне она их не дает. Может быть, она тебя послушается?

Ольга начала мяться и придумывать, как бы мне отказать. Наверное, обращение с просьбой к бывшим подчиненным мужа было для нее унижением собственного достоинства.

– Нет, это невозможно, – произнесла она. – Я не буду ее ни о чем просить. Это твои проблемы, и решай их сам.

Она была права, черт возьми.

Тут в кармане Ольги снова подал сигнал мобильный телефон. Вдова тотчас забеспокоилась, стала ходить по комнате и бесцельно переставлять с места на место всякие предметы, которые попадались ей под руку.

– Ну, все! – не выдержала она. – Не стой! Иди уже!

Можно сказать, что она вытолкала меня за дверь и немедля закрылась на ключ.

ГЛАВА 13

НЕ СЕМЬ, А ДЕВЯТЬ

Некоторое время я стоял посреди гостиной перед столом, рассматривая тарелки с засохшей снедью, кусочки хлеба, смятые салфетки и пустые бутылки. Мне нетрудно было напрячь воображение, чтобы представить сидящих за этим столом людей. Во главе стола, спиной к камину, наверняка сидел Марко. Его тарелка была чистой, на ней лишь лежало несколько косточек от маслин. В рюмке осталось еще немного водки. Похоже, он мало пил и почти ничего не ел. Ему было не до еды. Он не умолкал ни на минуту. Он отпускал пошлые шуточки, много говорил о себе, откровенно издевался над бывшими сотрудниками и громко смеялся. Он хотел убедиться, что все еще властвует над этими людьми, что они по-прежнему с трепетом относятся к нему и, как собаки, ему преданы.

Можно предположить, что рядом, по левую руку от Марко, сидела Виолетта. Нож и вилка лежат на тарелке согласно этикету – параллельно, ручками вправо. Вокруг тарелки чисто, нет ни крошек, ни обрывков салфетки. Бокал с остатками красного вина не замутнен отпечатками жирных губ. Фильтры окурков, лежащих в пепельнице, крепкие, сухие, не смятые зубами, без следов губной помады – такие остаются только при пользовании мундштуком. Все это безошибочно указывало на манерность Виолетты и ее сдержанность.

Далее – место Плосконоса. Скатерть в пятнах от вина. Тарелка напоминает мольберт художника-экспрессиониста: на ней лежат объедки селедки, кружочки свежего огурца, раскисший холодец, кости от рагу и «розочка» от пирожного. Зато нож, как и накрахмаленная салфетка, идеально чистый, видно, что Плосконос к нему не притрагивался. В пепельнице перемешаны раздавленные окурки и бутылочные пробки. Нормально повеселился парень.

Место, где сидела Кика, я определил по признакам неестественного порядка. Тарелка чистая, с матовыми разводами – явно вычищена хлебной коркой. Но самой корки не видно. К ножу, как и Плосконос, не притронулась, зато вилку тщательно облизала и аккуратно положила справа от тарелки. Так же аккуратно, в ряд, выставлены бокалы. В самый большой из них, предназначенный для воды, была налита водка. Дух зоны?