Подавать холодным - Дмитрий Ромов

Никита вероятно заметил усмешку и его клинануло он поднял руку с пистолетом и навёл на меня практически в упор. Мэт тут же затих и сделал два шага назад. Понять его было можно, он ещё пацан, а тут такое — луна, ночь, слякоть и чёрная воронёная сталь, поблескивающая в свете луны. Да ещё горящие бешенством глаза отца.

Всё было почти, как тогда, и в один момент, даже всё поплыло перед глазами, будто спираль времени начала закручиваться в обратную сторону, и меня начало относить туда, к тому моменту, где всё и произошло.

Я ясно увидел, как встал в свете фар, бросил пистолет в снег и прокричал: «Брат, я без оружия!»…

Но в этот раз я не крикнул. Промолчал. Только хмыкнул, почувствовав, как в лоб упёрся ствол. Но, неожиданно для Никиты, я вдруг улыбнулся, подмигнул ему и молниеносно выкинул один очень красивый и эффектный финт.

Я резко вскинул обе руки и, действуя будто по писанному, словно отрабатывая заданный алгоритм, сделал три коротких движения. Раз, два, три. Как говорится, следите за руками. Ловкость рук и никакого мошенства. И тут же — два шага назад, отступил от Никиты. Его пушка была в моих руках и глядела прямо в его рожу.

«Бешеный привет передаёт», — хотел сказать я, но промолчал, потому что привет и так получился очень неплохой. Этот приёмчик он знал. Ну как знал? Сам он им владел очень плохо, делал грязно и медленно. Но знал, как его делал я. У меня был свой фирменный стиль, выработанный на сотнях, а может быть и тысячах тренировок тридцать лет назад.

И было невозможно понять, что ошеломило Никитоса больше, то, что какой-то задрот-школяр завладел его табельным оружием, или то, каким образом он это сделал. Я навёл ствол ему в переносицу, и тот побелел ещё сильнее.

— Опусти! — тихо сказал он.

Я не собирался стрелять, хотя случай выдался прекрасный. Мэт взирал на это всё с ужасом и недоумением. Кажется, карательная поездка с папочкой превращалась во что-то совсем другое.

Я сделал ещё пару шагов назад, в сторону улицы, обтёр пистолет, насколько это было возможно, и резким движением подбросил вверх. Железяка взмыла в воздух и грохнула по крыше железного гаража, припорошенного свежим снежком.

— С оружием вы переборщили, Никита Антонович, — покачал я головой. — Но можете не беспокоиться, я заявлять не собираюсь. Что касается вашей обеспокоенности, я всё понял. С Екатериной Викторовной общение прекращаю. Мне проблемы не нужны.

— Ты что сделал, сука? — тихо произнёс он. — Оружием завладел?

— Да перестаньте, — кивнул я. — Сынок ваш, Мотя сейчас мигом найдёт. Не парьтесь, Никита Антонович. Я же понимаю, что настоящая причина вашей злости совсем не Екатерина Викторовна, а Ангелина Нащокина и её дедушка.

Это я сказал, чтобы пустить погоню по ложному следу.

— Пасть закрой, щенок… — продолжая глядеть на меня во все глаза, рыкнул Щеглов.

— Да говорю же, — более миролюбиво ответил я, — не буду я больше с ней встречаться. Да мы и так пару раз всего… Это же ей надо было, не мне…

— Заткнись…

Я пожал плечами, повернулся и пошёл домой. Никитос меня не окликнул, и, наверное так и стоял, молча провожая меня пылающим взглядом.

Отойдя чуть подальше, я позвонил Кате, но она не ответила.

* * *

Утром за мной зашла Настя и сразу прошагала на кухню.

— Ого, готовишь? Я бы ни за что не стала завтрак себе готовить.

— Готовлю. Будешь?

— Нет, я йогурт поела, — засмеялась она. — Вот эта что ли клубника? А что так мало?

— Ну много её вредно, она же ненатуральная.

— И что, можно брать?

— Бери, угощайся.

Она потянулась за ягодой.

— Слушай, я так рада, что ты мне помог туда попасть, в это место, ну… в галерею, в лабораторию, — сказала она, закидывая в рот ягодку за ягодкой. — Там вообще обалденно, круто. Ты не представляешь, какие вещи там можно делать.

— Но, надеюсь, я увижу когда-нибудь вещи, которые ты там сделаешь.

— Да, да, да, обязательно! Кстати, ты пойдёшь на этой неделе на образовательную выставку в Спортивный комплекс?

— Что за образовательная выставка? Вряд ли пойду, я о ней даже не слышал.

— Ну, это выставка, когда приезжают разные вузы и там свои учебные программы представляют.

— Нет, мне ещё как бы пока не особо интересно, — пожал я плечами.

— Да почему⁈ — удивилась она. — Давай сходим, как это, не особо интересно? У тебя уже следующий год выпускной, а там пык… и уже надо будет документы подавать.

— В следующем году схожу, — пожал я плечами.

— А я тебя приглашаю.

— А ты что, прямо уже будешь там институт выбирать?

— Нет, у нашей галереи там будет презентация, и я тоже буду задействована.

— Да? И что ты там будешь делать?

— Ну, придёшь, увидишь, я тебе не буду рассказывать заранее.

— Ну, ладно. И когда эта презентация?

— Презентация будет послезавтра. Мне же надо, чтобы кто-то меня увидел. Кто-то. Особенно ты.

Я улыбнулся, глядя на неё.

— Давай, доедай скорее свою яичницу, — скомандовала Настя.

— Ты что, всю клубнику уже съела, даже мне не оставила?

— Ты же сказал, что можно, — хихикнула она. — Я тебе на перемене куплю.

— Сомневаюсь, — усмехнулся я.

— Слушай, — поменяла она резко тему. — Мне вчера Назар звонил.

— Прошка, что ли? — нахмурился я.

— Прошка немного растерянно кивнула Настя. — И знаешь что? Он прощения просил.

— У тебя прощения?

— Ну да, а у кого? Не у тебя же. За то, что, короче, приставал ко мне. И мне прям так его жалко стало.

— Ну, так-то он, может, парень и неплохой… Ситуация у него, конечно, Настя, хреновая, что уж там говорить Не знаю, как там он с матерью справляется.

— Я ему очень сочувствую, — сказала она. — Короче… выразила соболезнования.

— Молодец, — кивнул я. — Это хорошо, это по-человечески. Только Настя, пожалуйста, не дай себя обмануть. Он не изменился за эти несколько последних дней. Это всё тот же Прошка, который пытался увезти тебя на своей машине, и…

— Да, я знаю, знаю, — перебила она. — Я же не собираюсь с ним там типа дружбу водить. Но просто мне показалось странным, что он позвонил.

— Мне тоже, — нахмурился я. — А про меня не спрашивал?

— Да… — удивилась Настя. — А я сказала, что давно тебя не видела.

— Это хорошо, — задумчиво кивнул я.

— Слушай, а вообще, я хочу тебе сказать, у нас там в лаборатории такие классные проекты, так здорово, что Григорий Александрович создал этот фонд