Михаил Михайлов - Кольцо Кощея

Ознакомительный фрагмент

В принципе меня это вполне устраивало: есть на кого скинуть часть проблем по физическому труду. Впрочем, сейчас надо устроить перекус и подумать над тем, как разобраться с богатырем, что так насолил Соловью. Если обещал, исполнять – святое дело.

Я сделал небольшую зарядку, чтобы поддержать себя в тонусе, потом спустился в кухню и попал в руке к Яге, которая решила меня накормить от пуза.

– Бабуля, – жуя очередную плюшку, прошамкал я, – если такими темпами будет вестись откорм, то я быстро превращусь в шарик и не смогу творить злодейские дела.

– А если будешь клевать по крошечке, то и вовсе силы не сможешь на это найти, – отрезала бабка.

Под шумок я передал болтавшемуся поблизости Авоське пару тарелок с блинами, которые он тут же утащил к своим приятелям. Бабка держала домовых на голодном пайке, с которого не зажируешь. Нет, полагающееся блюдце с молоком и ломтем хлеба каждому она ставила ежедневно, но разве трудяге-домовому этого хватит? Вот и получалось, что я их подкармливаю, а заодно демонстрирую Яге свой аппетит: домовые-то едят едва ли не больше меня самого.

Ладно, хватит лирики – пора приниматься за работу.

– Бабуль, я к Соловью пойду, – вставая из-за стола, сообщил я старушке. – У нас с ним намечается одно злодейство в плане утихомиривания зарвавшегося богатыря.

– Кощеюшка, а может, с богатырями подождешь бороться, молод ты еще, – забеспокоилась Яга. – Как бы чего не вышло?

– Да что со мною может случиться? Я же бессмертный!

– Оно так, но заковать в цепи и в подвалы засунуть можно и бессмертного, – резонно подметила бабка. – В цепях, поди, бессмертие не поможет, а сидеть дольше.

– Волков бояться – в лес не ходить, – беспечно махнул я рукой и направился во двор, где сейчас скучал Соловей в окружении оборотней.

Те, едва я вышел во двор, сразу же разбежались, найдя себе кучу дел.

– Здорово, Соловей, – поприветствовал я разбойника Муромских лесов. – Готов сегодня на бой смертный, на сечу лютую?

От моих слов знаменитый свистун спал с лица и плюхнулся на пятую точку, едва не придавив пробегавшего домового. Тот что-то сердито пожелал недотепе, но Соловей не обратил на него внимания – он взмолился:

– Кощей, не готов я на бой, я же разбойник – мое дело свистнуть, оглушить али из кустов стрелу в спину послать. Не губи меня понапрасну, я же службу верно несу!

– Э, э, ты это… бросай… – отстранился я от разбойника, который явно собрался обслюнявить мои сапоги. – Я просто пошутил. Вечером пойдем на твоего богатыря.

Соловей поднялся с земли и натянуто улыбнулся:

– А я-то уж почти решил, что ты всерьез собрался войной идти. Только, вишь, с богатырем так просто не справишься. Это ж богатырь!

– Ничего, – отмахнулся я, мысленно рассчитывая в случае чего непредвиденного воспользоваться магией. – И не таких бивали.

До самого вечера я попусту шатался по замку, обдумывая идею предстоящей операции. Понемногу она обрастала «мясом» и становилась вполне рабочей. Направив домовых за самым нужным, я уселся на краешек фонтана и принялся ждать. Соловей-разбойник ушел на свое любимое место еще раньше, выпросив у меня обещание, что я не забуду про него.

– Топай давай, – махнул я ему рукою. – Кощей никогда от своих слов не отказывается и всегда все помнит.

Минут десять пришлось посидеть, пока неугомонная троица домовых притащила предметы, за которыми я их послал.

– Вот все, как ты и сказывал, – выдохнул Авоська, освобождаясь от кучи веревок. – Авось то, что нужно.

– Небось как надо сделали, – отозвался ему в пару Небоська.

Кузя только согласно пробухтел нечто неразборчивое.

– Ну раз все нашли, тогда за мной.

Домовые едва слышно вздохнули, но противоречить мне не могли: подхватили все принесенное и пошли следом.

Чтобы не мучить коротышек, я довел их до избушки на курьих ножках и с молодецким гиканьем заскочил в нее:

– Давайте все сюда!

Дорога до заветного дуба, облюбованного Соловьем, промчалась быстро и запомнилась надолго. Избушка неслась такими скачками, что я кувыркался внутри, словно бочонок лото в мешке, который тряс усердный игрок. Хитрые домовые еще в самом начале, полетав пару минут, забились под лавку и остались там, держась за прибитые к полу ножки.

Набив изрядно шишек, я пожалел, что не захватил доспехи со шлемом. После не пришлось бы кряхтеть и выпрямлять спину, в которой, по внутренним ощущениям, каждый позвонок поменял свое местоположение.

– Ёй, уй-ёй, – взвыл я, когда после очередного кульбита открылась заслонка печки и из печного зева в меня полетели кухонные принадлежности.

От нескольких я увернулся, но потом прозевал самый обычный чугунок (литров на пять) и получил им прямо в лоб. Естественно, собрал глаза в кучку и превратился в подобие мешка с тряпьем. В довершение несчастья все, что было приготовлено для предстоящего дела, а именно веревки и сети, опутало меня по рукам и ногам, лишив малейшей способности к сопротивлению. После этого я уже свободно летал по комнате, отмечая воплями боли каждую лавку, табуретку и другие выступы, о которые чувствительно прикладывался.

Спустя несколько минут, которые мне показались вечностью, избушка резко остановилась, дверь распахнулась, и меня вынесло наружу.

– Земля, земля, – заорал я, видимо, в сумасшедшей болтанке потеряв остатки разума, – прошу посадки, шасси отказали, иду на вынужденную… ать!

В последний момент сумел немного сгруппироваться и упал в густую траву, так что больших синяков не получил. Впрочем, вряд ли бы они проявились, так как на мне и так живого места не было. Едва я упал, из избушки выкатились домовые и шустро бросились мне на помощь. Подоспел и Соловей; все вместе они принялись распутывать узлы и петли. Немного помучались, но – справились. За это время и я пришел в себя.

– Так, орлы, – поднявшись и оглядевшись, гаркнул я, словно и не был весь в синяках, – сейчас все это надо растянуть возле дуба. Соловей, покажи, где обычно останавливается богатырь.

Еще полчаса суеты, беганья по поляне и ругани на пониженных тонах (Соловей с домовыми выяснял деловые отношения), и ловушки были поставлены. Будь это в моем мире, то я бы резюмировал так: с помощью кувалды и какой-то матери работа была закончена в срок.

– Кощей, – задумчиво произнес Соловей, рассматривая веревки, из которых были сплетены сети, – сдается мне, что на богатыря они тонковаты будут.

– Не боись, – отмахнулся я. – Их тут столько, что даже киту и слону на пару не порвать. Ладно, давай лезь на свой сук и веди себя как обычно. А мы тут схоронимся.

В томительном ожидании противника прошел следующий час, который запомнился мне как самый ужасный из всех проведенных в этом мире. Комары и разные мошки совершенно не считались с моим злодейским и царственным положением, понемногу выпивая из меня кровь. Стараясь шлепать как можно тише, чтобы не выдать засаду, я сражался с мелкими, но неисчислимыми врагами. И, естественно, понемногу приобретал вид неумелого вампира, измазав лицо и открытые участки кожи моей же кровью, которую они успели высосать, но не успели унести.

– Так вам, так, – шептал я под нос, лишая жизни и добычи очередной десяток ненасытных тварей. – Это вам не стакан томатного сока выпить в буфете. На самого Кощея наехали, поганцы!

Самое обидное, что домовых кровососы игнорировали совершенно. Те только лупали глазищами да теснее прижимались друг к другу, когда я начинал выражаться особенно забористо, сыпля угрозами и карами. Интересно, это свойство организма или насекомые просто предпочитают не связываться с нечистью? Вот бы мне бы так… Нет, конечно, я мог бы попытаться щелкнуть пальцами и наслать на кровососущих пакостников что-то убойное. Мог, но опасался из-за плохого знания процесса и огромной потенциальной магической силы получить вокруг себя чистый кусочек леса. Чистый от малейших признаков жизни. Так что приходилось только ругаться и сражаться с комарами по старинке.

Внезапно комары резко бросились врассыпную, оставив меня с расчесанной кожей и в полном обалдении от наступившей тишины. Не успел я удивиться, как до моих ноздрей донесся такой забористый запах перегара, что я не удержался и чихнул.

– Здоровьичка тебе, Кощей, – хором откликнулись домовые, нарушая маскировку.

К счастью, богатырь был настолько пьян и занят своим противником, что не замечал вокруг ничего.

– Эй, ты где, разбойничья рожа? – заикаясь и растягивая слова, прокричал богатырь и смачно зачавкал чем-то сочным. – Выходи на честный бой.

Выглянув из кустов, я смог увидеть картину маслом. Метрах в двадцати от дуба стоял паренек поперек себя шире. Ростом за два метра, в плечах почти столько же, на поясе висит огромная булава, сантиметров шестьдесят длиною и с шипастым шаром размером с мою голову.