Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Я к чему, можно мы пока в бане поживем? Холодно, понятное дело, но мы ничего, существа смиренные…

— Еще скажи верующие. Можно, конечно. Меня из-за этого вообще не обязательно было будить.

— Так еще там момент есть, самый важный. Ты же запасов никаких не купил. А нам бы посидеть, обмозговать. Можно мы еще пробежим по округе? По-соседски одолжим для посиделок напитков разных. С миру, как известно, по нитке.

— Можно и на бутылку собрать. Вы ведь все равно не успокоитесь, так? Можно. Только ты запиши, у кого сколько взяли. Потом купим и вернем. Завтра всем этим и займусь. Теперь все?

— Все, хозяин, все. Ты у нас этого, молодец. Другого такого рубежника не найти. С бабами тебе только не везет. Нет, эта Зоя вроде ничего такая, красивая. Опять же, у нее на мужчин вкус имеется.

Судя по гордо выпяченной груди, имел Гриша в виду себя. Сам виноват, пощадил чувства беса. Сказал, что скуф — это красивый представительный мужчина средних лет, о котором тайно вздыхают женщины. На что бес дружески ободрил меня. Мол, придет время, и я буду вполне себе скуфом.

— Вот только видно, что в голове тараканы. Ты уж извини, хозяин

— У каждого свои недостатки, — процитировал я фразу из известного фильма.

— Но подумать, чтобы грифона себе взять! Это же не собачка и не игрушка какая. Они же чуть что, сразу бросаются на обидчика. Не зря говорят, грифонов нужно убивать в детстве.

— А что ты о грифонах можешь рассказать?

— Да ничего. Я ж их в глаза сроду не видел. Говорят, раньше, когда еще охота шла на них, изредка на ярмарках привозили. А потом и вовсе всех изничтожили.

— Так, Гриша, вот тебе задание, метнись к своим старикам, да узнай все о грифонах.

— Не будут они о таком разговаривать. А если и будут, то сразу тебя заподозрят, ведь не зря о таком спрашиваю. Слухи поползут ненужные. Если бы был какой опытный бес без рубежника, он бы заговорил. Только где таких взять? Мы всегда к хисту льнем. Без него долго не живем.

— Так! — протянул я, даже сев на кровати. — Есть у меня одна идея!

— Не нравится мне твое «так», — честно признался Гриша.

— Так я не тульский пряник, чтобы тебе нравится. Есть у меня к тебе задание.

Я стал торопливо рассказывать бесу свою придумку по спасению еще одной безвинно забытой души. Собственно, о нем я пару раз думал. Даже совесть просыпалась. Ведь это я виноват в том, что он остался один, запертый в брошенном доме в лесу. Правда, после многочисленных передряг и приключений о нечисти как-то подзабылось. Теперь можно все исправить.

— Худое ты задумал, хозяин. Он тебе спасибо не скажет. А случай представится, так и в спину плюнет. Плохой, сварливый. Да и не уживутся два беса в одном доме.

— За это ты не переживай. Главное, сделай то, что я сказал.

— Ладно, — ответил бес с таким видом, словно я его отправлял на Голгофу.

— Получается, не выйдет сегодня водочки попить, да, дядя Гриша?

Причем, чувствовалась в словах Мити некая издевка. Тут все понятно, в волчьей стае овцы долго не живут. Вот и у самого безобидного создания в нашей семье появились зубки. Не клыки, конечно, кусок мяса не ухватит. Но может неприятно понадкусывать.

— Хозяин, а давай я Митю возьму! Ты же сам говоришь, там лес, а тут такой следопыт пропадает.

— Да зачем, дяденька. Я уверен, что дядя Гриша сам справится.

Было видно, что черт уже сам не рад, что ляпнул лишнего. Стоял бы молча, не отсвечивал, пошел бы тихонечко в баню. Но теперь было уже поздно.

— Правильно, Гриша, бери себе Митю в падаваны и дуй в гости к бесу.

— Ни в какую ванну я его брать не буду. Мы существа православные и больше женщин любим. А вот в гости возьму.

В глазах черта застыла вся скорбь всего лесного народа. Ну, я развел руками. Сам виноват. В следующий раз тщательно подумаешь, прежде чем поддевать беса. Есть такие вещи, которые надо прочувствовать на собственной шкуре.

Правда, нечисть сбила весь сон. А может, тому виной была Лихо, которая настращала по поводу грифона. Я ворочался, десять тысяч раз переворачивал подушку холодной стороной, то накидывал одеяло, то вылезал из-под него. Но так и не смог найти удобную позу. Пока наконец тихонечко не встал и не подошел к двери в комнату Зои.

Блин, вообще ничего не слышно. Нет, с точки зрения, что девушка не храпит — это просто замечательно. Есть только один нюанс. Не храпят еще мертвые. Я тихонечко потянулся хистом, чтобы нащупать промысел гостьи. И сразу услышал громкое щелканье клювом и недовольный клекот. Грифон почувствовал мои инсинуации, и ему это не понравилось.

— Да нормально все с ней, нормально, сс… — заворочалась на диване Лихо. — Если убивать ее будет, я тебя разбужу.

— Спасибо тебе большое, — шепотом ответил я и на цыпочках направился обратно.

Ну и все. Теперь разве уснешь? Я ворочался часа два и неожиданно вспомнил, что после повышения еще не читал тетрадь Спешницы. А если все равно не спится, почему бы этим и не заняться.

К девятому рубцу книжечка заметно распухла от записей. Хотя страниц не стало больше, а вот записи подросли. Оно и понятно. Я сам, как бы сказать, повидал всякого. Нечисть, интересные хисты рубежников, травы, зелья, даже пару заклинаний. Правда, все это я пролистал, в поисках самого основного. И таки нашел.

Моя предшественница писала, что нашла на ларе всего две записи. И обе на латыни:

Cum luna ostium claudit alium aperit.

А perientur duo in viribus pares, sed unus solus possidebit eam.

Первая в вольном переводе гугла значила: «Когда закрывается лунная дверь, открывается другая». Вторая гласила: «Откроют двое равных по силе, но владеть будет один». С этим-то все понятно. Чтобы взломать ларь, нужна пара кощеев, а что по поводу лунной двери? Где это вообще? И что?

Что меня печалило больше всего — это оказались все записи относительно ларя. То ли Спешница не успела, то ли не хотела писать ничего, кроме обозначенного. Я помнил, что ушла она от нас на девяти рубцах. Поэтому больше ничего путного не будет. Забавно, но именно после этого меня срубило. Вот только за окном к тому времени уже начало светать.

Надо ли упоминать, что к утру я был в состоянии мокрой соли? Это понятно, мне еще бабушка говорила, что крепко спят только люди с чистой совестью. Вот тот же Гриша храпел так, что обои сворачивались. Несмотря на свои многочисленные косяки, бес считал себя ангелом во плоти. В скуфской, как мы выяснили, плоти.

Собственно, это неземное создание меня и вытащило из тревожной дремы. Ладно, справедливости ради, Лихо, но причиной тому был Гриша. Юния бесцеремонно пихала меня до тех пор, пока я не открыл глаза, а потом просто кивнула:

— Иди, успокой своих бесов.

Я даже не понял, почему сразу своих. Только позже пришло осознание, что Гриша все же выполнил мое поручение. Нет, не то чтобы я ожидал, что он не справится, просто не рассчитывал, что все случится так скоро. Но судя по ругани с кухни, причем ссорящиеся совсем не стеснялись в тоне и выражениях, все могло дойти до рукоприкладства. Пришлось подниматься.

— Ты позор для всего бесовского рода. Слава Господу, что твоя матушка не видит такой криворукости.

— Отстань, а, — подал голос Григорий.

— Только и умеешь, что пить, да бездельничать. Сковороду сначала прокали… Прокали, говорю. Прилипнет же блин… Ну, что я говорил.

В воздухе пахло горелыми блинами, свиным салом, которым Гриша все же начал прокаливать сковороду, и надвигающейся крупной ссорой. Прохор, он же Прошка, старый, плешивый, с уродливыми пигментными пятнами на лице, сидел на табурете и комментировал любое неправильное действие Гриши. То есть, каждое. Изредка он почесывал правое, обожженное, ухо и неодобрительно морщился. При виде меня Прошка как-то насторожился и чуть склонил голову. То ли кланяясь, то ли просто стараясь не встречаться взглядом.

Я его понимал. Именно со мной было связано исчезновение хозяина Прошки. Не знаю, чувствовал ли Стыня еще бес или нет. Наверное, должен был. Но вместе с тем явно понимал, что Стынь теперь в другом мире.