Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

«Милостью Бога, провидения и промысла, после трагической гибели Святослава Никитинского на княжеский престол Новгорода и окрестных земель взошел его троюродный дядя Ляхемский Николай Сергеевич».

Я взглянул на дату — а быстро они. Всего через несколько дней после убийства Святослава. Даром время не теряли.

— Ну вот, а говорят, что борьба за власть всегда кровопролитна. Никаких смутных времен и семибоярщины.

— Ты не знаешь всей правды. Первым претендентом на престол была сестра Святослава. Только тут оказался небольшой нюанс, она не рубежница. Впрочем, ее муж Режь-нога и особо приближенные к нему хотели в ближайшее время таковой ее сделать. Но не успели.

— А что случилось?

Лео словно не услышал вопроса. Какой засранец. Раньше он был разговорчивее.

— Вторым в очереди был Князь Тимофей Архиповский. Дядя отца Станислава по материнской линии. Но он внезапно исчез. Третьим оказался Михаил Никольский. На второй день после смерти Князя он передал хист сыну и теперь умирает. То есть, добровольно снял свои притязания на трон. Потому сестра Святослава оказалась мудра. И несмотря на требования мужа, отреклась от престола. Так Новгородским правителем стал Князь Николай, теперь уже Великий Князь. У него много детей, которые могут унаследовать престол, среди них два рубежника. И самое главное — родственные связи с тверскими.

— А это самое главное? — уточнил я.

Сказать по правде, от всех этих Николаев и Михаилов, голова заметно потяжелела. Для меня это просто белый шум.

— Нужен был правитель, которого признают не только в Новгороде, но и в Твери. Иначе сначала возникли бы конфликты на границе, затем вспомнили о спорных землях, а там недалеко и до глобальной войны. Потому так важно, что скажет сильный сосед Если даст добро Тверь, то смирится и вся Русь. К счастью, после некоторой паузы Великий Князь Тверской поздравил Николая Новгородского, так его прозвали из-за неблагозвучной фамилии, с воцарением.

Мне оставалось только глазами хлопать. Я думал, что у нас вообще план-капкан. Ликвидировать сумасшедшего Князя, причем чужими руками и выйти красивыми, в белом пальто. О том, что будет потом и как станут жить после смерти Святослава, мне и в голову не пришло. А тут вон что закрутилось.

— Это все Писарские? — спросил я.

— Насколько я могу судить. Я в дела Княжества теперь не вхож. Но Башка знает, как и что устроено, у него остались знакомые среди молодых рубежников. У Ткача, напротив, есть связи среди кощеев и приближенных к трону.

— Охренеть, — протянул я.

А что тут еще можно было сказать? Мне оставалось лишь надеяться, что семейка Писарских с умом воспользуется властью, которая им досталась. И не начнет творить беспредел. У Ткача были определенные проблемы с головой из-за хиста, но на общем деле раньше это не сказывалось.

— Какие еще новости?

— Из государственных больше никаких. Касательно тебя… — Лео поморщился, будто только что ел свежайшее пралине, а перед ним вдруг поставили сюрстремминг. — Судя по всему, о тебе предпочли забыть. Хотя что-то подобное я и предполагал. Во-первых, пока никто не знает, что с тобой делать. Во-вторых, это удобно.

Я кивнул. Рубежные княжества меньше всего напоминали справедливые социальные государства. Хотя я не припомню, чтобы такие на сто процентов были и у чужан. Но Рубежники тут переплюнули всех. Умер или стал инвалидом — сам виноват. Надо понимать, что у верблюда два горба, потому что жизнь — борьба.

— По крайней мере, за все время, пока я здесь, никто не решился тебя навестить, — продолжал Дракон. — Что мне только на руку. Лучше прятаться на самом виду. А я очень хотел дождаться твоего пробуждения.

Интересно, что бы было, если мой «восстановительный сон» затянулся не на три недели, а, скажем, на полгода?

— Подожди, что значит прятаться?

— Я явил себя Драконом перед кощеями Князя. Не знаю, какие будут указания на мой счет от нынешнего правителя, но мне же лучше пока побыть в тени. Долг перед отцом я выполнил и отомстил за него и его товарищей. Что до Ордена, мне хватило нескольких столетий для понимания, что это бесперспективное занятие.

Я покивал, одновременно разминая руки. Конечности пусть плохо, но слушались.

— И чего, теперь надо приносить клятву новому правителю? — спросил я.

— Нет. Ты уже один раз обещал служить Новгороду и Великому Князю. Как ты помнишь, имен там никаких не было.

— Засада. А так имелся хоть какой-то вариант соскочить с крючка.

Наш разговор прервал стук распахнутой двери. И признаться, пришедшая гостья меня ошеломила. В первую очередь своей реакцией — она кинулась обниматься. Да так крепко, что аж дыхание перехватило. А во вторую — внешностью.

— Матвей, живой, сс… живой. В себя пришел. Как твой хист? Как ты сс… сам?

— Все отлично. Я же сказал, все будет хорошо. Я был в тебе полностью уверен. Видишь, получилось отлежаться, пока там такая движуха шла. Юния, погоди, дай на тебя посмотреть.

Лихо отстранилась, недоуменно глядя на меня. Словно, не понимала, о чем речь. А ведь с нашей последней встречи она немало изменилась. И дело даже не в тусклом освещении лабиринта.

Она по-прежнему сутулилась, вот только горб… рассосался, что ли? По крайней мере, я его больше не наблюдал. Морщины на лице разгладились, даже обезображенный глаз аккуратно зарубцевался, а торчащие в разные стороны зубы выпрямились. Погодите, у нее же точно не доставало парочки однерок⁈ Они-то откуда появились? Не помню, чтобы нечисть прибегала к услугам стоматолога.

Юния выглядела сейчас как уставшая женщина лет тридцати пяти — сорока. Да, без глаза, да, с чуть кривоватыми зубами. Но блин, всеми своими. Вот что хист животворящий делает. Всего-то и делов — Лихо надо было избавиться от проклятия и как следует покушать!

— Что не так? На что ты сс… смотришь?

— Ты себя видела?

— Не видела, — вошла за ней Алена. — Говорю же, с первого дня на чердаке сидела. Раскачивается из стороны в сторону, как этот… Тренер футбольный такой есть, толстый. Ну вы че, не знаете, что ли? Эх, а еще мужики.

— Да что сс… со мной не так?

— Все так, — материализовался рядом бес. — Юния Борисовна у нас ладная женщина. Во всех отношениях.

— Идем, покажу, — потянула Лихо за руку приспешница.

— С чего ты решил, что она Борисовна? — спросил я Гришу.

— А очень ей это отчество подходит.

Из коридора раздался испуганный вскрик. Причем, так Юния не голосила даже когда оставалась на попечении у Созидателя.

— Пойду успокою, — приосанился бес. А еще зачем то обслюнявил пальцы и провел ими по бровям. Приглаживая, что ли? — Женщинам всегда нужно крепкое мужское плечо.

И снова в квартире воцарилась всеобщая суматоха. Только на мое счастье, теперь все плясали не вокруг смертельно уставшего рубежника. Поэтому я воспользовался паузой, чтобы поговорить с Лео.

— Что думаешь делать? — спросил я его.

— Так чего тут думать? — пожал плечами ведун. Да чего там, я только сейчас понял, что ведь он без одной минуты кощей. — Уеду. Рвану подальше на восток. Там земли большие, рубежников меньше. Глядишь, затеряюсь где. Деньги у меня есть. Кстати, узнал по поводу обналички чужанских денег. Дам координаты. Одну серебряную монету можно купить за восемьдесят тысяч рублей.

— Сколько⁈

Я так офигел, что даже встал на ноги. Очень меня возмутила и обескуражила эта новость. Еще мысль пришла в голову, что Илья Муромец не просто так встал с печи. Наверное, ему платежку за избу новую принесли, за тридцать лет. Вот он и офигел.

Стоял я до тех пор, пока подошедший Лео осторожно не усадил меня обратно.

— Восемьдесят тысяч, — повторил он. — Только они меньше чем сто монет продавать не будут.

— Восемь лямов за сто монет. Да пошли они… — я не договорил, но ведун примерно понял направление, которое я желал валютчикам. — Разве честные люди могут такие ценники ставить?

— Честные нет, — согласился Лео, — а жировики — сколько угодно. Эти очень деньги любят.