Блэки Хол - Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)

     - Я думал, ты никогда не простишь меня из-за пацана, - сказал он вдруг.

     - Егор... - начала я и замолчала, придавленная нахлынувшими воспоминаниями. Но сейчас они причиняли не боль, а грусть. Радик изменил нас. Мы стали взрослее, мудрее, и мы учились пониманию и терпению. Я испытывала безмерную радость, что Мэл не воспринял гибель Радика так же равнодушно, как троица, спровоцировавшая парнишку на отчаянный поступок. Страшно, когда душа черствеет.

     - Слышал, что у той девчонки отросли крылья?

     - Да. И видел. Правда, фотка размытая. Мак переслал. Хочешь взглянуть?

     - Спрашиваешь!

     Мэл поиграл телефоном, нажимая на кнопки, и протянул мне. Изображение на экране действительно оказалось нечетким: силуэт - то ли мужской, то ли женский, а за спиной - нечто, похожее на большой рюкзак. Куда подевалась красотка, вскружившая голову простодушному первокурснику?

     - Как думаешь, она понесла наказание из-за Радика, или её одарили крыльями по чистой случайности?

     - Вряд ли вышло непреднамеренно. Похоже, пацан успел проклясть обидчиков перед смертью.

     - Радик?! Он не поступил бы так. Не верю! Нет и еще раз нет! - замотала я головой. - Проклятие, поразившее троих за одну ночь... Чтобы перенести человека в иную реальность и заточить в зеркале, нужно иметь немыслимые способности... Нужно быть богом! Это за пределами понимания. А Радик видел волны через раз и учился с трудом.

     - Ненависть может послужить достаточным толчком, - пожал плечами Мэл.

     - Нет, Радик не мог! - возразила я горячо. - Он винил себя в слабости, но никогда не упрекнул бы тех, троих, в подлости. Его зверь не позволил бы!

     - Зверь?

     - Ну-у... Радик был "грязным". После аварии у него появились потенциалы, поэтому он и получил дефенсор*. А еще видел зверей, живущих в каждом человеке.

     - И твоего зверя видел?

     - И моего. И твоего. У каждого из нас есть свой зверь.

     - Наверное, это своеобразное видение души. Или пацан мог наблюдать ауру, которую его мозг трансформировал в иную форму, - предположил Мэл. - И какой зверь живет в тебе?

     - Средненький.

     Его не удовлетворило мое отнекивание. Более того, Мэл заинтересовался.

     - Ну-ка, ну-ка, рассказывай, - навис надо мной.

     - Ничего особенного. Зверь как зверь. Ленивый и неповоротливый, - отшутилась я.

     - А обо мне что говорил? - не отставал Мэл. - О моем звере?

     - Тоже мало интересного. Что зверь постоянно в движении, - сымпровизировала я, переиначив слова Радика.

     - А еще что?

     - Теперь уж не упомню, - увильнула от ответа.

     Мэл задумчиво накрутил мой локон на палец:

     - В движении... Не густо...

     Запиликавший телефон отвлек от допроса. Прежде чем ответить, Мэл взглянул на экран.

     - Добрый вечер, - поздоровался вежливо, хотя дело подошло к ночи. - Нет... Конечно... Во второй половине дня... Спасибо, хорошо... Понимаю... В среду в семь... Договорились. До свидания. Со всем уважением к супруге и детям.

     Каков дипломат! "Со всем уважением к супруге"...

     - Эва, звонил твой отец...

     Я замерла. Что нужно папеньке? Лучше бы не слышать о нем до вручения аттестата.

     - Ты вернулась в столицу. Нужно показать обществу, что ты жива и здорова. Несколько официальных снимков в кругу семьи. Фотосессия.

     О какой семье речь? Мама и Мэл - вот и вся моя семья.

     Заметив мой оторопелый вид, он разъяснил:

     - Ты, твой отец и его жена.

     - Не хочу! - выдала первое, что пришло в голову, и села на кровати, нервно грызя ноготь. Мэл оказался рядом, обняв.

     - Нужно, Эва. По-другому никак. Привыкай.

     Понятно, что за всё хорошее нужно платить, но мне ужасно не хотелось встречаться с родителем и мачехой. Настроение скакнуло в минус.

     - Я боюсь... О чем нам говорить? Как правильно себя вести? ... И нужно одеться подходяще! И прилично выглядеть! - вскочила и заходила туда-сюда.

     - Поэтому фотосессия переносится с понедельника на среду. У тебя будет время, чтобы подготовиться.

     - Где пройдут съемки? - разнервничалась я.

     - В доме твоего отца.

     - Ты же не бросишь меня? - кинулась к Мэлу.

     - Поедем вместе. Ты справишься.

     - А если журналисты начнут задавать вопросы? Вдруг поинтересуются о нас с тобой? Что отвечать?

     - Успокойся. Это обычное фотографирование. Интервью не будет. О нем договариваются задолго до назначенного времени. Заранее составляют вопросы, заранее готовят ответы, которые проверяют цензоры и шлифуют специалисты по разговорной речи и дикции. Тебе останется заучить и повторить с репетитором.

     Ничего не скажешь, основательный подход. Никаких экспромтов и отсебятины. Наверное, и шутки разбирают по буковкам, чтобы звучали смешно и непринужденно.

     - А нас с тобой будут фотографировать? И почему журналисты не писали о нас?

     - Не так давно ты говорила, что не хочешь публичности. Что-то изменилось? - улыбнулся Мэл.

     Может быть. С одной стороны, не хочу, чтобы в нашу жизнь лезли репортеры и рылись в грязном белье, а с другой стороны, пусть все узнают, что Мэл - мой. Пусть знает вся страна - и Эльзушка, и Снегурочка, и прочие сливки светского общества.

     Я опять вскочила и забегала перед Мэлом:

     - Так... Пересмотреть гардероб... Обсудить с Вивой стиль и прическу... Съездить в переулок...

     Ему надоело мое мельтешение.

     - Иди сюда, - притянул и усадил на колени. - Теперь тебе не спрятаться от чужих глаз. Твоя жизнь изменилась. Ты не видишь волны, но не боишься смотреть людям в глаза. И пусть у вас с отцом натянутые отношения, согласись, он выжал из покушения максимальную пользу, не забыв о тебе.

     Соглашусь, - отвела я взгляд. Но отец сделал это, прежде всего, преследуя собственную выгоду.

     - Предупреждаю сразу: готовься морально. Тебе придется бывать на мероприятиях разного уровня и сталкиваться со своим отцом... и с моим тоже... и с Рублей. В следующее воскресенье запланирован концерт по случаю открытия Академии культуры. Не сегодня-завтра на твое имя придет приглашение.

     - Поеду только с тобой. Вместе. И сидеть будем рядом! - схватилась за Мэла как утопающий за соломинку. - Тебя ведь тоже пригласят, да?

     - Пригласят. Эва... - замялся он. - Здесь столица, а не курорт. Не успеешь чихнуть, а тебе уже приписывают янтарную чуму в последней стадии. Наверняка сплетни долетели и сюда. Зачем давать повод для слухов?

     - Ну и что? - заупрямилась я. - Пусть летают. Теперь неважно. Придумай что-нибудь, - прижалась к Мэлу и добавила жалобно: - Пожалуйста!

     - Ладно, - хмыкнул он. - Все равно скоро узнают.

     Я вздохнула с облегчением. Без своего мужчины - никуда.

     - Почему отец позвонил тебе, а не мне?

     - Потому что, - сказал Мэл со смешком. - Наверху не приветствуется, чтобы женщины принимали решения самостоятельно. За них решают родственники по мужской линии - отец, братья или муж. Конечно, в единичных случаях встречаются деловые дамы. Эти леди имеют бульдожью хватку и зарабатывают имя, шагая по трупам. Вообще-то за тебя отвечает отец, но он передал права мне, потому что мы с тобой теперь живем вместе.

     - Делитесь правами, а мне знать необязательно? - ощетинилась я. - Передаете из рук в руки как вещь?

     - Как сокровище, Эвочка, - уточнил он, заправив прядку волос за мое ухо.

     - Хорошо! - вспылила я. - Предупреждаю, что не стану молчать о заначках тётки-вехотки и расскажу Стопятнадцатому. И не буду спрашивать твоего разрешения!