Ведунские хлопоты (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Так и есть.

— Вот на этом я и хочу сыграть. Вы ничего не теряете. Если не получится, то мы придумаем что-то другое.

— Хорошо, — легко согласился Форсварар.

Следующие полчаса мы провели за вольным переводом рецептов, которые я принес с собой. Оказалось, что наш русский язык правитель славной твердыни Фекой не особо понимает. Пришлось мне переводить на их. Правда и тут возникли сложности. К примеру на местном не было слова «дрожжи». Поэтому я был вынужден написать «волшебные крохотные создания, которые позволяют тесту становиться больше, находятся в странных мешочках, которые принес Матвей». А «сахар» превратился в «застывшие куски жидкости, получаемой после варки стеблей рохо».

Еще я понял, что несколько первых блинов будут точно комом. Но это ничего, цель поставлена, а фекойцы решительные господа в том, где можно вкусно пожрать.

Мне же принесли два небольших мешка крестсежа — свежего и перемолотого. Даже здесь он отдавал горечью и вызывал неприятные ассоциации. Но что поделать — красота требует жертв.

А вскоре подоспел и Анфалар с огромным котлом литров на тридцать-сорок. И под моим чутким руководством мы начали готовить плов.

Конечно, увидь меня Тахир из той самой «узбечки», куда мы ходили с Зоей, так если бы не надавал по рукам, то укоризненно покачал головой. Но что делать — я рубежник, а не маг со Средней Азии, который может сотворить произведение искусства из барашка, риса и овощей. Но и тут я следил за тщательностью процессов, пока обжаривал мясо.

— Как тебя там, Лакнинар, не режь так крупно яркую длинную сосульку… Тьфу, запомни, это «МОР-КО-ВЬ», — сказал я по-русски. — Повтори. Не «мокровь», а «морковь»! Вот, не мельчи с ней, режь крупно. И с заставляющим тебя плакать шаром тоже. Так, повтори: «ЛУК».

Мы кашеварили близ донжона Форсварара. И если сначала на наши кулинарные потуги собралась добрая половина стражников, то вскоре стали подтягиваться и жители ближайших домов. Я их понимаю. Что может быть лучше запаха жареного мяса? Только кусок этого самого мяса.

Анфалар и вовсе получил по рукам, когда подорвался помешать рис, который я засыпал сверху. Мне лишь запоздало пришло в голову, что я сейчас вроде как мог подорвать репутацию второго по важности рубежника в городе. Вдруг за это опять нужно будет сходить на очередную охоту или что-то в этом роде?

Но нет. Сам Безумец потряс ушибленными пальцами и рассмеялся, как и остальные стражники стоявшие рядом. А я с видом фокусника накрыл плов крышкой.

— Теперь надо ждать!

Мне думалось, что пока готовится еда, мы непринужденно поболтаем, пошутим или вообще наведем коммуникационные мосты. Какой там. Все как один, даже вышедший с помощью стражников Форсварар, напряженно смотрели на котелок, будто поторапливая его своими взглядами.

Куда уж тут до непринужденной беседы, когда куча голодных людей, для которых зеленый хлеб — это не испорченная фигня, а рядовая еда, стоит, раздразненная запахом плова. Хотя, как известно, во всем нужно искать плюсы. Благодаря неусыпному вниманию, блюдо не успело превратиться в кашу из мяса. Потому что мне приходилось частенько заглядывать и пробовать, готово или нет. А когда я вынес окончательный вердикт, то Анфалар принес грубую посуду из мертвого дерева и протянул мне. Но вопреки ожиданиям, есть не стал, а отнес стоявшему Форсварару.

В этот самый момент я чувствовал себя, как участник кулинарного шоу, к которому в гости приехал толстый шеф-повар. Только у них там всего один человек, который может поругаться, а у меня в подчинении целый город. Если вдруг я что-то запорол, то можно будет даже на психолога не тратиться. Просто сразу понять, что готовка — это не мое. Хотя вряд ли. Я ведь и зиры в меру положил и даже барбариса кинул, чтобы чуть-чуть кислило.

Правитель несколько раз обжегся, но затем все же подхватил губами жирный кусок мяса и блестящего риса. Он торопливо прожевал, после чего закатил глаза. Форсварар же не умер? Не умер же? Я согласен быть Матвеем-который-приготовил-хреновенький-плов, но не очень хочу стать Матвеем-от-стряпни-которого-умер-правитель-славной-твердыни-Фекой. От такого факапа сложно будет отмыться.

Но нет. Форсварар открыл глаза и произнес тихо. Но почему-то услышали все, кто собрался на холме.

— Это самое вкусное, что я ел. Даже намного вкуснее хлеба, который ты приносил.

— Как ты поступишь с блюдом, которое приготовил? — серьезно спросил у меня Анфалар, будто спрашивая разрешения.

— Выстройтесь в очередь, все, кто хочет попробовать! — крикнул я. — С вас тарелки, с нас еда.

Если честно, я боялся этого момента. В моем мире и блины раздавали с лопат, потому что за бесплатное руки могли попросту оторвать. Фекойцы же, пусть и торопливо, но без всякой суеты стали превращаться в длинную извилистую змею, уходящую к самой крепостной стене.

И тут меня возник другой страх.

— Хватит ли плова? — шепнул я Анфалару.

— Грааш, иди сюда, — махнул рукой ведун рубежнику. — Накладывай. Это Грааш, — познакомил меня с крохотным молодым стражником, почти пацаном Безумец. — Его хист не от тварей. Он достался ему от отца. Грааш возвышается, когда рассчитывает всякие штуки. Сколько потребуется дойти до горы или какое нужно дерево по длине для моста. И в этом он достиг определенных высот. У нас хватит еды, Грааш?

— Если накладывать чуть меньше половины этой огромной ложки, — ответил рубежник, чуть помедлив.

— Они не наедятся, конечно, — сказал Анфалар. — Но на всю жизнь запомнят этот день и вкус твоей еды. Для многих это станет самым ярким моментом в их тусклой жизни.

Я сглотнул образовавшийся в горле комом и заставил себя улыбнуться Анфалару. А еще понял, что чтобы не произошло и кем бы они меня не стали считать, пусть и последним негодяем, я не смогу не помогать этому городу.

Глава 7

Что любопытно, бесплатный обед в Фекое не прибавил мне рубцов. Хотя в какой-то момент я начал искренне надеяться на это. А что, интересно было бы, во что вылилась благодарность большей части жителей твердыни. Может, улетел бы на своем хисте в стратосферу и все такое.

Согласно менталитету изнаночников, как объяснил мне Анфалар, это был жест доброй воли, к которому я пришел сам. Никто меня не просил и все такое. Вот если бы люди голодали и появился Матвей в сияющих доспехах на белом коне, то дело другое. Там бы тебя и поблагодарили, и отдали последнее. А так, несмотря на то, что фекойцы еще долго будут вспоминать этот день, во что-то полезное сегодняшнее предприятие конвертировать не удалось.

Единственное, что акции Матвея Зорина на местной бирже под названием твердыня Фекой значительно подросли. В смысле, теперь едва ли была какая собака в городе, которая не знала меня. Ладно, не так выразился, собак здесь я не видел. Но то, что весь город говорил обо мне, как о достойном и хорошем человек — факт неоспоримый.

Поэтому домой я возвращался с каким-то приятным чувством на душе. Даже зудящая в ухо Юния не могла его испортить.

— Жизнь штука нес… сс… сложная. Вот только кто добрыми делами занимается, ничем хорошим не заканчивает. Сс… поверь моему опыту.

— Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя.

— Правильно. Сс… очень мудрые слова. Наверное, сказал какой-то государь?

— Вроде того. Только понимаешь в чем дело, не все в мире делается ради денег или выгоды. И вот если я сделал что-то доброе, а мне на душе хорошо, тот как это назвать?

— Сс… душевный недуг. Лечить тебя надо.

— Да иди ты, — по-доброму закончил разговор я.

Былобыслав ждал нас посреди Изнанки. Да такое ощущение, что очень уж давно. Больше того, увидев меня, он как-то повеселел. Словно действительно боялся, что я могу не вернуться.

— Неужто все припасы съел? — сделал вид, что удивился он.

— Да, так на природе аппетит разыгрывается, просто жуть.

— И где же это в Скугге такая природа?

— Вы, Былобыслав, извините, конечно, но после истории с вашим коллегой, меньше всего мне хотелось бы раскрывать тайны своей жизни чурам.