Ольга Куно - Торнсайдские хроники

Ознакомительный фрагмент

– Десять с половиной.

– Вы что-нибудь помните о развернувшейся тогда борьбе?

– Немного. Я был ребенком, и в подробности меня по большей части не посвящали. Почти все, что я знаю об этом смутном времени, я знаю из вторых рук. Так что вы можете с тем же успехом проконсультироваться по этому вопросу еще с кем-нибудь из современников, лучше постарше. Мне известно, что на графский трон было по меньшей мере четыре претендента. И в ходе борьбы пролилось много крови. Причем не щадили ни стариков, ни детей, ведь ставки на кону были нешуточные. Меня и самого тогда переправили на время за границу, от греха подальше. В этом одна из причин того, что я был не слишком осведомлен о происходящем.

– Кроме вашего отца кто-нибудь выжил в той борьбе?

Торнсайд пристально посмотрел мне в глаза.

– Без комментариев.

– У вас было счастливое детство?

Я резко перевела тему на более безопасную, позволяющую интервьюируемому раскрыться и утратить бдительность. Однако на сей раз я просчиталась. Во взгляде графа читалась грусть, почти горечь.

– Смотря какой смысл вы вкладываете в слово «счастье». Если вас интересует, были ли у меня всевозможные игрушки, самая лучшая одежда, высокопрофессиональные гувернеры, а также лошади, клинки, соколы, книги, а позднее и женщины, то мой ответ – да. В моем распоряжении было все, что только может пожелать единственный сын богатого и знатного человека. – Он немного помолчал, возможно раздумывая, продолжать ли говорить дальше или же закрыть тему привычным: «Без комментариев». – Однако моя мать умерла, когда я был еще совсем ребенком. Отец же завел себе любовницу, точнее шлюху, которая быстро прибрала власть в доме к рукам. Ее стараниями я даже был на один год отослан из графства в закрытую школу при Тилльском монастыре; впрочем, я позаботился о том, чтобы не остаться там надолго.

– По-моему, Тилльская школа для мальчиков считается весьма престижным учебным заведением, – осторожно заметила я.

– Да, вполне, – рассеянно ответил он. Видимо, лимит откровенности был исчерпан. – Можете написать про школу в своей статье. Все остальное – не для недельника. Надеюсь, я выразился понятно.

– Я вообще девушка понятливая, – кивнула я. А жаль, кстати сказать: интервьюируемый определенно оказался более интересным человеком, чем я ожидала изначально. И, черт возьми, он был красив, тут ничего не скажешь! Может, отойти от заранее продуманных вопросов и поинтересоваться, отчего он до сих пор не женат? Дескать, читательницы сгорают от любопытства… – Последние годы вы жили за пределами Торнсайда, верно?

– Именно так, – кивнул Рейвен. – По целому ряду причин. Последние десять лет я жил в одном из своих поместий в Кемптоне, сюда же наведывался лишь время от времени, чтобы быть в курсе дел.

– Титул графа вы унаследовали семь месяцев назад. Каковы были ваши первые шаги?

– Введение нового налога, – ухмыльнулся Рейвен. – Но это писать необязательно. Я запланировал целую серию реформ: очень многие порядки в графстве представляются мне неправильными и изжившими себя. Однако реформы следует проводить постепенно, тщательно подготовив для них почву, создав соответствующие исполнительные структуры. Так что можно считать, что я еще не начал.

– О реформах какого рода идет речь? – не без интереса спросила я. – Вы могли бы привести пример?

– Не люблю делить шкуру неубитого медведя. К тому же мне казалось, что в биографии следует писать только о тех событиях, которые уже имели место.

Снова та же обаятельная улыбка. Я покивала. Хорошо ушел от ответа, профессионально.

– А как бы вы охарактеризовали… Что там за шум? – нахмурилась я, когда приглушенный закрытой дверью грохот раздался во второй раз.

– Слуги должны были установить в некоторых комнатах новую мебель. Кстати сказать, можете считать это одной из реформ, – подмигнул он. – Только сейчас дошли руки этим заняться. Кое-какой рухляди давно уже было место на свалке, в особенности той, которую притащили сюда с подачи моей «мачехи»…

Грохот повторился, на сей раз сопровождаемый звуками, подозрительно напоминающими звон металла, бьющегося о металл.

– Что за черт? – Рейвен одним рывком поднялся с кресла. – Простите, я должен ненадолго отлучиться. Чувствуйте себя как дома.

«Но не забывайте, что находитесь в резиденции самого могущественного человека в графстве», – мысленно закончила я. А заодно подумала, что навряд ли смогла бы хоть когда-нибудь почувствовать себя как дома в таком огромном, холодном каменном мешке. Все-таки современные дворцы намного уютнее, чем замки. Не зря в последние сто лет власть имущие предпочитали строить для себя именно дворцы. Однако такое строительство занимало массу времени и требовало весьма серьезных вложений. Замки же имелись в распоряжении практически любого графа, а возводились на века. Рассчитанные на случай весьма суровых военных действий, они подолгу выдерживали даже ту осаду, которую устраивал самый выносливый и терпеливый противник – время. Поэтому было понятно, что они будут все так же стоять на своем месте, и похоже, не одно столетие.

Граф вернулся в кабинет чрезвычайно быстро, притом не один. Вместе с ним сюда вошли, а точнее ворвались, с полдюжины вооруженных людей. Один из них заломил Рейвену руки за спину; другой угрожал графу обнаженным мечом, пресекая любые попытки к сопротивлению. Звуки борьбы, проникшие в комнату через открытую дверь, стали еще громче и интенсивнее, чем прежде.

Я вскочила с кресла и отступила к окну.

– Заприте дверь! – крикнул один из вооруженных людей, который, похоже, был у них за главного. На вид я дала бы ему лет пятьдесят, однако седые волосы и пролегшие на лбу и вокруг глаз морщины не должны были вводить в заблуждение: несмотря на возраст, этот человек по-прежнему был в прекрасной физической форме. – А ты не дергайся, Рейвен! Мне и так хочется перерезать тебе глотку прямо сейчас, так что лучше не вынуждай! Посади его, Ральф, и держите его на прицеле.

Молодой мужчина, до сих пор удерживавший руки графа за спиной, отшвырнул его в кресло. Рейвен ударился животом о широкую деревянную ручку и сполз на колени.

– Давай поднимайся! – велел все тот же главарь.

Третий воин направил в сторону кресла заблаговременно заряженный арбалет.

Шипя от боли, Рейвен развернулся к напавшим на него людям лицом и сел, как было велено.

– Барон, вы совершаете страшную глупость! – воскликнул он. – Давайте спокойно во всем разберемся, прежде чем вы погубите себя и своих сыновей окончательно.

Губы барона скривились в подобии усмешки.

– Я уже во всем разобрался без твоей помощи, мерзавец, – заверил Рейвена он. – На это ушло слишком много времени, но я все выяснил. И можешь не сомневаться, моя дочь, сестра моих сыновей, не останется неотомщенной. А уж что с нами произойдет после этого – на то воля божья. Но ты сегодня расплатишься кровью, так что лучше молись, пока я не приступил к задуманному.

Я слушала все это, не шевелясь и вообще стараясь не подавать никаких признаков жизни. Это ж надо было умудриться попасть в замок как раз в момент здешних кровавых разборок! Ну, Фред, ну, удружил! И ты считал, что короля интервьюировать опаснее? Да в королевский дворец и мышь бы не проскользнула без ведома охраны, а тут, похоже, набежало целое войско!

– Как тебе удалось провести в замок своих людей? – спросил Рейвен, словно прочитавший мои мысли.

– О, все было продумано до мелочей, – осклабился барон. – Хитрость, подкуп, грубая сила – план идеально отработан. Говорю же, у меня ушло немало времени на подготовку.

– Вам все равно не удастся долго удерживать замок, – покачал головой граф. – Положим, меня вы убьете хоть прямо сейчас, но в таком случае и сами не выйдете из этой передряги живыми. Не мне вам объяснять, что грозит по закону за подобные преступления. Барон, право слово, вы же умный и благородный человек! Давайте не будем торопиться и совершать ошибки, которые впоследствии невозможно будет исправить.

– До чего же ты разумен и предусмотрителен! – притворно восхитился барон. – О чем же ты тогда думал, когда погубил мою дочь?

– И снова вы совершаете ошибку, – поморщился Рейвен. – Я уже говорил вам, ван Дрейк, что не причинял зла вашей дочери. Не знаю, что случилось тогда с Клариндой, но я не имею отношения к ее исчезновению! Поверьте мне, наконец, я скорблю о ней не меньше вашего!

– Не верю! – крикнул барон. – И не смей трепать ее имя своим поганым языком. Она отправилась на встречу с тобой, и с тех пор ее никто не видел.

– Я же уже говорил, – устало произнес граф, – что мы действительно гуляли с ней по парку, и тому есть масса свидетелей. Но потом она ушла, а я остался, и я представления не имею о том, что могло произойти дальше!

– Да, ты уже рассказывал эту историю, – недобро усмехнулся барон, – и я тебе почти поверил. Но потом до меня стали доходить нехорошие слухи, и по мере того как я пытался разобраться в случившемся, уверенность в твоей виновности все крепла. Это твои люди похитили ее. Ты надругался над ней, замучил, а потом убил у себя в застенках!