Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Нынче мне пришло в голову просто подвергнуть самоцвет влиянию хиста. А что? Каждый рубежник знает: в любой трудной ситуации — выплескивай промысел. Что я и сделал.

Меня нельзя было назвать величайшим мыслителем современности. Всю свою жизнь я больше полагался на тело, редко задействуя голову. Но надо отметить, что изредка думать у меня получалось. Как, например, сейчас. Потому что драгоценный камень под слабым воздействием хиста (выплеснул я совсем крохи) медленно поднялся в воздух. А затем, чуть не удрал.

В смысле — он стремительно направился в обратную сторону, но и я уже был наготове. Тут же перекрыл канал с хистом и «бриллиант» или чем он там являлся, упал на кирпичный пол.

— Сс… связь с артефактом! — воскликнула Лихо.

— Так точно, подполковник Бесспорность.

— Сс… служу рубежнику с дурацким чувством юмора, — парировала Юния.

Ну вот, научил импровизации на свою голову. Раньше она такой острой на язык не была. Хотя, чего это я. Прежде Лихо сразу пыталась выпить жизненные силы, а не разговаривала.

Вместо продолжения препирательств, я подошел к самоцвету и поднял его. Учитывая прошлый опыт, теперь я сильно сжал драгоценный камень, после чего влил хист. И почувствовал, что бриллиант в руке словно ожил. Он рвался прочь, подобно крохотной птахе, которую заперли в клетке.

— Пойдем, — качнул я головой Лихо. — Видимо, ночевать мы сегодня будем не здесь.

И самоцвет aka часть артефакта — часть корабля повел нас по петляющим коридорам. Будто бы специально хотел запутать. Если честно, в какой-то момент в мою буйную головушку действительно закрались сомнения. А что, если артефакт оберегает себя от влияния чужого хиста?

Нет, едва ли нас ждет очередной волот. Не засаливал же их Аптекарь в голодный год. Однако волчьи ямы с какими-нибудь пиками точеными вполне мог приготовить.

Видимо, судьба решила, что сегодня она и так порядочно поиздевалась надо мной. Потому что ярко проиллюстрировала, что нам ничего не угрожает. Обернув все это в праздничную обертку. Та, в свою очередь, заключалась в огромном зале, который был наполнен… трупами.

Я сначала опешил, не решаясь двигаться дальше и рассматривая мертвых рубежников, уложенных где рядком, а где и буквально штабелями. Что самое невероятное, создавалось ощущение, будто они погибли совсем недавно. У некоторых едва-едва запеклась кровь.

Правда, зрелище все равно оказалось не для слабонервных. Градислав, подчиняемый артефактом, мало заботился о том, чтобы после смерти рубежников можно было опознать. Главное — нейтрализовать угрозу. Поэтому часто встречались изуродованные лица и развороченные тела.

Пол под мертвыми был влажным, липким, а воздух резким, железным. Без всякого намека на то, что здесь практически братская могила.

— Много рубежников на артефакт сс… зарилось, — протянула Лихо. — Наверное, у некоторых и при себе что осталось.

Понятно, что на Юнию мертвецы никакого впечатления не произвели. Тогда как я схватился за стену, пытаясь унять подкатывающий к горлу ком. Ответить ей удалось не сразу. Иначе вместе со словами я бы изверг ужин.

— Мародерствовать сегодня нет никакого желания.

— Какой ты, Матвей, сс… непрактичный.

— Уж прости.

Лихо меж тем пробежалась мимо сваленных тел, словно участвуя в какой-то непонятной игре.

— Смотри, а каждого камнем придавил.

Действительно, каждый несчастный охотник за сокровищами был упокоен по всем хистовым правилам. Интересно, это уже сам Градислав понял или артефакт подсказал? В любом случае, решение верное. Поднявшаяся нежить в лабиринте артефакту, по-видимому, была не нужна.

Свои предположения я высказал Юнии. И она с ними неожиданно согласилась. Что интересно, непродолжительный разговор слегка расслабил меня (насколько это вообще было возможно в текущих реалиях). Видимо, порой действительно необходимо почувствовать, что ты не один.

— Ну ты чего застыл, сс…? — прервала мои мысли Лихо. — Ждешь, пока тебя начнут называть Выборгский Некрофил?

— Если ты шутишь, то это должно быть смешно, — нахмурился я.

— Так мне, сс… смешно.

— Угу, правильной дорогой идешь. Скоро будешь по субботним вечерам на телеканале «Россия» веселые номера из жизни показывать.

Юния юмор не выкупила, потому ничего не ответила. Видимо, на этом и строилась история наших гармоничных отношений. Одна сторона не понимала, о чем говорит другая.

Мы пошли дальше, благо следующий зал, чуть поменьше этого, оказался пустым, а за ним и вовсе начался очередной коридор. Самоцвет теперь не просто подергивался, а буквально рвался из рук, пытаясь своими гранями порезать мои пальцы. Это при том, что я как мог снизил закачку хиста. Немного подумав, я вообще прекратил «подачу» промысла. Как оказалось, не зря.

То, что мы почти достигли цели, стало ясно по дорожке яркого света, которая ложилась на кирпичный пол коридора из-за очередного поворота. Лихо недоуменно остановилась, обернувшись на меня.

— Слишком ярко, — объяснил я. — Надо, чтобы глаза хоть чуть-чуть привыкли.

— Сс… люди, — немного высокомерно ответила нечисть.

Но все же терпеливо подождала, пока я не привык к свету. А затем мы пошли дальше. Признаться, без определенного волнения. Потому что входить туда, где что-то охранял застывший во времени волот, было немного страшно.

Первое, что я хотел сделать, оказавшись на пороге самого громадного из всех залов, это выругаться. Матом, само собой. А как еще прикажете русскому человеку искренне восхититься?

Огромные своды помещения уходили вверх и терялись в темноте, освещаемые громадной люстрой, с направленными вниз свечами. Тем противоречие знакомым законам физики никак не мешало гореть. Само средоточие лабиринта представилось внушительным муравейником, куда вело множество «тропок»-коридоров. Самое офигенное из пространственной магии, что я видел.

Здесь было много чего: несколько старых, покрытых пылью столов с мензурками и ретортами, с десяток внушительных книжных шкафов, мягкие кресла под старинными свечными торшерами, запертые сундуки. Однако все мое внимание оказалось приковано к величавой статуе в виде здоровенного мифического создания — с телом и задними лапами льва, а головой, крыльями и когтями — орла.

— Грифон, — завороженно сказал я.

— Догадливый, сс… — протянула Лихо.

Именно от этого каменного изваяния и веяло силой. Скажу больше, складывалось ощущение, что этот грифон вполне себе живой. И будто только и ждет часа, чтобы пробудиться.

Я неторопливо обошел статую, которая по высоте превышала мой рост. И отметил одну особенность. Левый каменный глаз существа был на месте, а вот правый отсутствовал — глазница зияла пустотой. И что-то мне подсказывало, что у меня имелось то, что можно было поместить в эту нишу.

Выданный волотом самоцвет не просто подошел. Стоило мне поднести его к пустой глазнице, тот выскочил из рук, плотно встав на свое законное место.

Дрогнул пол, будто бы даже качнулись в темноте своды. А у меня внутри все оборвалось. Неужели сейчас все начнет рушиться и мне опять придется уносить ноги?

Но нет, обошлось. Более того, даже грифон не ожил. Разве что отъехал в сторону, обнажая уходящие вниз крутые ступени.

— Дай я вперед сс… пойду, — отодвинула меня Юния.

— Это что-то из нового феминизма? Или ты пытаешься сделать из меня джентльмена?

— Просто зная тебя, ты сс… опять попытаешься умереть.

Я даже не нашелся, что сказать. Было в словах Юнии некоторое зерно правды. Она двинулась первой, но, к моему облегчению, скоро подала голос:

— Давай сс… сюда.

Я спустился так проворно, что даже потрогал копчиком последние ступени лестницы. Довольно тщательно, надо сказать. Аж слезы на глазах выступили.

— Знаешь, мне кажется, что твои неурядицы не сс… всегда можно списать на неудачу. Ты сс… скорее растяпа. Или, как говорит твой бес, — рукожо…

— Да понял я, понял, — перебил я ее. — Что за характер? Вместо того, чтобы пожалеть или хотя бы дипломатично промолчать, ты еще и соль на рану сыпешь?