Льюис Кэрролл - Охота на Снарка

Вопль шестой

СОН БАРАБАНЩИКА

И со свечкой искали они, и с умом,         С упованьем и крепкой дубиной,Понижением акций грозили притом         И пленяли улыбкой невинной.

И тогда Барабанщик (и Бывший судья)         Вздумал сном освежить свои силы,И возник перед ним из глубин забытья         Давний образ, душе его милый.

Ему снился таинственный сумрачный Суд         И внушительный Снарк в парикеИ с моноклем в глазу, защищавший козу.         Осквернившую воду в реке.

Первым вышел Свидетель, и он подтвердил,         Что артерия осквернена.И по просьбе Судьи зачитали статьи,         По которым вменялась вина.

Снарк (защитник) в конце выступления взмок —         Говорил он четыре часа;Но никто из собравшихся так и не смог         Догадаться, при чем тут коза.

Впрочем, мненья присяжных сложились давно,         Всяк отстаивал собственный взгляд,И решительно было ему все равно,         Что коллеги его говорят.

— Чтозагалиматья! — возмутился Судья.         Снарк прервал его: — Суть не в названьях,Тут важнее, друзья, сто восьмая статья         Уложения о наказаньях.

Обвиненье в измене легко доказать,         Подстрекательство к бунту — труднее,Но уж в злостном банкротстве козу обвинять,         Извините, совсем ахинея.

Я согласен, что за оскверненье реки         Кто-то должен быть призван к ответу,Но ведь надо учесть то, что алиби есть,         А улик убедительных нету.

Господа! — тут он взглядом присяжных обвел. —         Честь моей подзащитной всецелоВ вашей власти. Прошу обобщить протокол         И на этом суммировать дело.

Но Судья никогда не суммировал дел —         Снарк был должен прийти на подмогу;Он так ловко суммировать дело сумел,         Что и сам ужаснулся итогу.

Нужно было вердикт огласить, но опять         Оказалось Жюри в затрудненье:Слово было такое, что трудно понять,         Где поставить на нем ударенье.

Снарк был вынужден взять на себя этот труд,         Но когда произнес он: ВИНОВЕН! —Стон пронесся по залу, и многие тут         Повалились бесчувственней бревен.

Приговор зачитал тоже Снарк — у Судьи         Не хватило для этого духу.Зал почти не дышал, не скрипели скамьи,         Слышно было летящую муху.

Приговор был: «Пожизненный каторжный срок,         По отбытьи же оного — штраф». —Гип-ура! — раза три прокричало Жюри,         И Судья отозвался: Пиф-паф!

Но тюремщик, роняя слезу на паркет,         Поуменьшил восторженность их,Сообщив, что козы уже несколько лет,         К сожалению, нету в живых.

Оскорбленный Судья, посмотрев на часы,         Заседанье поспешно закрыл.Только Снарк, верный долгу защиты козы,         Бушевал, и звенел, и грозил.

Все сильней, все неистовей делался звон —         Барабанщик очнулся в тоске:Над его головой бушевал Балабон         Со звонком капитанским в руке.

Вопль седьмой

СУДЬБА БАНКИРА

И со свечкой искали они, и с умом,         С упованьем и крепкой дубиной,Понижением акций грозили притом         И пленяли улыбкой невинной.

И Банкир вдруг почуял отваги прилив         И вперед устремился ретиво;Но — увы! — обо всем, кроме Снарка, забыв,         Оторвался он от коллектива.

И внезапно ужасный пред ним Кровопир         Появился, исчадие бездны,Он причмокнул губами, и пискнул Банкир,         Увидав, что бежать бесполезно.

— Предлагаю вам выкуп — семь фунтов и пять,         Чек выписываю моментально! —Но в ответ Кровопир лишь причмокнул опять         И притом облизнулся нахально.

Ах, от этой напасти, от оскаленной пасти         Как укрыться, скажите на милость?Он подпрыгнул, свалился, заметался, забился,         И сознанье его помутилось…

Был на жуткую гибель Банкир обречен,         Но как раз подоспела подмога. —Я вас предупреждал! — заявил Балабон,         Прозвенев колокольчиком строго.

Но Банкир слышал звон и не ведал, где он,         Весь в лице изменился, бедняга,Так силен был испуг, что парадный сюртук         У него побелел как бумага.

И запомнили все странный блеск его глаз,         И как часто он дергался, будтоЧто-то важное с помощью диких гримас         Объяснить порывался кому-то.

Он смотрел сам не свой, он мотал головой,         Улыбаясь наивней ребенка,И руками вертел, и тихонько свистел,         И прищелкивал пальцами звонко.

— Ах, оставьте его! — предводитель сказал.         Надо думать про цель основную.Уж закат запылал над вершинами скал:         Время Снарком заняться вплотную!

Вопль восьмой

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

И со свечкой искали они, и с умом,         С упованьем и крепкой дубиной,Понижением акций грозили притом         И пленяли улыбкой невинной.

Из ущелий уже поползла темнота,         Надо было спешить следотопам,И Бобер, опираясь на кончик хвоста,         Поскакал кенгуриным галопом.

— Тише! Кто-то кричит! — закричал Балабон.         — Кто-то машет нам шляпой своей.Это — Как Его Бишь, я клянусь, это он,         Он до Снарка добрался, ей-ей!

И они увидали: вдали, над горой,         Он стоял средь клубящейся мглы,Беззаветный Дохляк — Неизвестный Герой —         На уступе отвесной скалы.

Он стоял, горд и прям, словно Гиппопотам,         Неподвижный на фоне небес,И внезапно (никто не поверил глазам)         Прыгнул в пропасть, мелькнул и исчез.

«Это Снарк!» — долетел к ним ликующий клик,         Смелый зов, искушавший судьбу,Крик удачи и хохот… и вдруг, через миг,         Ужасающий вопль: «Это — Бууу!..»

И — молчанье! Иным показалось еще,         Будто отзвук, похожий на «-джум»,Прошуршал и затих. Но, по мненью других,         Это ветра послышался шум.

Они долго искали вблизи и вдали,         Проверяли все спуски и списки,Но от храброго Булочника не нашли         Ни следа, ни платка, ни записки.

Недопев до конца лебединый финал,         Недовыпекши миру подарка,Он без слуху и духу внезапно пропал —         Видно, Буджум ошибистей Снарка!