Владимир Кунин - Дорога к звездам

А я еще в машине Мите назвал Шурину фамилию.

— Нам бы гражданина Плоткина, — сказал Митя.

— А он тут уже не живет, — напряженным голосом сказала женщина.

— Та-а-ак... — проговорил Митя и вопросительно посмотрел на меня.

Как это «не живет»?! Быть того не может! Вот же — наша вешалка, наше зеркало...

Я тут же прошмыгнул в квартиру. Заплакал ребенок. Женщина стала его успокаивать, говорить: «А вон к нам киса пришла!.. Давай с кисой поиграем?.. Ну не плачь, не плачь...»

Это была и наша, и не наша квартира! Остатки нашей мебели были перемешаны с незнакомыми столами, диванами... Мое любимое кресло завалено стираными пеленками и детским барахлишком. Наши книжные стеллажи стояли совершенно без наших книг; На их пустых полках громоздились нераспакованные коробки, посуда, детские игрушки...

А книжек, наших с Шурой книжек, не было ни одной. Не было и любимых Шуриных картинок на стенах, не было большой моей фотографии, которую Шура сделал два года назад и очень гордился ею...

И запахов наших уже почти не было. В нашей квартире пахло только чужим ребенком.

— А где же он сейчас живет? — спросил Митя у женщины.

— Кто? — не поняла женщина.

— Гражданин Плоткин.

— А-а-а... А он уже месяц как в Америку уехавши. Насовсем.

Как мы спустились к машине — не помню...

Шли по лестнице вниз пешком — на лифте почему-то не ехали. Шли мимо знакомых соседских дверей, мимо сызмальства известных мне запахов, мимо всего того, к чему я так рвался последние несколько месяцев.

По лестнице брел наугад— глаза полные слез, все двоится, в глотке комок застрял.

И только одно желание в голове — умереть. Взять и перестать жить...

А Митя идет рядом, бубнит чего-то, успокаивает.

— Не убивайся, — говорит. — Айда ко мне жить! Прокормимся. Я ж теперь на двух работах...

Спустились на первый этаж, вышли на улицу. Я сошел со ступенек подъезда, лег в грязный снег, закрыл голову лапами и думаю: Господи, как же мне умереть? Помоги мне, Господи, не жить больше!..

Слышу, кто-то мне говорит по-Животному:

— Мартын, а Мартын!.. Ну-ка подними голову. Убери лапы с морды.

Я одну лапу убрал, открыл один глаз — мамочки родные!.. Сидит напротив меня мой ближайший кореш — бесхвостый Кот-Бродяга. Такой сытый, гладкий, весь лоснится и так приветливо на меня смотрит.

Тут, не буду скрывать, я просто в голос разрыдался. Нервы не выдержали!..

Облизались мы, обнюхались, Бродяга и говорит:

— Кончай плакать. Идем ко мне. Безвыходных положений, Мартын, как ты помнишь, на свете не бывает! Это твой Человек?

И показывает на Митю.

— Да, — говорю. — Знакомый. Но хороший...

— Ты ему скажи — пусть с нами идет. Жратвы на всех хватит.

Но Митя деликатно отказался. Сказал, что в машине подождет, радио послушает. У него, дескать, времени навалом, он специально в своей милиции двухнедельный отпуск взял на случай моего приезда. Пилипенко обещал хорошо заплатить...

Зашли мы с Бродягой за дом со стороны мусоросборника, а там дверь в подвал открыта. Я и говорю Бродяге:

— Это чего же тут дверь открыта? Видать, наша дворничиха Варвара ухо завалила!

— Варвару еще в ноябре прошлого года похоронили, — печально сказал Бродяга. — С тех пор никто эту дверь и не закрывает. Мне-то это на лапу. Не надо через разные дырки в подвал корячиться. А Варвару очень даже жалко. Она меня часто подкармливала, пока я на работу не поступил...

— На какую еще работу?! — поразился я.

— В охрану, Мартын, в охрану. Сейчас кто хорошо живет? Или тот, КОГО ОХРАНЯЮТ, или тот, КТО ОХРАНЯЕТ!

И Бродяга рассказал мне, что сейчас он работает у Сурена Гургеновича в шашлычной по охране ее от крыс. Их там сейчас развелось — чертова уйма! Правда, сам Бродяга уже крыс не ловит, нанимает разных знакомых и незнакомых Котов за харчи, которые ему Сурен специально выделяет. Естественно, и самому Бродяге остается немало! Вот рыбка, вот колбаска, вот курочка — прямо с гриля! Только остыла... Ешь, Мартын! Не стесняйся. Молока — хоть залейся!.. С Кошками вопрос сам по себе решился. То на него, бесхвостого, никто из них смотреть не хотел, а то теперь от Кошек отбою нет! Если хочешь, можем сегодня позвать парочку — прибегут как миленькие. И устроим такой междусобойчик со сменкой в процессе, что чертям тошно станет! По случаю твоего, Мартыш, возвращения!.. А?

— Нет, — говорю. — Спасибо. Ты мне лучше про Шуру расскажи...

А что про Шуру рассказывать? Шура, когда из Москвы вернулся и не нашел своего Мартына, чуть с ума не сошел! Весь город объездил, всех знакомых обегал, даже к бывшей жене заглядывал.

Людей нанимал на поиски Мартына, мальчишкам тучу денег переплатил! В газеты давал объявления — у нас сейчас за бабки что хочешь напечатают. На столбах всякие бумажки расклеивал. А на телевидении, где у него полно знакомых, объявление не взяли! Сказали, что у них на носу какие-то выборы, и про Кота — это не серьезно. А Шура сказал, что ему его Кот гораздо серьезнее, чем любые выборы!!! И запил...

— Ты-то это откуда знаешь?! — спросил я и поймал себя на элементарной ревности. — Тебе-то это откуда известно?

И это объяснил Кот-Бродяга — предприниматель хренов.

Шура знал, что мы дружим, и все просил Кота-Бродягу помочь ему в поисках. Бродяга его понимал, Но рассказать про наше последнее приключение — побег из пилипенковского фургончика — не смог. Образования не хватило...

От тоски Шура стал иногда приглашать Бродягу к нам домой. Кормил моим хеком и разговаривал с ним обо мне всякие разговоры. А сам пил водку.

А потом однажды сказал, что теперь в этой стране его больше ничто не удерживает!..

Пару месяцев оформлял документы, держал Бродягу в курсе всех своих дел. А месяц тому назад зазвал его в гости — Бродяга по этому случаю слямзил у Сурена палку твердокопченой колбасы для Шуры, пришел не с пустыми лапами, и Шура сказал, что завтра он улетает в Америку. В самый ее большой город...

Бродяга забыл, как называется этот город, потому что в эту ночь Шура надрался так, что его потом до утра выворачивало! И Бродяге было не до названий американских городов...

Наутро Шура уехал, оставив Бродяге свою старую визитную карточку, где трясущейся с похмелюги рукой записал название этого города в Америке.

— Где эта карточка?! — рявкнул я.

— Не рычи, — спокойно сказал Бродяга-предприниматель. — Вот...

И вытащил откуда-то замызганную Шурину карточку. Я ее сразу узнал. Они у нас на письменном столе в коробочке всегда лежали.

На карточке было что-то накарябано Шуриным пьяным почерком. Но что, я прочитать не смог. Тут уже у меня образования не хватило...

— И все? — спросил я.

— Нет, — ответил Бродяга. —Он просил, если я случайно встречу тебя или ты сам откуда-нибудь вернешься, передать тебе на словах следующее:

«МАРТЫН! Я ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!..»

Все! Все! Все!

Никаких слез! Никаких рассопливаний!..

Взять себя в лапы, успокоиться, наметить конкретный план действий и не ждать у моря погоды, а вкалывать, вкалывать, вкалывать! Пахать, не разгибаясь, пока я не совершу все, что наметил, все, что мне необходимо, все — без чего мне другой жизни просто-напросто на хрен не нужно!

Первым делом — необходимо выяснить, что там на этой Шуриной визитке накарябано?

— Митя, посмотри, что я принес от своего кореша. Ну того, без хвоста... Это визитная карточка Моего Шуры. Он там рукой написал, где он будет жить в этой Америке. Ты можешь прочесть?

— «Нью-Йорк»... — прочитал Митя.

—Это далеко?

— У-у-у... Бляха-муха, не то слово!

— Дальше Мюнхена?

— Раз в десять!

— А как туда попадают?

— Кто как. На самолете — часов пятнадцать — двадцать лететь, на пароходе — недели две плывут, минимум... Хрен его знает. Но если тебе нужно...

— Очень, Митя!

— Нет вопросов. Выясним. А как ты его найдешь в этом Нью-Йорке?

— Не знаю.

— Там, говорят, одних жителей двенадцать миллионов!.

— Я, Митя, в цифрах не того... Это много?

— Как три Петербурга!

— Ох... — только и сказал я. — Давай-ка, Митя, посоветуемся с Мюнхеном. Доставай мой телефончик...

Наша черная «Волга» стояла на углу улицы имени Софьи Ковалевской и проспекта Науки, почти напротив кинотеатра «Современник». То есть мы даже не выехали из района, где мы с Шурой шатались сотни и тысячи раз. Мы всего лишь немного отъехали от моего бывшего дома и остановились на маленькое совещание.

Митя достал мой сказочный телефон, нажал нужную кнопку, приложил телефон к своему уху, и через несколько секунд мы оба услышали голос Тани:

— Доктор Кох. Я-а, битте!

Митя откашлялся и сказал напряженным голосом:

— Здравия желаю! Младший лейтенант милиции Сорокин Дмитрий Павлович. Соединяю с господином Кысей!..

И Митя приставил трубку к моему уху.

— Какой ужас, Кыся! Что случилось?! Почему ты попал в милицию? — взволновалась Таня.