«Жигули» с привидением - Александр Николаевич Петрин

В КАНУН НОВОГО ГОДА

Святочный рассказ

Врач грохнул Сапожникова на операционный стол и какой-то блестящей стамеской начал поддевать и выламывать ему ребра, бормоча:

— Ребров понаставили… Возись тут с ними… Ишь, как крепко присобачены…

Несколько штук он небрежно бросил в ведро, стоявшее около стола.

— А эти-то? — с беспокойством спросил Сапожников, жалея свое добро и боясь обидеть врача.

— Эти ни к чему… — буркнул врач. — Морока одна с ними… Пяток, ну, десяток от силы — все равно будут держать…

Он заглянул в сапожниковскую грудь и спросил:

— Сам, что ли, ковырялся тама? Ты, хозяин, в медицине петришь?

— Не… — беспомощно ответил Сапожников. — Я в комбинате работаю. По телевизорам, приемникам. Холодильники тоже… Импортные марки могу чинить! А в медицине — не…

— Оно и видно! — кивнул врач.

Он налил стакан спирту и, сказав: «Чтой-то стало холодать!», опрокинул себе в рот. Потом закурил и, не выпуская папироски изо рта, опять заглянул в грудь Сапожникова.

— Ну, брат, у тебя там и дела-а!.. — покачал он головой. — Мотор сработался, не рулит… Менять нужно! Еще кой-чего… Тут работы хватит… Ну-ка, покажь паспорт!

Он развернул сапожниковский паспорт:

— У нас считается — до тридцати лет, а потом — шабаш! Потому — организм изнашивается…

Он извлек новенькое на вид сапожниковское сердце, спрятал к себе в чемоданчик, потом пошарил по углам и, приоткрыв дверь, крикнул:

— Нюрка! Где тут сердце было — в зеленом сундучке? Кто взял? Цветков? Ну, я с ним еще поговорю! Для него оставлено, что ли?

Он на некоторое время отлучился, вернулся с каким-то стареньким сердцем, в котором Сапожников вдруг узнал сердце Петьки Одуванчикова, опившегося по случаю празднования Дня рыбака.

— Петькино? — с опаской спросил он. — А годное?

— Еще поработает… — успокоил врач. — Он больше от почек помер… А ты с этим сердцем еще походишь… У тебя жинка где работает?

Узнав, что сапожниковская жинка работает на колбасной фабрике, врач оживился:

— Слушай, не может она мне на Новый год колбасы копченой достать? Я отблагодарю, не думай… У тебя тут знаешь, сколько делов? Организм устарелый… Импортное сердце хочешь?.. От негра-футболиста! С чугунок хороший! Четырехтактное! Он тут с насморком у нас лежал, ну, ребята его и раскулачили: все как есть позаменили… Я не обижу! А хочешь — добавочных пару почек поставлю! Для гарантии! Ну-ка дохни!.. Чегой-то не выходит, контактов нету… Великовато малость…

Врач задумчиво опрокинул еще стакан спирту и махнул рукой:

— Ладно, сейчас я тебе кишков метров двадцать вырежу, место и высвободится…

Сапожников открыл рот, хотел крикнуть и… проснулся.

Оказывается, по причине слишком большого угощения, выставленного одним клиентом, он задремал в подъезде, не дотянув до квартиры врача, который второй день ожидал мастера из комбината, задумчиво поглядывая на испортившийся телевизор и не рискуя отлучиться за покупками для новогоднего стола.

Сон этот, да еще в канун Нового года, оказал на Сапожникова такое действие, что в квартиру врача он вошел против обыкновения робко, извинился, что заставил ждать, и, бережно переставляя телевизор с тумбочки на стол, спросил:

— Я, товарищ доктор, вот что хочу у вас узнать… Правда, что теперь наука до того дошла, что сердце там… или другие органы менять можно?

— Можно, — подтвердил врач.

Осторожно вывинчивая шурупы на задней стенке телевизора, Сапожников продолжал выспрашивать:

— А вот… как это дело контролировается? Ведь тут какой контроль нужен? Глаз не спускать! Ответственность тоже за это дело установлена какая?.. А то ведь он жилу какую ценную вырежет, да себе в карман, а заместо нее… ну, к примеру, веревочку, а?

— Вы напрасно беспокоитесь… — усмехнулся врач. — Это пока больше в теории, не скоро еще будет!

— Не скоро? — повеселел Сапожников. — Тогда ладно!

Выворотив внутренности телевизора, он привычно грохнул их на стол, небрежно оглядел и спросил:

— Сам, что ли, ковырялся тама? Ты, хозяин, в телевизорах петришь?

— Не… — беспомощно ответил врач.

— Оно и видно! — кивнул Сапожников. — Ну, брат, у тебя тут и дела-а!.. Трубка сработалась, не рулит… Еще кой-чего… Ну что ж, хозяин, менять будем? А у тебя жинка где работает?..

ВАСИЛЬ ФОМИЧ И ЭВМ

Внедрили нам ЭВМ — электронно-вычислительную машину, значит.

Стоит она в отдельном кабинете, электрическими внутренностями урчит, глазами разноцветными подмигивает…

А мы переживаем.

Косматый малый в очках, оператором на ней, хвалится:

— Десять бухгалтерий может заменить! В нее заложено мозгов человек на сто!

— А что, — спрашиваем, — мы будем делать?

Один только главбух Василь Фомич ничуть не переживает, не волнуется:

— Чепуха! — говорит. — Машине с живым человеком сроду не сравняться! Мозгов у нее хоть и много, да не те… Не имеют той гибкости! Может она, например, все шесть номеров в Спортлото угадать? А я вот в прошлый тираж три номера угадал!

Малый спорит:

— Она не только бухгалтерию, — все заводоуправление может заменить! За исключением, конечно, большого начальства… На будущее прогнозы составляет! Вымершие языки расшифровывает, даже стихи пишет и женихов невестам сватает…

— Языки пускай, — не сдается Василь Фомич, — насчет стишков и сватанья тоже не возражаю — это дело безответственное… А бухгалтерия — вещь тонкая, человечьего ума требует!

Приступила ЭВМ к работе — любую счетную операцию в секунду, как орех, щелкает! Что ни сочтет — верно!

Но мы-то за ней все сами пересчитывали, потому что наш директор распорядился:

— Машина пускай стоит, как достижение по НОТу, а вы пересчитывайте. Не может машина нести ответственность — ни юридическую, ни материальную… Под суд ее не отдашь и даже выговора не объявишь.

Раз спрашиваю малого:

— Может твоя ЭВМ составит такой прогноз: кого главным назначат — Шмарина или Божкова?

— Может, — отвечает. — Давайте о них полную информацию. И будет точный результат!

Запустили информацию: Шмарин — главный!

Мы опять волнуемся.

Один Василь Фомич спокоен.

— Неизвестно, — говорит, — сейчас Шмарин в отпуску, а с ним всякое может произойти и, пожалуй, наоборот выйдет…

И через три дня Шмарин в отпуске так отличился, что не только в главные, — вовсе с работы вылетит! Малый оправдывается:

— Машина не может учитывать случайные факторы!

Но Василь Фомич его осадил:

— У Шмарина привычка такая: как без жинки — обязательно история! Какие уж тут факторы.

Тут подошел квартальный отчет, и машина окончательно потеряла всякий авторитет.

Отчет она составила быстро, но вышло у нее недовыполнение плана!

Мы пытались малого усовестить: мол, так и так, всегда шли хоть с небольшим, но перевыполнением…

А он уперся:

— Ничего поделать не могу! Машина дает вашему труду беспристрастную оценку… на