Борис Ласкин - Друзья и соседи

— Бухгалтерия, конечно, внесёт ясность, но сами-то вы думаете остаться в стороне?

— Встаньте у выхода и что-нибудь спойте, — подал идею Яковенко, — а мы пойдём на ваш голос.

— Будет сделано!

Гусев напутственным жестом проводил бухгалтера в лабиринт, а сам, обогнув это затейливое сооружение, остановился и запел: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама»…

— Нет! Так дело не пойдёт, — раздался голос Авдеева. — Это что же выходит: коллектив находится на распутье, а директор поёт и в ус не дует? Зайдите ко мне, товарищ Гусев!

— Куда? В исполком?

— Зачем? Сюда зайдите.

— Я… сейчас…

Гусев пожал плечами: «Лица не видно, не сразу и поймёшь, то ли он смеётся, то ли говорит серьёзно. Что делать? Хорошо бы всё это обратить в шутку. А ещё бы лучше вызвать рабочих и разобрать к лешему всю эту бандуру!»

— Иду к вам, Сергей Алексеевич! — доложил Гусев.

Он вступил в лабиринт и заблудился в анафемской путанице коридоров.

— Где же вы, товарищ директор?

«Вот он уже как — не «товарищ Гусев», а «товарищ директор».

— Я… на ближних подступах.

— Ура! Лично мы вышли! — послышалась радостные голоса Шапкина и Мамыриной.

— Товарищ директор! Я вас жду.

— Сейчас. Сей момент.

Блуждая по лабиринту, Гусев оглядывался по сторонам, но везде и всюду в глади зеркальных стен он видел только самого себя — озабоченного, растерянного, в сбитой на затылок шляпе.

— Товарищ Гусев, — донёсся до него бодрый голос Авдеева. — Я вижу, вы делаете всё от вас зависящее, чтобы наша встреча не состоялась. Больше ждать не могу.

— А вы что, вышли, Сергей Алексеевич?

— Да. Я вышел.

— От души поздравляю!

Как ему хотелось в эту минуту посмотреть на Авдеева и угадать по выражению его лица, что думает председатель городского Совета депутатов трудящихся по поводу данного происшествия. И чтобы Авдеев тоже посмотрел на Гусева и понял по его скорбному взгляду, что он, Гусев, создавая городок аттракционов, ни сном ни духом не помышлял подорвать авторитет городского руководства.

Беззвучно смеясь, Авдеев сказал:

— Товарищ Гусев! Не опоздайте на сессию. На повестке ваш вопрос.

— Не опоздаю! — крикнул в ответ Гусев, продолжая бег по пересечённой местности и наращивая скорость.

В голосе его было столько решимости и веры в свои силы, что засмеялись все — и те, кому уже удалось выйти, и те, кто продолжал блуждать по лабиринту.

Подвиг

Есть основания предполагать, что человечество делится на две группы: на «везучих» и «невезучих».

Что касается первых, то с ними вопрос совершенно ясен. Счастливому представителю первой группы не составляет, например, никакого труда переиграть своих соперников на международном конкурсе скрипачей, выиграть изумрудного цвета «Москвич» по билету денежно-вещевой лотереи или, скажем, в день финального матча на кубок страны по футболу запросто купить у входа два билета на западную трибуну.

Вторая группа подобные радости видит только во сне.

Гриша Мамыкин был законченным, классическим представителем второй группы.

Начнём с того, что наш герой настойчиво и трепетно грезил о славе, о той самой, которая, по мнению некоторых товарищей, всего лишь «яркая заплата на ветхом рубище певца».

По глубочайшему Гришиному убеждению, в наш суровый практический век эта формула явно устарела. На сегодняшний день слава — это признание, популярность, аплодисменты, автографы, а в отдельных случаях даже биографы.

Но здесь-то, в осуждение нашего героя, нам приходится заметить, что меньше всего занимала его воображение трудовая слава, та самая, за которой не гонятся, ибо она приходит сама.

Скажем прямо: Гриша мечтал о подвиге.

Прохожий спас тонущего мальчишку и ушёл, не назвав себя, — наивно и даже глупо. Почему же себя не назвать? Нужно представиться свидетелям происшествия и на следующий день проснуться знаменитым.

Как вы догадались, Грише хотелось совершить свой подвиг в благоприятных условиях — на глазах у потрясённой толпы. Спокойно совершить и уйти. Но уйти, конечно, не сразу, а после того, как люди услышат его имя и фамилию, скромно, негромко, вроде бы даже нехотя произнесённые вслух.

Теперь, когда вы знаете, о чём мечтал наш герой, мы расскажем вам, что с ним на днях приключилось.

Был дивный весенний вечер. Гриша побрился, приоделся и отправился на свидание с девушкой, имя которой можно не называть, так как в сюжете нашего рассказа она никакой роли не играет.

Предвкушая манящую прелесть свидания, Гриша стоял на задней площадке трамвая. Зажмурив глаза, наш герой подумал о том, как было бы здорово явиться на свидание уже знаменитым, уже совершившим нечто… Трамвай слегка покачивало, и Грише вдруг почудилось, что его несут на руках представители общественных организаций и отдельные граждане. Его несут, а он устало улыбается, скромный, внешне неприметный герой.

Гриша вздохнул, открыл глаза и вздрогнул.

Дом, мимо которого шёл трамвай, окружила толпа. Из окон третьего этажа валили густые клубы дыма. Пожарные, проворно разматывая шланги, уже приступили к делу.

Трамвай остановился, и Гриша бросился к горящему дому.

Прорвавшись сквозь оцепление, он оглянулся на свидетелей происшествия и полез по водосточной трубе с ловкостью воздушного акробата.

Восхищённая толпа следила за смельчаком. Треск воды, вылетавшей из брандспойтов, походил на барабанную дробь. Гриша лез выше и выше, и картины одна заманчивее другой вставали перед ним. «Сейчас появятся фотографы и кинооператоры, сейчас!..»

Добравшись до третьего этажа, Гриша прыгнул в окно.

В комнате, чёрной от дыма, метались люди. В углу хриплым отчаянным голосом кричал какой-то несчастный. Сорвав с окна тяжёлую плюшевую портьеру, чтобы она не досталась огню, Гриша накинул её на погорельца и, взвалив его на плечи, пошёл к окну.

Гриша появился на балконе и, бегло глянув вниз, начал спускаться по пожарной лестнице.

Спасённый пытался вырваться из цепких Гришиных рук. Этот человек просто-таки обезумел от страха.

— Не волнуйтесь, — спокойно сказал Гриша. — Вас вытащил и остальных ваших вытащу!

Услышав это, несчастный глухо застонал. Видимо, он вспомнил родных и близких, оставшихся там, наверху.

— Пусти! — закричал погорелец. — Пусти!

«Ага, стихия уже помутила его разум, — подумал Гриша. — Но ничего, земля уже близко».

Гриша спрыгнул с нижней ступеньки и с драгоценной ношей шагнул навстречу почтительно расступившейся толпе. Сотни глаз устремились на Гришу, и он уже читал в этих глазах немое поклонение и восторг.

— Позвольте, — сказал Гриша и бережно положил на асфальт притихшую жертву огня.

И здесь спасённый пришёл в себя. Плюшевая портьера слетела, как плащ.

Гриша ахнул и закрыл глаза.

На мокром асфальте, широко раскинув ноги, в сбитой набок каске сидел багровый от ярости пожарный.

В конце декабря

В канун Нового года я торопился домой, в Москву. На вокзале в Ярославле мне повезло — я получил билет на проходящий поезд Красноярск — Москва.

Войдя в вагон, я увидел своих соседей по купе. Спустя полчаса я узнал, что высокий человек по специальности врач и зовут его Леонидом Ивановичем, а молодая женщина Елена Васильевна — его жена, геолог. Третий пассажир представился коротко — Анатолий.

С этого началось наше знакомство. Кто-то что-то сказал о погоде, кто-то помянул добрым словом старый, но хороший фильм. Словом, разговор завязался довольно вялый.

И тогда я сделал решительную попытку оживить его.

— Наступает Новый год, товарищи! — бодро сказал я, с надеждой поглядев на соседей.

— Да. Тысяча девятьсот шестьдесят первый, — задумчиво произнёс Леонид Иванович. И замолчал.

И вот, когда я уже окончательно потерял надежду разжечь весёлый новогодний разговор, Анатолий сказал:

— В пятьдесят девятом под Новый год у нас смешная история получилась…

Анатолий посмотрел на Леонида Ивановича, на его жену, на меня, как бы спрашивая, а стоит ли внимания то, что он собирается нам поведать, после чего начал:

— В декабре у нас на строительстве комиссия новый дом приняла. Распределили квартиры. Я получил комнату на втором этаже, а Гриша Макивчук — у него жена и ребёнок, — он отдельную квартиру отхватил. Как раз надо мной.

И вот Гришка говорит: «Давайте, ребята, у меня Новый год встретим, поскольку есть где развернуться». Мы говорим: «Всё. Принято единогласно». Собралась у нас компания — молодой рабочий класс, кто с женой, кто с девушкой.

И вот как раз тридцать первого числа Гришка ко мне заходит и говорит: «Толя, слушай, какое дело. Я гардероб купил зеркальный, полированный орех. Понял? Я хочу Лизе на Новый год сюрприз сделать. Я одну вещь придумал. Сейчас Лиза в консультацию уехала с маленьким, я гардероб к тебе подниму, он внизу в машине».