Белогорская крепость - Наталия Иосифовна Ильина

картиной на зрителя, мгновенно и осязаемо — вот как понимают влияние искусства наши корреспонденты! А кроме того, они убеждены, что воспитывать может лишь тема сама по себе. Поэтому-то и не следует рисовать голых или там рюмки, а следует рисовать что-то возвышенное и полезное…

Но как же в таком случае быть с рассказом Глеба Успенского «Выпрямила»? Речь там идет о молодом русском учителе, попавшем в Париж. Как и многие мыслящие юноши тех лет, учитель мучился бесправием и униженностью своего народа и собственной униженностью мучился. За утешением ходил в Лувр смотреть на Венеру Милосскую. Созерцание великого произведения искусства «выпрямляло» молодого учителя, давало ему заряд бодрости, веры в человека, веры в будущее… Вот какое облагораживающее влияние оказывала почти обнаженная Венера Милосская!

Авторы здесь цитированных писем этого рассказа не читали. Музеев и картинных галерей, как мы убедились, не посещали. О том, что дело не в теме, а в отношении художника к теме, не слыхивали. И вообще от вопросов изобразительного искусства далеки чрезвычайно. А вот какие требования надлежит предъявлять к искусству — это почему-то знают. Откуда же?

Из периодической печати, по-видимому, из радиопередач. Ведь о воспитательной роли искусства у нас много говорят и пишут. Но глядите, что получается, когда разумные мысли падают на неподготовленную почву! Мудро говорит народ: «Недоученный хуже неученого». И самые правильные мысли можно, оказывается, довести до абсурда. Ведь того, что мы здесь цитировали, наши искусствоведы не писали все-таки никогда!

Однако теперь нам понятно, откуда у людей, далеко стоящих от искусства, взялась эта императивность, эта категоричность… Они усвоили: абстракционизм плох, и искусство должно воспитывать. На этом основании требуют: уберите абстракционизм и воспитывайте. Но увы. Ни того, что такое «абстракционизм», ни того, что такое «воспитание искусством», не понимают.

На месте искусствоведов я была бы серьезно встревожена этими непредвиденными результатами их деятельности…

Итак, категоричность тона кое-как понять можно… Осталось выяснить еще вот что… Обратите внимание: авторы писем почему-то считают, что знание требований, предъявляемых к искусству, куда важнее непосредственного знакомства с искусством… Дескать, в музеях не бывали, картин не видали, но вот ЧТО надлежит от картин требовать — это знаем, и этого достаточно, чтобы советовать живописцам и поучать скульпторов. Странное убеждение! Откуда оно взялось, сказать не берусь.

И так же совершенно непонятно, почему некоторые авторы писем полагают, что они могут грозить художникам за их картины милицией, а редакциям за опубликование репродукций — судами. Тут уж искусствоведы ни при чем! К подобным расправам они никогда не призывали и даже не намекали на них, помнится.

В нашей стране с чрезвычайным вниманием и уважением относятся к письмам трудящихся.

Каждая редакция знает, сколько на ее адрес приходит дельных писем, содержащих разумные предложения, справедливую критику, интересные мысли… Но знает и то, что важной и нужной работе над этими письмами мешает поток писем иных. Вот таких, о которых шла здесь речь. Их ведь тоже приходится читать, и сколько же сил и времени уходит на труд, смысл которого лишь в одном: не пропустить письма дельного.

Предложения могут быть разумны, критика справедлива, а мысли интересны лишь в том случае, если предлагающий и критикующий понимает, о чем говорит и чего требует. Если ж не понимает — воздержаться бы ему от высказываний. Это печально, когда человек не ощущает границ своих познаний. Печально прежде всего для него самого, ибо сам он попадает в положение неловкое и смешное.

Множество анекдотических случаев можно услышать от сотрудников издательств, журналов, радио, телевидения, театра… Читают по радио поэму «Цыганы» — поток писем. Чему молодежь учите? Эдак каждый побежит убивать из ревности! Запретить! Выпускает издательство «Декамерон» — поток писем. Чему молодежь учите? Эдак каждый начнет… Запретить!

Смешно? Смешно чрезвычайно. Но и очень печально. Не только для тех, кто эти письма писал и над кем смеются. И не только потому, что думаешь с тоской: «Ах, есть еще у нас воинствующие невежды, ох, есть еще!» Имеются и другие причины для печали.

Пушкину и Боккаччо, как давно скончавшимся, беспорядочная стрельба письмами не страшна. Но иных живых такие выстрелы ранят. Ибо есть редакторы и режиссеры, у которых уважение к письмам трудящихся оборачивается испугом перед письмами. Их сорок пришло, и все ругательные! Не снять ли на всякий случай пьесу?

Но, видимо, следует не количество подсчитывать, а сначала в качестве разобраться. Чей тут голос: голос зрелого зрителя, понимающего, о чем он говорит и чего хочет, или голос невежды?

Невежды — это несерьезно. Они становятся силой, и силой страшной, только в том случае, если к их голосам начать прислушиваться.

«Невежество — это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной еще многих трагедий», — сказано Марксом.

Всегда бы нам помнить об этих словах.

1970

НЕ ПОРИ, КОГДА ШИТЬ НЕ ЗНАЕШЬ

Вышел сборник «Русские пословицы и поговорки». В него включены, как сказано в аннотации, «наиболее яркие, отличающиеся своими художественными достоинствами пословицы и поговорки». И читатель доверчиво открывает книгу, начиная черпать из этой сокровищницы народной мудрости. И вычерпывает вот что:

«Догорели огни, облетели цветы».

Итак, строчка любимого барышнями поэта Надсона стала народной поговоркой. Интересно. Обидно, что составитель сборника умалчивает о том, где и при каких обстоятельствах он слышал из народных уст эти «огни» и эти «цветы».

«В любви женщинам известно все, чего они не учили». «Супружеская ревность — отрава жизни».

В. Даль жаловался когда-то, что среди пословиц и поговорок хоть редко, но попадаются не столько изречения народной мудрости, сколько «кондитерской премудрости». Перед нами, видимо, этот печальный факт. Но составитель решил не скрывать от читателя и печальных фактов. Плохо, что он другое скрыл: где и когда слышал он из народных уст эти сентенции о любви и супружеской ревности? Ведь сам составитель в пространной статье, заключающей сборник, критикует прежних составителей подобных же сборников: один составитель не отличал «пословицы от афоризма», другой отнес к пословицам «много выражений надуманных, книжных», третий «не осмыслил, не дал определения, что такое литературная цитата и какая разница между изречением и пословицей».

Вся эта путаница происходила давно — века восемнадцатый, девятнадцатый и начало нашего. Но вот и современный составитель не очень-то заботится о доказательствах того, что приведенные им изречения стали народными.

Каким образом проверяют фольклористы подлинную народность цитаты, изречения, афоризма? Способ один: услыхать цитату, изречение, афоризм из уст народа, услыхать не раз и не два… Услыхав, фольклорист делится с коллегами и читателями: вот, дескать, в такой-то области, в таком-то районе население повторяет, что женщинам известно в