Минёр, штурман и другие - Александр Шауров

песком и илом болтались, не держа равновесия: кто боком, кто как. С выпученными глазами и открытыми ртами рыбы выглядели очень плохо. Молодой матрос из Средней Азии впервые попал в качку. Когда он пришёл к доктору за помощью и увидел, что творилось в аквариуме, не смог удержаться от высказывания по этому поводу:

– Такой качка качает, что даже рыбы билюют. Что мой в такой качка делать должен? Вахту стоять? Мой вахту лежать не может. Бедный, как тот рыба.

Зона отдыха с птичками, рыбами и баней действительно оказывала положительное воздействие на членов экипажа и посещалась с удовольствием. Но всё, что поставлялось на корабль, имело гарантийный срок службы. Существовал такой срок на живность, и равнялся он одному году. После чего всё можно было списать и получить новых, но сделать это можно было только в Северодвинске на заводе. Как уже говорилось, всё это чирикающее и плавающее хозяйство было в заведова нии у корабельного врача.

Так случилось, что перед длительным плаванием лодку направили в Северодвинск на доковый осмотр. Каждое посещение завода надо использовать с пользой. Где ещё можно устранить мелкие неисправности и пополнить ЗИП. Командиры подразделений подали заявки с перечнем работ, которые необходимо сделать, если будет такая возможность.

В том числе и врач донёс до командира свою головную боль: за год, не вынеся тягот военной службы, частично передохли птицы и рыбы. Однако сделал врач это в самый неподходящий момент. Корабль подходит к узкости, видимость нулевая, ветер усиливается. Что хотел услышать док, неизвестно, но пришлось слышать то, на что напросился.

– …будет время, получай, а нет, фельдшера на ветку посади, пусть крыльями машет, а сам хоть чирикай, хоть соловьём пой! В аквариум – скумбрию с камбуза и научи её хвостом вилять!… думать надо раньше и лучше, если это будет голова, а не другое место!

Корабль по причине сильного тумана в порт не пустили и оставили в районе недалеко от Никольского буя. Где мы и пробыли около трёх дней. Было тепло, ветер стих. Туман не рассеивался. Все средства наблюдения работали исправно. Вахта контролировалась, но что-то насторожило командира в характере туманных сигналов, подаваемых на мостике.

Он поднялся наверх и, получив доклад об обстановке, закурил. Всё спокойно, вокруг никого нет. В этот момент боцман приступил к подаче туманных сигналов, но делал это не совсем так, как положено. По мере увеличения силы звука с ракетной палубы стали взлетать стайки мелких птиц. Затем сигнал прерывался на короткое время. Птахи замирали над палубой. Последовавший за паузой резкий сильный звук привёл к тому, что вся стая градом посыпалась на палубу. Настроение у командира, к счастью вахтенного офицера, было хорошее.

– Ну, док, держись! Будет у тебя зоопарк под водой! Без срока годности.

– Фельдшера с клетками на мостик!

Оставив на мостике вахтенного офицера, командир взял с собой боцмана и вышел на ракетную палубу. Сначала ничего не получалось. Часть просто раздавили при попытке поймать, но приловчились, и дело пошло. Фельдшер вспотел, таская клетку за клеткой в зону отдыха. Возникший азарт не давал остановиться ни командиру, ни боцману. Сезон охоты продолжался до тех пор, пока врач, всё это время мирно спавший в амбулатории, пробудившись, не зашёл в зону отдыха. Перед ним открылась жуткая картина. Вольер полон птиц, а остальные летают по всему помещению. Врач в чём был, выскочил на мостик. Там не без труда он смог остановить охотников.

С приходом в Северодвинск доктор часть птиц выпустил на волю, а те, что остались, прижились на лодке. Они прослужили не один гарантийный срок и пережили полученных по аттестату на заводе. Перед показом зоны отдыха кому-нибудь из высоких гостей фельдшер вешал на грудь ветеранов вольера специально изготовленные из картона жетоны «За дальний поход».

Бей своих – это пройде

«Я здесь не просто так, как вам кажется. Я здесь представитель ЦК партии…».

Утверждение замполита

Заместитель командира по политической части, он же Зам или замполит, и жена его замша – не первые скрипки, но и не последние болт с гайкой в экипаже. Хороший Зам, а такие тоже бывали, – половина успеха в делах экипажа. Однако чаще было то, что было, и никуда от этого не деться.

Первый раз минёр встретился с Толяном Николаевичем, когда еще служил на дизельной лодке, за пару месяцев до перевода на атомоходы.

Не успел Ермолов зайти в казарму за служебными карточками подчинённых, как в каюту, где он их искал, заглянул дневальный матрос Василенко:

– Товарищ старший лейтенант, там вас женщина… видная… спрашивает!

– Говоришь, видная. Надо посмотреть!

Женщина была действительно видная. Не ошибся матрос, отметил про себя минёр. Поздоровался и осведомился о цели столь странного визита в казарму.

– Людмила Видная, мне командир нужен.

В этот момент вид у неё был такой, как у тех девиц, приходивших к начальнику училища, чтобы тот помог избавиться им от неожиданной беременности методом конкретного замужества. Сергей, а тем более дневальный на подъёме флага не были и не знали, что экипажу представили нового замполита, капитан-лейтенанта Видного А. Н., и пришлось немало потрудиться, прежде чем они смогли выпроводить настырную дамочку, так не хотевшую уходить из казармы.

Более близкое знакомство с самим Замом у минёра произошло чуть позже и не принесло ничего хорошего. В один из последних дней осени заступил Сергей начальником караула.

Гарнизонная гауптвахта – не лучшее место несения службы для корабельного офицера. Далеко не первый раз заступал минёр в караул и особенности несения службы хорошо знал. За ночь караул проверили уже несколько раз. Серьёзных замечаний не было. Ждали прихода командования экипажа и, наконец, дождались. Было четыре часа утра. С проверкой прибыл замполит. То, что он проверяет гауптвахту впервые, было видно сразу. А то, что он когда-нибудь сам стоял в карауле, тоже вызывало сомнение. Однако вид у каплея соответствовал инспектору от Генерального штаба. Тренировался, наверное, перед зеркалом. Вид арестантских камер произвел на Зама неизгладимое впечатление. Ко всему в одной из камер он наткнулся на старую горелую спичку за вентиляционной решёткой.

Проверка закончилась. Отыграли все положенные тревоги. Все нормально, не хуже чем всегда, а где-то и лучше. Зам собрался уходить. Тут Сергей на свою беду подсказал, что надо сделать запись о проверке в постовой ведомости. Там уже было около пяти записей, сделанных различными проверяющими, и как раз оставалось место для всех оставшихся проверок. Зам