Петр Бормор - Игры демиургов

Ознакомительный фрагмент

— Да, конечно. Если тебе так срочно… На вот, тут в корзинке скрижали, я сам только сегодня написал…

Человек, не обращая внимания на протянутую корзинку, уселся перед демиургом на стул, порылся в плоском кожаном портфеле и достал блокнот.

— Итак, начнем. Паства хочет знать, действительно ли Ваше имя Шамбамбукли, или под этим псевдонимом скрывается целая группа демиургов?

— Эээ…

— Ясно. Следующий вопрос. Вы принимали участие в строительстве мира. Если бы у Вас была такая возможность, что бы Вы хотели исправить?

— Одну минуточку…

— Ясно. Какую именно? Первую минуту творения?

— Но я не то имел в виду…

— Я так и понял. Конечно, досадно, когда всё с самого начала идет не так, как задумано!

— Но всё вовсе не идет…

— Тем более.

Демиург Шамбамбукли озадаченно замолчал.

— Следующий вопрос. Как Вы относитесь к назначению Гога Верховным Прасолом?

— Что?..

— А, понимаю, Вы возмущены. Я тоже. Не будем тогда заострять внимание на этом вопросе. Перейдем к следующему. Ваше главное увлечение в жизни?

— Погоди… — демиург Шамбамбукли попытался внести в разговор толику здравого смысла. — Вот тут у меня корзинка…

— А, Вы плетете на досуге корзинки? Это весьма похвальное увлечение. А каковы Ваши сексуальные предпочтения? И с кем Вы жили в последнее время?

- %* твою мать! — закричал Шамбамбукли.

— О! — человек восхищенно вскинул брови. — Мою мать? Вы? Лично?

Он быстро застрочил в блокноте.

— Ну и в заключение, Ваши планы на будущее?

— Еще одно слово… — прохрипел Шамбамбукли, — и я своими руками!..

— Значит, у Вас запланировано еще одно Слово? Ну, спасибо за Откровение, — коротко поклонился человек, сложил бумаги в портфель и исчез.

Это был лишь первый пророк из нескольких тысяч…

— Ты только послушай, какие я заповеди придумал! Обхохочешься!

Демиург Шамбамбукли покосился на листок в руках демиурга Мазукты.

— Заповеди..?

— Ага. Это очень занятная игра. Даешь людям какое-то указание, а потом смотришь, как они его выполняют.

— Ну-ка, дай взглянуть…

Демиург Шамбамбукли взял листок и прочел первую фразу.

— «Не стой под стрелой»… А что это означает?

— Это ничего не должно означать, это заповедь. Главное, чтобы звучало весомо и повелительно.

— Погоди, я чего-то не понимаю…

— А тут и понимать нечего! — Мазукта отобрал листок. — Вкладывать в заповедь какой-то смысл — глупое и неблагодарное занятие. Я сам так сперва делал, а потом понял, что это бессмысленно.

— Но почему?

— Да потому что людям ничьи советы свыше нафиг не нужны! Они все равно истолкуют любые слова так, как им больше понравится. Или каким-нибудь совсем дурацким образом. Лишь бы только не выполнять инструкции.

Демиург Шамбамбукли непонимающе заморгал. Мазукта вздохнул.

— Так. Объясняю подробнее. Вот, дал я, к примеру, людям такую полезную заповедь: «Мойте руки перед едой».

— В высшей степени разумное высказывание! — заметил Шамбамбукли.

— Кхм… да. Вот, взгляни сюда.

Мазукта протянул руку и достал с полки один за другим четыре толстых тома.

— Это что? — удивился Шамбамбукли.

— Комментарии мудрецов. Только на одну эту заповедь. Выясняли, что значит «перед».

Шамбамбукли присвистнул.

— Нехило… И к каким результатам они в конце концов пришли?

— Ну, если вкратце — то постановили, что промежуток между мытьем рук и поеданием пищи должен составлять не менее шести часов. А в те дни, когда приходится мыть руки с мылом, они и вовсе постятся.

— А… а какой в этом смысл? — осторожно спросил Шамбамбукли.

— Да никакого смысла. То есть, считается, что какой-то есть. Но высший. Недоступный человеческому пониманию.

Шамбамбукли недоверчиво хмыкнул.

— Или вот, — продолжал Мазукта, — «По газонам не ходить». Люди почти двести лет спорили, что я имел в виду. В конце концов, на основании косвенных намеков, подключив к работе лингвистов, установили, что такая форма глагола — «ходить»- употреблена в данном контексте с целью подчеркнуть, что по газонам нельзя перемещаться босиком, налегке и медленно. А в сапогах, бегом и с полной выкладкой — не только можно, но даже рекомендуется.

— Брр! — откомментировал Шамбамбукли.

— В общем, теперь для меня это просто игра, — заключил Мазукта. — Составляю пару десятков заповедей, а потом смотрю, как человечки начинают с ними извращаться. Иногда очень смешно получается! Попробуй.

Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.

— Ну, не хочешь — не надо, — сказал Мазукта. — Только, когда будешь наставлять своих человеков, попомни мои слова. Заповеди должны быть четкими, ясными, не допускающими никаких двояких толкований и простыми в исполнении…

— Я не собираюсь давать никому никаких заповедей, — перебил Шамбамбукли.

— То есть как? — опешил Мазукта.

— Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя — то кому оно нужно, такое человечество?

Тесная камера осветилась неземным светом и перед заключенным возникла сияющая фигура.

— Не ты ли великий ученый астроном Бармалео Бармалей? — вопросила фигура.

— Я, — кивнул заключенный. — А с кем имею честь разговаривать?

— Я — твой демиург.

— Шамбамбукли?

— Да, так меня зовут.

— Очень приятно.

— Взаимно.

Демиург и астроном вежливо поклонились друг другу.

— А можно немного притушить свет? — попросил Бармалео Бармалей. — Глаза режет.

— О, прошу прощения! — Шамбамбукли перестал сиять и разом утратил величественный вид. — Так лучше?

— Гораздо! А можно спросить, чем обязан визитом?..

— Все очень просто, — охотно отозвался Шамбамбукли. — Завтра на рассвете ты предстанешь перед Ученым Советом Великой Иквизиции. И тебя приговорят к мучительной смерти. А это неправильно.

— Неправильно — потому что я прав?

— Нет, потому что мне тебя жалко.

Бармалео Бармалей задумался.

— Но ведь она вертится? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.

— Нет, — помотал головой демиург Шамбамбукли. — Не вертится. Это я тебе точно говорю.

— Не может быть! — нахмурился Бармалео. — Я всесторонне изучал этот вопрос тридцать лет и три года, провел массу измерений, и со всей ответственностью заявляю: она вертится! Могу доказать.

— Не можешь, — ответил демиург. — Потому что она на самом деле не вертится. Ты где-то ошибся.

— Не мог я ошибиться! — Бармалео Бармалей стукнул кулаком по коленке. — Я наблюдал за звездами, я для этого даже изобрел телескоп. Все выкладки перепроверял по десять раз. Ошибки нет!

— Очевидно, где-то она всё же есть, — ласково, как ребенку, улыбнулся демиург. — Мне бы не хотелось, чтобы тебя казнили, я решил тебя спасти и поэтому пришел лично заверить…

— Я не нуждаюсь в таком спасении! — насупился астроном. — Не надо мне вашей спасительной лжи, я стоял и буду стоять за правду!

— Ты хочешь сказать, что я лгу?! — удивился демиург.

— Я это, кажется, уже сказал. Ложь во спасение и всякое такое… Так вот — не надо. Спасибо, конечно, но обойдусь.

— Послушай, — немного помолчав, произнес Шамбамбукли. — Это мироздание я создал вот этими руками, — он показал астроному свои ладони, — и кому как не мне знать, что там вертится, а что нет? Я тебе говорю как крупнейший специалист в данном вопросе…

— А я не верю! — отрезал Бармалео. — Она все-таки вертится. И это факт!

— Нет, не вертится!

— Нет, вертится!

— Зуб даю, не вертится!

— Мамой клянусь, вертится!

Демиург навис над астрономом, уперев руки в бока. Астроном с вызовом вздернул на демиурга подбородок.

— Значит, так?

— Да!

— Ну хорошо же. Я тебе покажу… Я тебе сейчас так покажу!..

Демиург Шамбамбукли схватил Бармалео Бармалея за шкирку и свечкой взмыл вверх, сквозь тюремный камень, сквозь облака и тонкий озоновый слой. Астроном даже пискнуть не успел, как уже стоял рядом с демиургом на балкончике небесных чертогов.

— Вот, смотри сам! — Шамбамбукли ткнул рукой вниз. — Изволь убедиться, она движется равномерно и прямолиней…

Шамбамбукли поперхнулся на полуслове и уставился в недоумении на развернувшуюся внизу картину.

Зажмурив от удовольствия глаза, огромная черепаха медленно кружилась и раскачивалась в трансе под музыку сфер. На ее панцире неуклюже переминались с ноги на ногу три слона, стараясь попадать в такт. Лежащая на их спинах земля наклонялась то на одну, то на другую сторону, и от этого в океане возникали приливы и отливы.

— Ну, что я говорил?! — с торжеством воскликнул Бармалео Бармалей. — Все-таки она вертится!

Конец ознакомительного фрагмента