Владимир Кунин - Дорога к звездам

— Вы на меня-то посмотрите! Я вообще не понимаю, как в меня влезли уже две кружки?! А вы еще по третьей предлагаете...

— Но вы же баварец! — воскликнул Клаус.

— Черт с вами!.. Давайте по третьей. Только теперь плачу я!

— У вас нет денег. Вам нечем платить, — рассмеялся Клаус.

— Здесь мне поверят в долг. Здесь меня знают...

— Вас повсюду знают, — сказал Клаус. — Но платить буду я.

Неожиданно я услышал, как прекратилось похрапывание Рэкса, и насторожился. И правильно сделал! Потому что Рэкс, не открывая глаз, мысленно спросил меня:

— Мой — по третьей заказал?

— Да, — ответил я.

— Пора выводить его на свежий воздух. К тому же он еще и за рулем, засранец!

— Да ладно тебе, — возразил я. — Пусть выпьют. Смотри, как они дружно треплются...

— Тебе-то «ладно». Вы со своим вернетесь и спать ляжете, А мой еще дома наверняка бутылку «Августинера» примет и потом ничего не поймет из того, что я буду ему объяснять про ваши дела! — огрызнулся Рэкс. — Лучше бы водки выпил немного! Он от пива всегда тупеет. Это в нем — чисто баварское...

На следующий день, ошиваясь в кухне в ожидании завтрака, я совершенно случайно из разговора Баськи Ковальской с фрау Розенмайер узнал, что до Рождества Христова осталось одиннадцать дней.

И хотя Баська мне изрядно мешала — все время норовила залезть рукой между моих задних ног и с дурацким хохотом пощекотать меня ТАМ (пришлось даже слегка куснуть ее!), — я все же умудрился сообразить, что до ПЕРВОЙ вероятности взрыва осталось совсем немного времени. То есть у нас с Рэксовой полицией в запасе было всего десять ночей!..

Сумел ли Рэкс рассказать все толково своему Клаусу или нет, я понятия не имел. Отнесся ли Клаус серьезно к рассказу Рэкса,— я тоже не знал.

Тем более я категорически не был убежден, что даже если Клаус и поймет Рэкса так, как нужно, сумеет ли он это объяснить своим коллегам-полицейским? Что он им скажет?.. Что ему его Собака Рэкс сообщила то-то и то-то, а Рэксу это сказал один его знакомый русский Кот, которого информировала другая маленькая Собачка?.. Это он им скажет?!

Так его через пять минут его же коллеги упекут в психиатрическую лечебницу, и бедный, абсолютно нормальный Клаус выйдет из этой «психушки» на волю не раньше чем месяца через три. А за это время...

Ну уж дудки! Как говорил мой петербургский приятель бесхвостый Кот-Бродяга: «Сам себе не поможешь — никто тебе не поможет!»

Сразу же после завтрака нам позвонила Моника и сказала, что позавчера в «Тантрисе» папа говорил, что они с Кысей собираются в новый роскошный Собачье-Кошачий магазин в Нойе-Перлахе — что-то приобретать Кысе. А так как Гельмут забрал «мерседес» на целый день и вернется домой не раньше полуночи, то не могли бы папа с Кысей заехать за ней и Дженни, чтобы вместе посетить этот магазин? Говорят, что зима будет очень холодной, и Моника хочет купить для Дженни меховые чулочки-сапожки на все четыре лапы и не обычную стеганую попонку, а пальтецо на настоящем меху с рукавами и капюшоном. И для того чтобы нас не задерживать, они с Дженни будут ждать нас у дома...

Мне это было сильно на лапу — лишний раз повидать Дженни и кое-что уточнить, и поэтому я попросил Фридриха согласиться на совместную поездку.

... Мы еще только подъезжали к дому Хартманнов, когда я увидел, что Моника безуспешно пытается отогнать какого-то сексуально озабоченного кудлатого Пса, крупнее меня раза в два, который нагло лез к Дженни под хвостик своим тупым, мерзким и похотливым носом!..

Я в машине прямо заметался от злости! Не буду скрывать, еще и от того, что мне показалось, будто Дженни не так уж активно сопротивляется половым притязаниям этого лохматого говнюка...

Как только Мозер остановил машину у действительно чудовищно безвкусных ворот дома Хартманнов, я тут же выскочил из «роллс-ройса» и с ходу дважды врезал этому кудлатому раздолбаю по харе!

От неожиданности раздолбай перекувырнулся пару раз, а затем, раздираемый неудовлетворенным желанием и жгучей обидой, с истошным лаем бросился на меня.

Но для Собак среднего размера у меня есть специально отработанный приемчик, после которого у них вместе с их Собачьей фанаберией и злобой мгновенно исчезает желание продолжать драку.

В тот момент, когда распаленный Пес в бешенстве бросается на вас, вы должны взвиться в воздух и уже под воздействием обычного земного притяжения (все знания по физике — от Шуры!) упасть сверху на загривок этого идиота всеми четырьмя лапами и с максимально выпущенными когтями. Можете тяпнуть его еще и клыками за холку. А можете этого и не делать. Он уже ваш. В том смысле, что от боли и ужаса ему уже не до сражений, а уж тем более не до ЭТОГО САМОГО... Сами понимаете — чего.

Что я и сделал. Когда этот лохматый болван бросился на меня, я подпрыгнул, он, естественно, пролетел подо мной, и я оказался у него на спине. Для верности я его все-таки тяпнул клыками!..

С жутким визгом этот сексуал-террорист помчался вдоль забора в конец улицы с такой скоростью, словно хотел выиграть первый приз на каких-нибудь Всемирных Собачьих бегах!

Я, как жокей, проскакал на нем метров сорок, потом мне это надоело, и я спрыгнул с этого кретина. Аккуратненько привел себя в порядок и неторопливо вернулся к дому Хартманнов с чувством исполненного долга и несколько преувеличенным чувством собственного достоинства...

Потом, по дороге в Кошачье-Собачий рай, в машине, — поцелуям, тисканьям и облизываниям не было конца. Естественно, я имею в виду Монику и Дженни. Не хватает еще, чтобы меня лизал Франц Мозер!

Фридрих, тот просто мягко и уважительно взял мою переднюю лапу в свои теплые ладони и, глядя на меня восхищенными глазами, тихо сказал:

—Ах, Кыся, Кыся... Сколько отваги, сколько мужества!..

— Да, герр фон Тифенбах, с таким котом нигде не страшно, — вставил свой голос сидящий за рулём Франц Мозер.

Сегодня он был как-то странно одет — будто швейцар ресторана. Я таких когда-то в Петербурге и по телику видел. Только у тех форма была расшита золотыми полосками по рукавам и воротнику. А у Мозера все было выдержано в строгом стиле — фуражка, брюки и что-то похожее на морской китель, только с отложным воротничком. И все темно-синее!

— Да, пожалуй, вы правы, Франц, — согласился с ним Фридрих. — А раз так, то будьте любезны, Франц, поищите какое-нибудь солидное бюро путешествий и закажите, пожалуйста, нам с Кысей поездку в Петербург, Москву и обратно.

У меня чуть сердце не остановилось! Вот оно!!! Вот ради чего я... Мне даже просить не пришлось!..

Я даже не унизился ни разу, хотя ведь был... был готов и к унижениям, только бы!.. Ах, Боже мой!.. Да неужели?!

От неожиданности я очень невежливо отпихнул Дженни, которая не могла прекратить своего благодарного облизывания моей морды и уже начала было даже опять так ЭРОТИЧЕСКИ ДЫШАТЬ, что на мгновением подумал: наверное, в каждой самой утонченной аристократке, где-то на дне сознания, гнездится примитивная потаскуха...

Но тут же я напрочь забыл о Дженни и аж весь напружинился, когда услышал дальнейший разговор.

— Папа, ты все-таки решил посетить Россию?, — спросила Моника.

— А почему бы и нет — под защитой Кыси?.. — улыбнулся Фридрих и погладил меня. — Вы же с Гельмутом были там совсем недавно. И кажется, даже брали с собой Дженни? И вернулись живые, здоровые.

— Но у Гельмута там были какие-то дела с русскими...

— Тем более! Говорят, что сейчас иметь дела с Россией опасно. И то у вас все прошло благополучно. А мы с Кысей просто совершим экскурсию. — И тут Фридрих сказал до боли знакомое словосочетание, которое я сотни раз слышал по телевизору: — По местам его бывшей боевой славы... Мне действительно очень хотелось бы посмотреть, во что превратился этот гигантский, чудовищный монстр с огромной атомной дубиной в руках после того, как он распался на враждующие между собой куски...

Конечно, если бы я не узнал, что мы с Фридрихом поедем в Россию, я бы так описал этот Кошачье-Собачий магазин, что читающие эти строки русские Кошки и Собаки рыдали бы в три ручья от зависти и сознания того, что, оказывается, можно прожить жизнь, состариться и умереть, даже не подозревая того, что только существует для западных Котов, Кошек и Собак, да и для любой домашне-животной хвари в этих специальных мюнхенских магазинах!!!

«В голову не влазит!» — как говорил один знакомый мне киевский Кот последней волны эмиграции.

Но моя голова была доверху переполнена известием о поездке в Петербург, и ничто другое в ней уже действительно не умещалось...

Помню только, что Моника приобрела для Дженни меховую шубку с капюшоном и рукавами и новую пластмассовую косточку, пахнущую (чтоб мне провалиться!..) настоящим мясом. И что-то еще, в большом пакете, сильно витаминизированное и яркое. Что — понятия не имею.

Заплатила Моника за все это, как мне потом объяснил Фридрих, примерно стоимость небольшого подержанного автомобиля. Но расплатилась не живыми деньгами, а карточкой, похожей на календарик. Мало того, эту карточку ей вернули обратно!