Карусель - Семен Теодорович Альтов

Балконцев показался в дверях. Руки у него были аккуратно связаны за спиной. Все уже сидели за партами, только самый вежливый мужчина домывал руки.

— Извините, Елизавета Борисовна, я вот что хочу спросить: а через десять лет встреча будет?

— Конечно, — даже удивилась старая учительница. — А как же еще?

— Хорошо, — просто ответил Балконцев. — Я приду.

Перпендикулярные изыскания

— Закуривайте! — почти приказали репортеру. — Эти сигареты совсем безвредны.

На изящной коробке было написано:

«Суп гороховый. 20 сигарет с фильтром».

— В нашем НИИ пищепрома создан особый экстракт супа, который можно курить. Захочет курильщик затянуться, — пожалуйста! Никакого вреда и даже наоборот. И на еду время тратить не надо.

Репортер закурил. По комнате разнесся дымок с гороховым запахом. Когда сигарета кончилась, у репортера действительно появилось ощущение, что он съел четверть порции супа.

— И щи можно курить, и борщ, и рыбный суп, — сказал сопровождающий. — Думаю, скоро все курильщики на такие сигареты переключатся!

— И второе можно?

— Конечно. Вот смотрите, — сопровождающий достал коробки с надписями: «Котлеты по-киевски», «Бифштекс», «Пюре».

— Всё в виде сигарет! Вот «Эклерные» — дамские сигаретки. Затягиваться ими можно так же красиво, как и табачными…

— Обязательно напишу о ваших изысканиях! — пообещал репортер, дымя компотной сигаретой.

На лестнице он вдруг потянул носом:

— А тут у вас что?

— Тут? — нехотя сказал сопровождающий. — Другой НИИ — табакпрома. Ведут параллельные изыскания. Или, скорее, перпендикулярные.

Зашли. На отливающем белизной столе стояла тарелка.

— Что это в нее налито? — спросил репортер.

— Наша новинка, — ответили ему. — Табачный суп!

Недуги Обшлагова

— Вы до работы каким транспортом добираетесь? — спросил доктор Обшлагова.

— Пятым автобусом.

— М-да, после болезни это слишком тяжело для вас, — поморщился доктор. — На работу я вас выпишу, а от поездок в этом автобусе дам освобождение. На три недели.

— У меня освобождение, — сказал наутро Обшлагов водителю автобуса и показал бумажку.

Водитель повертел бумажку и вздохнул:

— Ну что же делать… Раз освободили, так и быть, идите пешком.

— Почему вы опоздали? — спросил Обшлагова начальник.

Обшлагов показал ему бумажку.

— Идите работайте, — развел руками начальник.

— Почему картошки не купил?! — топнула ногой жена, когда Обшлагов вернулся с работы. — Что, тоже освободили?

Обшлагов помчался к доктору и взял у него два освобождения: от покупки картофеля и от семейных сцен. На три недели.

— Почему вы производите лампочки без спиралей? — строго спросил его начальник. (Обшлагов трудился на электроламповом заводе).

Обшлагов сбегал к доктору и взял освобождение от борьбы за качество.

— Почему это ваш сенбернар изгрыз садовую скамейку? — преградил ему дорогу представитель общественности.

Обшлагов взял освобождение от ответственности за сенбернара…

Три недели Обшлагов блаженствовал. И даже не заметил, как срок освобождения истек.

— Почему опаздываете и гоните брак?! — закричал начальник и влепил Обшлагову сразу два строгача. Жена устроила ему семейную сцену, а представитель общественности — уличную.

Тогда Обшлагов снял пальто, пиджак и ботинки и уселся в сугроб. Когда через месяц он поправился, доктор сказал ему:

— На работу я вас выпишу… — и замолчал.

— А освобождение? — напомнил Обшлагов.

— Освобождение? — вдруг рассердился доктор. — Никакого освобождения! Следующий!

— Доктор не в духе! — шепнула медсестра. — Купил сегодня пять лампочек, а они все без спиралей…

Шары мелькали над комодом

Подоконник в комнате Зои Павловны, пенсионерки, находился на одном уровне с тротуаром, а пол был, естественно, еще ниже. А рядом с комнатой, через стенку, был обувной магазин, и покупатели часто толпились перед самыми окнами. Были они в основном одни и те же, многие из них здоровались с Зоей Павловной через открытую форточку.

Мебель в комнате была старая, невестка не раз уже предлагала выкинуть ее, а взамен купить что-нибудь посовременнее. Но Зоя Павловна неизменно отказывалась. К ее громоздкому комоду, столу с пузатыми ножками, кровати с никелированными спинками все присмотрелись, а новую-то мебель ох как будут разглядывать! Покоя не станет.

Иногда Зоя Павловна сама становилась в очередь и, оглядев свою комнату с улицы, находила, что она не так уж плохо обставлена, так что нечего и беспокоиться. Беспокоило ее другое. У сына Зои Павловны, жонглера, что жил с женой в другой комнате, на работе были неприятности. Не получался новый номер. Сын ходил потускневший, по уши заросший щетиной.

— Правда, я плохой жонглер? — спрашивал он.

— Да что ты, Герман! — отвечала Зоя Павловна. — Ты очень хороший жонглер.

— Хуже меня жонглеров нет! — говорил он и уходил в свою комнату, хлопнув от досады дверью.

И опять без конца подбрасывал свои шарики…

Однажды Зоя Павловна подошла к сыну:

— Дай-ка, Гера, мне пару шариков. Попробую.

Она подбросила их… И конечно, не поймала. Шары запрыгали по паркету.

— Видишь, у меня еще хуже получается. Куда мне до тебя!

Сын, кажется, приободрился. Еще несколько дней Зоя Павловна пыталась жонглировать — и с тем же результатом. Сын сбрил щетину.

Однако через неделю Зоя Павловна почувствовала, что ей стоит большого труда увертываться от летящих шариков. Они так и стремились к ней в руки. И еще она поняла, что ей нравится это дело. Теперь Зоя Павловна часто жонглировала, уединившись в своей комнате. Впрочем, уединиться она могла только от сына и невестки. Покупатели обувного, конечно, все видели и радовались успехам Зои Павловны. Теперь им было совсем не скучно стоять в очередях. Зоя Павловна сначала смущалась, а потом привыкла. По вечерам же, когда сын возвращался с репетиций, она подбрасывала два шарика… и не могла их поймать.

— Видишь? — говорила она сыну.

— Вижу, — откликался Герман. — Куда уж тебе до меня. Я цирковое как-никак окончил.

Но однажды она позабыла запереть дверь. Третий шар, четвертый, пятый… Шары мелькали над комодом и кроватью, как молекулы из научно-популярного фильма. Покупатели сгрудились у ее окна.

— Во дает бабка! — восторженно сказал кто-то.

И тут в комнату вошел сын с только что купленными в магазине дефицитными туфлями.

— Мам, смотри! И без очереди, все почему-то у твоего ок… Ой, что это ты дела…

Зоя Павловна быстро уронила все шарики и развела руками.

— Уронила… Куда уж мне…

Герман внимательно посмотрел на мать.

— Правда? — спросил он с надеждой.

Но тут из-за окна донесся такой шквал аплодисментов, который он слышал, только когда был зрителем.

Перевыборы

На днях я ехал в автобусе. И вот на одной остановке один представительный мужчина говорит:

— Как нам кажется, водитель плохо справляется со своими обязанностями. На желтый свет проехал. Остановку не объявил. И вообще его вид не вызывает доверия. Еще завезет куда-нибудь, а потом расхлебывай. Нужно нам выбрать другого водителя.