Кавалер Ордена Золотого Руна - Альберт Акопян

судорожное поглаживание расцарапанного уха убедили Сеню, что апоплексического удара не предвидится.

На сей раз кадки с неба не сыпались и трубы не кричали командору в уши, но пробивающийся сквозь вату голос Сени поразительно напоминал ему далекого теперь Арчибалда Спивака.

— Я давно знал, что вы ищете меня. Как вы распалились, когда Афанасий рассказывал о двух червонцах! Наш орден: я случайно увидел его, когда вы спали. Самоучитель английского, тоже. А та проверочка с альбомом? Помните, в филателистическом магазине? Это ведь я отодрал фотографию какой-то гипсовой нимфы, чтобы вам пришло в голову приклеить туда снимок ордена. И совсем не составляло труда выяснить, о чем вы болтали у Протокотовых, Ситниковых, Ошейниковых. А потом я поддерживал ваш азарт "Историей российской дипломатии" и "Гостем из Южной Америки". Скажите, так что вам от меня нужно?

— Но возраст! Возраст! — лепетал Бендер, карабкаясь на табурет.

Сеня весело рассмеялся.

— Тридцать пять. Но разве вы мне их дадите. И никто не давал. Между тем, сбросить пяток-другой лет здоровому мужчине без вредных привычек вовсе не трудно. А многие из белого движения этой возможностью пренебрегли и попали в лапы ЧК. Меняли фамилию, происхождение, но забывали про такую мелочь, как день рождения. А ЧК все проверяла… Но даже и им не пришло в голову проверять человека, которому в судьбоносном семнадцатом было всего десять. Так что эти восемнадцать лет прошли для меня спокойнее, чем для многих сочувствующих и даже большевиков. Кстати, у меня и сейчас есть в Москве адресок, где за пару дней вам справят любой документ — от удостоверения кружка "Друг степей" до театрального абонемента, включая паспорт и партбилет.

Вас смущает моя национальность? Поясняю. Фамилию я выбрал пожалостливее, а когда пришло время менять одну бумажку на другую, то новоиспеченный бюрократ долго и подозрительно меня разглядывал. Я уж собирался задать стрекача, но тут он спросил: "Скажите, у вас в роду евреев не было?" Я ответил: "Нет, я первый". Он так и записал. Оно и к лучшему.

Ну что, Остап Ибрагимович, колитесь! И только, Христа ради, не говорите, что вы чекист и что ночевать я буду на Лубянке, если чего-то такого не сделаю. Итак, что же вам нужно?

— Накося выкуси! — выдавил Бендер.

— А если серьезно? Впрочем, ваш треп о злосчастном сыщике, разыскивающем потерянного мальчика — самого себя — наводит меня на интереснейшую мысль: американский дядюшка? Он меня ищет?

— Да…

— Если вы хотели выдать себя за меня, значит он богат, а если он богат, значит, мне не составит труда найти его. Орден можете оставить себе, а мне достаточно будет моего настоящего имени и воспоминаний детства. Вы ведь за ними охотились? Одного не понимаю — зачем вы подобрали меня на ступенях жилтоварищества? Для чистоты эксперимента? Нет, вы ведь не проверяли даже Евсюкова, который на 3 года младше нас. Зачем же вы взяли меня?

— Пожалел, — устало сказал Остап. — Я ведь надеялся, что через пару месяцев буду жрать хот-доги.

— Вы проиграли эту партию, Остап Ибрагимович.

Остап горько улыбнулся.

— Что ж, тот не шахматист, кто, проиграв партию, не говорит, что у него было выигрышное положение. Ладно. Ваш дядя живет в Лос-Анджелесе. Подробности узнаете в Нью-Йорке у Арчибальда Спивака по этому адресу, — он протянул газетную вырезку. — Берите же, черт вас побери.

Сеня отошел к окну и, бледный от внутреннего торжества, произнес:

— Что ж, благородство за благородство. Едем в Америку вместе…

— Нет-нет! — замахал руками Бендер. — Это уже "предварительный сговор", это уже "группой лиц"…

— Фу, как приземленно, — поморщился Сеня. — "Группа лиц"… А не лучше ли: рыцарский орден Золотого Руна? Я — граф, вы — потомок трапезундских императоров и, к тому же, хранитель реликвии. Так что, командовать парадом… будете вы.

Часть II.

Колоколамиада

Глава 17.

"Дано такому-то сякому-то…"

Народная мудрость совершенно справедливо прославляет всевозможные коллективные процессы общественного производства: "Миром и горы сдвинем", коллективное творчество: "Одна голова хорошо, а две лучше", и даже коллективный мордобой: "Один в поле не воин" с печальными последствиями: "На миру и смерть красна". Впрочем, как заметил один мудрец: "Народные пословицы противоречат друг другу, в этом, собственно, и состоит народная мудрость". Например: "Без труда не вынешь и рыбки из пруда" — но: "Работа не волк — в лес не убежит". Или: "Век живи — век учись" — но: "Будешь много знать — быстро состаришься". Однако ни один народный мудрец не заметил еще, что играть вдвоем на фортепиано куда трудней, чем в одиночку, не говоря уже о скрипке. Труднее вдвоем писать роман, сидеть на одном стуле (это даже труднее, чем сидеть одному на двух стульях). И очень, очень трудно двум непрофессионалам перейти границу СССР…

— Кстати о рояле, Сеня! — оживился Бендер. — Вы случайно не виртуоз-исполнитель? Ведь вас же мучили в вашем дворянско-благородном детстве, верно? Крышу мы найдем, полгода помотаемся по бескрайним просторам СССР и однажды заглянем за край. Буду при вас курьером — открывать крышку рояля перед концертом и страшно волноваться при этом. Это будет сверхстеснительностью. Ну как, отличите фа-бемоль от ми-диеза?

— Нет, — честно вздохнул Сеня.

— Ужасно, — Остап сокрушенно покачал головой. — Что ж, будем брать контору.

— Какую контору?

— Любую. Любую, которая может дать справку: "Дана такому-то сякому-то, в том, что он, такой-сякой, имеет право заготавливать то да се там-то сям-то". Это главное. Если без денег перебиться кое-как еще можно, то без документов в нашем отчестве просто зарез.

— А что мы будем заготавливать? — недоуменно спросил Сеня.

— Что угодно. Когда-то я заготавливал рога и копыта. Можно заготавливать орлиный помет, тигровые когти, поношенные тюбетейки, пробки, наконец.

— Какие пробки?

— Использованные или непосредственно э-э-э… обдирать кору этого, как его… пробкового дуба. Главное — лазать по горам поближе к государственной границе.

— Ну, недурно. А какую-же контору будем брать?

— Да хотя бы эту, напротив: "КЛООП". Есть что-то кооперативное в названии.

— Слушайте, Остап Ибрагимович, двадцать раз проходил мимо и ничего не мог понять. Мне казалось, что если я сейчас же не узнаю, что означает эта вывеска, я заболею.

— Не понимаю, что тебя волнует. Клооп и Клооп. Прием пакетов с часу до трех. Обыкновенное учреждение.

— Нет, вы поймите — "КЛООП"! Ведь это так интригующе! Чем могут заниматься люди под таким вызывающим названием. А вдруг они не заготовляют? Вдруг они распределяют что-нибудь?

— Да не все ли равно! Поедем на Кавказ распределять.

Утром искатели приключений остановились против