Блудный муж - Александр Николаевич Петрин

— И успешно?

— А как же! Потому — нахал, совести ни капли не имеет… Вытаращит глаза и хоть бы что… не сморгнет! А уж пролаза такой, что понадобься ему, к примеру, хоть сам министр, а в кабинет не пускают, он в квартиру пролезет… сквозь любую мышиную норку прошмыгнет, как хорь!..

— Как же ему удается?

— Да у него везде дружок на дружке! Они ведь, мошенники эти, так друг к дружке и тянутся, как рыбак к рыбаку… Рука руку моет: ты — мне, я — тебе… Только и знают перезваниваются: «Здорово, Саша! Привет, Петька! Как у тебя насчет того, этого?» Все такие жучки между собой сцеплены, круговая порука у них… Вот читал я недавно одну книжку про итальянских бандитов, называемых мафия…

— Хорошо… А как насчет морали?

— Это вы про баб, что ли? Зверь! В любом городе бабенки эти непутевые: секретарши, кладовщицы, администраторши разные — все у него на крючке! Мозги им заправит, наобещает, заговорит, обдурит — они и готовы! Из себя он малый видный, одет, как растратчик, постоянно на взводе…

— Значит, в смысле зелья неустойчив?

— Устойчив, как штык, хоть никогда не просыхает! Пьет, как лошадь, а всегда ни в одном глазу! Впился! Потому, как у них, у жулья этого, шагу не делается без бутылки — «пузырь», по-ихнему! У них, что гвоздь, что бульдозер — все в одной цене: «станови пузырь!», и — шабаш!

— И никогда не попадался?

— Где там! ОБХСС сколько лет по нем тоскует, а уколупнуть не может! Видят его махинации, начнут статью подводить — выдернется, как вьюн! Ихний полковник на пенсию уходил, так сильно горевал: «Одну, говорит, я святую обязанность не выполнил: тебя, Моторин, от общества не изолировал…»

— А он?

— А ему что? Ухмыляется себе. Совести у него нету, стыда и подавно… Полковнику даже спиннинг японский преподнес, хоть тот не взял. Насчет угодить начальству он — ходо-ок! Запчасти там, дубленку для самого, парчу, норку для супруги, гитару для детишек — из-под земли выроет, только мигни!

— Ладно. Значит, насчет Моторина ясно. Так и решим! Подготовьте к завтрему приказ… Нам толковые снабженцы, как воздух, нужны!

СУБЧИК

Начальник заготуправления облпотребсоюза Степанов, прочитав письмо, сморщился и поднял телефонную трубку:

— Лихонос, зайдите-ка!

Лихонос, длинношеий малый с обалделыми глазами и таким выражением лица, будто кто-то все время тянет его вверх за волосы, возник в кабинете бесшумно и немедленно.

— Садись, товарищ председатель профбюро! — голосом, не обещающим ничего доброго, произнес начальник.

Лихонос сел. Точнее он не сидел, а как бы парил над стулом, почти не касаясь его, и всем своим видом показывал готовность немедленно куда-то бежать и что-то выполнять в самом ударном порядке. Начальник протянул ему письмо:

— Почитай-ка вот. По твоей части.

Лихонос начал читать, умудряясь больше глядеть на начальника, чем на маленький синий листок:

— «Отделение милиции сообщает, что гр. Лутошкин А. С., 1940 года рождения, счетовод облпотребсоюза, находясь 17 июня 1973 года на стадионе, вступил в спор с неизвестным ему гражданином, в результате чего у собеседника оказался надорванным правый лацкан пиджака. На предложение мл. сержанта тов. Орешкина проследовать в отделение оказал сопротивление, мотивируя это тем, что намеревается посмотреть конец игры. Ввиду того, что гр. Лутошкин А. С. спиртных напитков внутрь не принимал, а пострадавший отказался возбудить дело, объяснив, что оба являются болельщиками за разные команды, мы сочли возможным передать гр. Лутошкина на воспитание коллективу».

— Как он… Вообще-то? — спросил начальник, когда Лихонос перестал читать.

Лихонос задумчиво почесал затылок.

— Да… Довольно смирный. Скромный даже, можно сказать. Молчаливый такой… Насчет того, что болельщик, — это правильно сигнализировали. Но больше ни в чем отрицательном не замечен… Нервный, правда. Как-то внес мне предложение доставать через профбюро билеты на футбол. Я, конечно, резонно возразил: что это за культмероприятие такое — футбол? Он обозлился, затрясся весь. А так — ничего…

— Ну так вот ты им и займись. Обсудить, конечно, нужно его поступок как довольно неприличный. Ответ милиции пошли: меры, мол, приняты. Узнай, почему нервный: может, дома что не так… Если нужно помочь, помоги. Понял?

— Будет сделано!

И Лихонос мгновенно исчез из кабинета.

В обеденный перерыв, когда счетовод Лутошкин, щуплый, насупленный, в аккуратно отглаженном костюмчике, сидел в учрежденческом буфете за столиком и сосредоточенно вытряхивал из бутылки в стакан ацидофилин, к нему подошел товаровед из соседнего отдела Иван Тимофев и, стукнув о стол донышками двух бутылок пива, подмигнул:

— Давай, что ль? За твои подвиги!

— Какие это подвиги? — удивился Лутошкин.

— Рассказывай! Разрисовали ж тебя в «Молнии». В отделе висит. Не видал еще? Ты чего там на стадионе натворил?

Лутошкин опрометью бросился в отдел. Там и на самом деле висела «Молния»: на большом листе бумаги был изображен верзила со звериной физиономией, который бьет кулаком в нос маленького человечка. От носа во все стороны летят искры величиной с блюдце. Внизу — стихи:

А. С. Лутошкин из планфинотдела

Ведет себя довольно смело:

Он посещает стадион,

Чтоб мог там хулиганить он!

Лутошкин, изучив рисунок и стихи, быстро проследовал на место работы и, съежившись, уткнулся в бумаги. Но тут в отделе появился бодрый и энергичный председатель профбюро Лихонос. Он пожал руку Лутошкину, принес к его столу свободный стул и, усевшись, громко заявил:

— Пришел, Лутошкин, поговорить с вами начистоту! Как человек с человеком!

Сотрудники отдела перестали терзать счеты и арифмометры. Все, как по команде, повернули носы в угол, где стоял стол Лутошкина.

— Не годится так, Лутошкин! — укоризненно начал председатель профбюро. — Вы понимаете, в какое время мы живем? Какой у нас на данном этапе лозунг? Вот: «Пусть земля горит под ногами хулиганов!» Так ведь? А вы продолжаете себя вести, будто этот лозунг вас не касается! Другое дело, если б вы были какой опасный преступник: рецидивист там какой-нибудь, уголовник-бандюга, но вы же не такой закоренелый хулиган? Признайтесь, не закоренелый же?

— Не закоренелый… — с трудом выдавил из себя Лутошкин.

— Ну вот! — обрадовался Лихонос. — И, надеюсь, вы намерены встать на твердый путь исправления?

— Намерен… — прошептал Лутошкин.

— Вот хорошо. А профбюро со своей стороны идет вам навстречу. Тут вот заявление подавали… Насчет помощи в связи с болезнью тещи, так? Пожалуйста! Получайте! Но чтоб уже — без этих, без эксцессов…

Проходили дни, и печальное происшествие на стадионе понемногу стало забываться. Один только товаровед