Пэлем Вудхауз - Дживс и неумолимый рок

Именно этим я, собственно, и занимался.

Создатель Октагона, должно быть, предвидел подобные кризисные ситуации – иначе откуда бы взялись такие удобные выемки в стене? Одним словом, вскоре я уже сидел на крыше рядом с Э. Б., разглядывая лебедя. Этот экземпляр, из числа самых крупных и склочных, каких мне только доводилось встречать, стоял внизу, изогнув шею водопроводным шлангом. Кусок кирпича, пущенный вдумчивой рукой, должен был угодить ему в точности по мидель-шпангоуту.

Я сделал бросок – один из удачнейших в своей жизни!

Дост. Э., похоже, не разделял моего ликования.

– Не задирайте его!

– Интересно, кто кого задирает? – осведомился я.

Лебедь выдвинул еще восемь футов шеи и воспроизвел нам звук, с которым струя воды вырывается из дырявого шланга. Дождь по-прежнему – как бы это сказать – клокотал неописуемой яростью. Я пожалел, что от возбуждения, характерного для забегов по отвесной стене, я выронил дождевик, предназначавшийся для собрата по насесту. У меня даже мелькнула мысль предложить ему свой, но голос разума взял верх.

– Близко он к вам подобрался? – полюбопытствовал я.

– Я был на волосок от серьезных проблем, – ответил мой компаньон, с нескрываемым отвращением глядя вниз. – Пришлось предпринять ряд телодвижений.

Филмер, человечек весьма расплывчатой комплекции, выглядел так, словно его заливали в одежду, и он не успел сказать официанту «стоп!». Вид его, как вы понимаете, будил во мне самые радостные эмоции.

– Не вижу причин для веселья, – недовольный взгляд Достопочтенного Э. переместился на меня.

– Прошу прощения.

– Я мог получить серьезные увечья! – не унимался он.

– Как вы смотрите на то, чтобы еще разок запустить в эту птицу кирпичом?

– Ни в коем случае! Это только разозлит его.

– А что бы, собственно, его и не позлить? Непохоже, чтобы это существо всем сердцем стремилось вникнуть в наши трудности.

Но Э. Б. уже перешел к другому аспекту.

– Не представляю себе, как могла уплыть моя лодка? Я надежнейшим образом привязал ее к ивовому пню.

– Феноменальная история, – поддакнул я.

– Я склоняюсь к мысли, что некий негодник сознательно отвязал ее.

– О, мне кажется, нет, вряд ли, скорей всего. Ведь вы бы их заметили!

– Вовсе нет, мистер Вустер, – эти кусты надежно укрывают от взглядов. А кроме того, необычайно теплый полдень навевал сонливость, и оказавшись на острове, я сразу же задремал.

На мой взгляд, предмет для размышлений он выбрал не самый подходящий, так что я счел за благо сменить тему.

– Довольно-таки сыровато, э?

– Для меня это, боюсь, уже не новость, – ответил Э.Ф. противным голосом. – Благодарю вас, однако, за ту чуткость, с которой вы сообщили мне об этом.

Заподозрив, что светская беседа о погоде не находит отклика в сердце Филмера, я решил затронуть тему «Жизнь и повадки птиц центральной Англии».

– Вы никогда не замечали, – начал я, – что брови лебедей как бы сходятся к переносице?

– Что касается лебедей, – отозвался Достопочтенный, – то мне представилась прекрасная возможность узнать об этих птицах несколько больше, чем хотелось бы.

– Может быть, именно из-за бровей они и выглядят такими раздраженными?

– Раздражительность, на которую вы столь деликатно намекаете, я имел счастье испытать на себе.

– Вот ведь странно, – я все больше проникался предметом обсуждения, – какой тяжкий отпечаток накладывает семейная жизнь на характер лебедей…

– Вы не будете так любезны переключиться с лебедей на что-либо иное?

– Нет, но в самом деле – смотрите, как интересно! Взять, например, нашего закадычного приятеля – ну, этого, который под стеной… Наверняка в нормальной ситуации он просто миляга-парень – ведь лебедь совершенно мирная, хочу вам сказать, живность. Но стоило его маленькой женушке свить гнездо…

И тут меня вдруг осенило. Хотите верьте, хотите нет – за всей этой суматохой и светскими беседами я напрочь забыл о самом важном! Мы тут сидим на крыше в безвыходном положении, а в глубоком тылу болтается без дела могучий мозг, способный за пару минут изобрести дюжину вариантов успешного разрешения наших мелких неурядиц! Нам и нужно-то всего лишь воззвать к его единодушной поддержке.

– Дживс! – возопил я.

– Сэр? – почтительно донеслось из бескрайних просторов.

– Мой слуга, – пояснил я Достопочтенному. – Существо бесконечной прозорливости и изобретательности. Джи-ивс!

– Сэр?

– Я сижу на крыше.

– Очень хорошо, сэр.

– Брось свое «очень хорошо»! Что ты нашел здесь хорошего? Местность кишит лебедями!

– Я займусь этим немедленно, сэр.

Я обернулся к Достопочтенному Ф. и в проявлениях восторга зашел так далеко, что хлопнул его по спине, ощутимо напоминавшей мокрую губку.

– Все в порядке. Дживс идет на помощь.

– Чем он способен помочь?

Я слегка нахмурился. В его реплике мне почудились капризные нотки.

– Мы не в силах ничего предугадать, – не без чопорности ответил я, – пока не увидим его в деле. Какую стратегию он выберет – неважно. Одно можно сказать наверняка: Дживс найдет выход из положения. Смотрите – вот он без труда скользит сквозь непроходимый кустарник, и лицо его озарено сиянием чистого разума. Гениальность Дживса не знает преград. Он в буквальном смысле питается одной рыбой.

Я перегнулся через край крыши, вглядываясь в бездну.

– Помни о лебеде, Дживс!

– Не беспокойтесь, сэр, – я держу птицу под пристальным наблюдением.

Лебедь, который выдвигал все новые шейные резервы, подавая их фут за футом в нашем направлении, бросил это занятие и стремительно развернулся. Похоже, что звук человеческого голоса с тыла изрядно его озадачил. Он подверг Дживса краткому и нелицеприятному рассмотрению, а затем, набрав воздуха для своих шипучих надобностей, подпрыгнул и ринулся в атаку.

– Дживс, берегись!

– Очень хорошо, сэр.

Я бы не поставил на лебедя даже пенни против фунта. Может быть, по местным меркам он и числился в авангарде лебединой интеллигенции, но тягаясь с Дживсом, лишь попусту транжирил время. Лучше было ему сразу отправиться домой.

Всякому юноше, вступающему на жизненный путь, должно знать основные правила обращения с разъяренными лебедями, так что есть смысл вкратце описать данную процедуру. Итак: вначале следует подобрать кем-то потерянный у стены дождевик. Затем, как можно точней оценив дистанцию, набросить его на голову птицы. И наконец, просунуть под днище лебедя предусмотрительно прихваченный из лодки багор и использовать его как рычаг. Лебедь отправляется в кустах, где и выпутывается из дождевика – а вы неспешно возвраща етесь к лодке, прихватив с собой, к примеру, друзей, которые по чистой случайности оказались на окрестных крышах. Такова методика Дживса, и лично я не нахожу, чтобы она нуждалась в улучшении.

Филмер развил скорость, которую я никак от него не ожидал, и мы в мгновение ока (максимум – два, и уж точно не больше четырех) добрались до лодки.

– Вы действовали очень разумно, мой милый, – сказал Достопочтенный, когда мы оттолкнулись от берега.

– Счастлив оказаться вам полезным, сэр.

Похоже, что на текущий, в некотором смысле, момент наш подопечный высказался полностью. После чего нахохлился и погрузился в размышления. Подозрительно глубоко погрузился. С головой. Даже когда я «поймал леща» – черпнул веслом, отправив ему за шиворот пару пинт воды, он этого словно и не заметил.

И только когда мы причалили, Филмер вновь пробудился к жизни.

– Мистер Вустер.

– Ммм… да?

– Я вновь размышлял над предметом нашей прошлой беседы: как, собственно, могла отвязаться и уплыть моя лодка.

Мне это не понравилось.

– Не думайте об этом, – сказал я. – Не стоит голову ломать. Нам никогда не разгадать эту тайну.

– Напротив. Разгадка уже найдена. Я убежден, что лодку отвязал мальчик Томас, сын хозяйки.

– О, нет, что вы! Зачем это ему?

– Он был на меня обижен. Кроме того, подобное мог придумать или ребенок, или законченный кретин.

Он зарысил к дому, а я, оцепенев от ужаса, повернулся к Дживсу. Да, пожалуй, именно так: оцепенев от ужаса.

– Дживс, ты слышал?

– Да, сэр.

– И что теперь будет?

– Возможно, мистер Филмер, всесторонне рассмотрев вопрос, сочтет свои подозрения беспочвенными.

– Но ведь они не лишены… почвы?

– Более чем не лишены, сэр

– И что же будет?

– Не знаю, сэр.

Я незамедлительно доложил тете Агате о благополучном окончании операции по спасению Достопочтенного на водах, а потом побрел наверх, принять ванну: в этих странствиях я промок от форштевня до кормы. Я наслаждался благодатным теплом, когда раздался стук в дверь.

Пришел Первис, дворецкий тети Агаты.

– Миссис Грегсон просила передать, сэр, что будет рада увидеть вас, как только вы освободитесь.

– Так она ведь меня видела?

– Возможно, ей хотелось бы увидеть вас еще раз, сэр.