Кавалер Ордена Золотого Руна - Альберт Акопян

"Форд, король индустрии" или "Красоты Занзибара" и "Париж в дыму фокстротов". Билеты от рубля. Некая дама в платье, расшитом черным стеклярусом, рассказывает о Занзибаре или Париже по сохранившимся у нее воспоминаниям о своей свадебной поездке, состоявшейся в 1897 году. Если же лекцию ведет профработник, то она начинается так:

— Рабочих окраин Берлина мне посетить не удалось, — говорит обычно работник, приехавший из Берлина.

Работник же, приехавший из Парижа, предваряет слушателей, что ему не удалось посетить рабочих окраин Парижа.

Когда докладчики доходят до фразы: "Потоки такси и автобусов заливают улицы Берлина (или Парижа)", слушатель, надрывно зевая, уходит. Он знает, что сейчас будет рассказано, о дансингах, — где "под звуки пошлых чарльстонов буржуазия топит мрачное предчу… револю… в шампа…"

Вместо обещанного нового кинофильма показывают волшебным фонарем картинки из журнала "Природа и люди". На негодующие записки не отвечают.

г) Л е к ц и я х л е б н а я.

Хлебная лекция читается сметливым гражданином из бывших адвокатов и называется так, чтобы все сразу поняли, в чем дело: "Парный брак, или Тайна женщины".

Лектор таинственным голосом плетет общеизвестное. Аудитория слушает, затаив дыхание. Из-под прокуренных усов лектора часто срываются слова: "Как известно, женский организм…" Внимание аудитории, большей частью мужской, достигает предела. Венеролога-патологоанатома забрасывают записками. Сбор обильный и даже прекрасный…

"Впрочем, эта тема не для дворца пионеров", — подумал командор. Дворец уже давно дыбился по его курсу, бросая снисходительную тень на шоколадного цвета пивную "Санитас" и бело-розовое ампирное здание отделения милиции. Дворец был построен очень прочно, добротно и отличался невиданной еще красотой всех своих четырех фасадов. В безоблачные дни строительства он именовался клубом пельменной фабрики, но не пробыл в таковом качестве ни дня. Не было проведено в этом храме ни лекций о социальной дифференциации пельменей у верхнеколымских тунгусов, ни многоактовых комедий о ценителях пельменей в Древней Греции.

Но почему?

О, это занятная история.

Как строится новый клуб?

Объявляется конкурс. И пока молодые и немолодые архитекторы при свете сильных ламп чертят свои кривые и производят расчеты, общественность волнуется. Больше всех кипятятся врачи. Они требуют, чтобы новый клуб был образцом санитарии и гигиены.

— Не забудьте, — предостерегают врачи, — что каждый кружковец, кроме общественной нагрузки, несет еще нагрузку физиологическую — он вдыхает кислород, выдыхает азот и прочий там ацетилен. Нужны обширные помещения, полные света и воздуха.

Консультанты из ВСФК требуют, чтобы был гимнастический зал, тоже полный света и воздуха.

Автодоровская общественность настаивает на том, чтобы не были забыты интересы автомобильного кружка, которому нужна для работы комната, конечно, полная воздуха и света. Волнуются осоавиахимовцы, мопровцы, друзья детей, представители пролетарского туризма, нарпитовцы (комната, свет и воздух).

Артель гардеробщиков выступает с особой декларацией. Довольно уже смотреть на гардероб как на конюшню. Гардероб должен помещаться в роскошном помещении, полном света и воздуха, с особыми механизмами для автоматического снимания калош и установления порядка в очереди, а также электрическим счетчиком, указывающим количество пропавших пальто.

Центром всего является заметка в вечерней газете, — заметка оптимистическая, полная света, воздуха и юношеского задора. Она называется: В УБОРНОЙ — КАК ДОМА

Заметка начинается с академических нападок на царский режим. Покончив с этой злободневной темой, "Вечерка" доказывает, что человечество проводит в уборных значительную часть своей жизни. Поэтому надо уделить им особенное внимание: надо добиться того, чтобы каждый, побывавший в уборной нового клуба, вынес оттуда хоть небольшой, но все же культурный багаж.

В общем, кутерьма идет порядочная. Архитекторы выбиваются из сил, чтобы наилучшим образом сочетать требования общественности.

И вдруг невидимое миру, клиру и общественности колесо Фортуны досрочно объявило победителя.

Кто он, скромный труженик циркуля и транспортира? Воспользуемся тем, что победитель оставил свою записную книжку у телефона и заглянем в нее:

"Ягуар Петрович. Безусловно, может".

"Заносис. Может, но вряд ли захочет".

"Мальцев-Пальцев. Захочет, но вряд ли сможет".

"Кретищенко. Не хочет и не может".

"Кошковладельцев. Может, но сволочь".

Перевернем страницу.

"Путевки — Срамной Петр Петрович телефон…"

"Театр. касса — Глафира Леонардовна телефон…"

"Железнодорожная касса — Шурочка телефон…"

"Касса взаимопомощи — Всевышний Н. Д. телефон…"

"Вина — Гарегин Васпураканович телефон…"

"Деликатесы — Мстислав Переяславович телефон…"

"Галантерея, бижутерия, итд. — Вова телефон…"

"Антиквариат — Ягуар Петрович телефон…"

Перевернем еще страницу.

"Жоржетта тел…"

"Аделаида тел…"

"Ягуар Петрович тел…"

"Дуся тел…"

"Шахерезада тел…"

Как легко можно догадаться, Ягуар Петрович — акушер-гинеколог.

Впрочем, дальше уже неинтересно.

Увы, никто из сподвижников гения, всех этих людей, толкавших, крутивших, вертевших, одним словом, — хороводивших колесо Фортуны, не смог бы объяснить, почему в четырехфасадном дворце не проводились лекции и диспуты, не ставились комедии и трагедии.

Дело в том, что в здании была только одна, совсем темная комнатка. Вся остальная неизмеримая площадь была занята большими и малыми колоннами всех ордеров — дорического, ионического и коринфского, а также, и большей частью, псевдоантичного.

Колоннады аспидного цвета пересекали здание вдоль и поперек, окружали его со всех сторон каким-то удивительным частоколом. Внутри здания тоже были только колоннады. И в этом колоннадном лесу чахнул от безлюдья человек в толстовочке — комендант.

Во дворце не было даже уборной. Комендант, кляня архитекторов и стукаясь лбом о колонны, за каждой малостью бежал в отделение милиции. Впрочем, не все были такими щепетильными, как мажордом. В пивной "Санитас" уборной тоже не было, но посещать отделение милиции без большой нужды ее клиенты не спешили. Поэтому колоннады, портики и перистили быстро загрязнились и запах, схожий с запахом сыра-бакштейн, изливался сквозь колонны на площадь. Дальновидная дирекция пельменной фабрики еще накануне открытия приняла благородное решение. И в прошлогодний юбилей славной пионерской организации розовощекий мальчуган разрезал красную ленточку районного дворца пионеров — дара пельменной фабрики.

Но, как легко можно догадаться, за истекший год во дворце не было проведено ни лекций о половозрастной структуре пионерской организации верхнеколымского района, ни многоактовых трагедий о борьбе древнегреческих детишек против рабовладельческого строя. И только иногда из колоссального здания дворца выходил человек в толстовочке и, жмурясь от солнца, бежал в отделение милиции по нужде или плелся туда же поиграть в шашки и на полчасика приобщиться к культурной жизни.

Но накануне священного для каждого пионера дня, усилиями арестованных хулиганов, которых выделили шефы — отделение милиции, дворец был выметен и отмыт. На колоннах были развешаны противоречащие друг другу стрелки, а комендант был выряжен в ящеричного цвета галстук.

Сегодня здесь наконец-то должна была состояться первая лекция. Однако, поскольку несознательные учителя попрятали детишек по музеям и лонам природы, то запланированную тему лекции "Влияние