Владимир Кунин - Возвращение из рая

Всю обратную дорогу с заездом в полицейский участок Пита мы с Тимурчиком продрыхли на заднем сиденье автомобиля.

Проснулись только лишь у входа в «Беверли-Хиллз-отель», когда Джек и Пит выволакивали нас — сонных и почти ни хрена уже не соображавших — из машины, и Пит негромко втолковывал Джеку:

—...и Мартына не выпускай ночью одного в садик!.. Кугуары расплодились как саранча!

— Кто?! — Даже сквозь наше дремотное состояние было видно, что Джек никогда ничего ни о каких Кугуарах не слышал.

— Кугуары, — повторил Пит. — Ну, пумы... Кошечки такие — от полутораста до двухсот фунтов! Их еще «горными львами» называют... Силища — жуткая! На собак нападают, индюков воруют... Все полицейские участки предгорий завалены заявлениями!.. В долине Сан-Фернандо и на Лейк-Вью-Террас, в районе Тарзана-Хиллз и Вудленд-Хиллз, в Вест-Голливуде, здесь — в Беверли-Хиллз... Короче, держите ушки на макушке, глаза врастопырку!

— Хорошо, — сказал Джек и посадил меня к себе на плечо, а шатающегося от усталости Тимура взял за руку. — А ты, Пит, подыщи неболтливого и хорошего переплетчика, чтобы восстановить обложку той русской книжки, когда Морт сделает все, о чем мы с ним договорились. Привет, Пит...

Проходя мимо ночного портье, Джек на мгновение задержался и спросил:

— У вас действительно развелись эти — каги... кугу... В смысле — пумы?

— Ах, что вы, сэр! — Портье улыбнулся Джеку ласково и снисходительно, как взрослый — ребенку, сказавшему глупость. — В Беверли-Хиллз о них и не слыхали. Мы, правда, на всякий случай установили несколько сеток-ловушек и капканов на территории отеля, но... Не волнуйтесь, сэр. В нашем отеле ничего произойти не может!

— Ну-ну, — сказал Джек, не поверив ни единому слову портье.

Это мы с Тимурчиком мгновенно просекли.

Сонные и измочаленные наворотом событий и нескончаемым калифорнийским днем, который к тому же оказался почему-то длиннее нью-йоркского на три часа, уже глубокой ночью мы поплелись в свою райскую обитель стоимостью 495 долларов за ночь, половину из которой мы провели вне этого, прямо скажем, недешевого отеля.

Интересно, вернут нам за это хотя бы часть денег?

Последнее время я стал замечать, что Западный Практицизм вторгается в меня все чаще и чаще. Шура даже упрекнул меня, в том, что я стал очень похож на Кота Матроскина из мультфильма «Трое из Простоквашино»...

Я этот мультфильм смотрел несчетное количество раз! Его у нас в России, слава Богу, гоняли по телику чуть ли не каждую неделю. И там, дома, мне этот Кот Матроскин был со всеми своими экономическими выкладками — до фени. Даже, я бы сказал, был чужд каким-то моим в то время жизненным принципам, которые Шура определял как «гуляй, Вася!».

А пожив на Западе — в Германии, вот теперь — в Америке, я понял, что Кот Матроскин был сочинен автором — как ЛИДЕР! Каковым, собственно, он и является в этой замечательной мультяшке: экономически грамотным, бережливым хозяином положения — ЛИДЕРОМ. Ибо Котам самим Господом Богом было предначертано быть ЛИДЕРАМИ! И бороться с ЕСТЕСТВОМ — бессмысленно и вредно. Так что все теперешние упреки Шуры — мне только во славу...

И вот пока мы шли до своего бунгало, и я висел на плече у Джека, как мокрое выкрученное полотенце, а Тимурчик, еле переставляя ноги, плелся за нами, словно на буксире, из последних сил держась за могучую лапу неутомимого Джека, я все пытался вяло прикидывать — вернут нам часть денег за неиспользование одной половины отельной ночи или не вернут?..

— Держи карман шире! — проворчал мне по-шелдрейсовски этот юный и сонный Телепат — Тим Истлейк. — Нашел благодетелей... Ты будешь шляться по гостям, а они... Просто «три ха-ха на вас» — как говорят в Одессе, мистер.

— Откуда у тебя это выражение? — подозрительно спросил я, уловив знакомые интонации.

— Позавчера Шура маме сказал.

— А-а... — Я убедился в том, что не ошибся, и непонятно почему удовлетворенно добавил: — Ну то-то же!

Однако чем ближе мы подходили к нашему замечательному пристанищу, тем быстрее прилив Западного Практицизма во мне стал вытесняться Восточной Настороженностью.

Джек почувствовал ЭТО и замедлил шаг.

Чтобы не пугать Тимура, я тихохонько шепнул на ухо Джеку — благо его ухо находилось у самой моей морды:

— У нас побывал кто-то чужой. А может быть, и сейчас там...

В одно мгновение в руке у Джека оказался пистолет!

— Что случилось?! — Тимур моментально очухался, и я услышал, как забилось его сердечко.

Ручаюсь, что не от страха! У нас очень мужественный Ребенок.

— Стойте здесь! — приказал я Тимуру и Джеку, а сам неслышно спрыгнул с Джекова плеча на пол и, мягко ступая, подолгу задерживая каждую лапу в воздухе, туго вытянув хвост стрелкой и прижав уши к затылку, направился к нашим дверям...

Я оказался прав всего лишь наполовину — в наших комнатах кто-то явно побывал, но успел смылиться до нашего возвращения.

Все вещи и комнаты, включая и хваленый отельный сейф, были подвергнуты тщательнейшему обыску, без малейшей заботы скрыть свое наглое вторжение в нашу частную жизнь!

Отпечатков пальцев, как на плоском чемоданчике убитого в самолете Николая Павловского, на этот раз, к сожалению, не было. Джек нашел только свои отпечатки и Тимуркины. Свои он знал наизусть, а Тимуркины определил по размеру, хотя для верности и поразглядывал Ребенкину лапу.

— Ну, бля, беспредел!.. — по-русски сказал Тимурчик и тут же перешел на английский: — Джек! Нужно немедленно поставить на ноги всю их говенную администрацию. Что за бардак?!

— Не смеши меня, малыш, — ответил Джек. — Даже если они и поверят нам — они удавятся, а ничего не скажут! У них в отеле «произойти ничего не может»! А знаешь почему? Да потому, что в таких отелях холуи, всего лишь выдающие тебе ключи, зарабатывают больше, чем Пит Морено, который каждую секунду рискует своей жизнью, чем я — отслуживший в полиции двадцать один год, чем твоя мама, несмотря на все ее последние повышения... На кой черт им рисковать такими деньгами только для того, чтобы завести «дело о незаконном вторжении» в уже оплаченные покои — пусть даже очень знаменитого Кота, двенадцатилетнего мальчишки и обычного полицейского детектива из Нью-Йорка? Вот обнаружь они парочку трупов в своем отеле — тут им не отвертеться. Но не стать ТРУПАМИ — это уже наша забота. О’кей? Мартын! Что с тобой? Что с тобой, Мартын?!

Это я еще как-то слышал... Зажмурившись, обхватив лапами голову, я лежал на ковре посередине нашей гостиной, и кончик моего хвоста мелко-мелко трясся, а левая задняя лапа непроизвольно подергивалась...

— Что с тобой, Кысинька?! — словно сквозь подушку услышал я голос Тимурчика.

А дальше уже все — ни хрена!..

... ДАЛЬШЕ МНЕ ЯВИЛОСЬ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЗДЕСЬ ЧАС ТОМУ НАЗАД...

БУДТО ОТКУДА-ТО СВЕРХУ Я УВИДЕЛ ТЕХ ДВУХ ТИПОВ — РУССКОГО И НЕМЦА, КОТОРЫЕ КОГДА-ТО ВЕРНО СЛУЖИЛИ БАРМЕНУ НА РУССКОМ ТЕПЛОХОДЕ, А ПОТОМ САМИ ЖЕ И РАССТРЕЛЯЛИ ЕГО...

ТЕХ, КОГО МЫ С ТИМУРЧИКОМ ЗАСЕКЛИ В НЬЮ-ЙОРКЕ НА ПРАЗДНИКЕ СВЯТОГО ПАТРИКА, ТЕХ, КОТОРЫЕ, НАВЕРНОЕ, ЛЕТЕЛИ С НАМИ В КАЛИФОРНИЮ И КОТОРЫХ, КАК МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, Я УВИДЕЛ СЕГОДНЯ УТРОМ В АЭРОПОРТУ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА...

... ПОДСВЕЧИВАЯ ТОНЕНЬКИМИ СИЛЬНЫМИ РУЧНЫМИ ФОНАРИКАМИ, ОНИ РЫЛИСЬ В НАШИХ ВЕЩАХ, ОТДИРАЛИ ПОДКЛАДКУ В МОЕМ РЮКЗАЧКЕ, ЗАПРОСТО ВСКРЫВАЛИ СЕЙФ, ГДЕ НИ ЧЕРТА НЕ БЫЛО, ВОРОШИЛИ СУМКИ ТИМУРА И ДЖЕКА...

Я ВИДЕЛ, КАК ОНИ ЗАГЛЯДЫВАЛИ ПОД НАШИ ПОДУШКИ, ОТКИДЫВАЛИ ОДЕЯЛА, ПОДНИМАЛИ МАТРАСЫ, ШУРОВАЛИ В ШКАФАХ...

ОТ НИХ СИЛЬНО ПАХЛО ДОРОГИМИ ДЕЗОДОРАНТАМИ, ОРУЖИЕМ, СИГАРЕТАМИ И ГАЗОВОЙ ЗАЖИГАЛКОЙ...

... И ВДРУГ Я УСЛЫШАЛ, КАК ОДИН ПО-РУССКИ СКАЗАЛ ДРУГОМУ:

— НЕУЖЕЛИ ОШИБЛИСЬ?!

— НЕТ, — ОТВЕТИЛ ВТОРОЙ, — НЕДАРОМ ТОТ РЫЖИЙ ЛЕГАВЫЙ ОТВЕЗ ИХ В ПАСАДИНУ...

— НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТ. ТАМ ЖИВЕТ БРАТ ТОГО, ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.

— А ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ РАБОТАЕТ ЭТОТ БРАТ?

— НЕТ.

— В «ДЖЕЙ-ПИ-ЭЛ»!

— ОТКУДА ИНФОРМАЦИЯ?

— ОТ ЭТИХ ИСЛАМСКИХ ПРИДУРКОВ, КОТОРЫЕ НАМ БАБКИ ПЛАТЯТ.

ТОСКЛИВЫЙ ВЗДОХ И ГОЛОС В ТЕМНОТЕ:

— НЕУЖЕЛИ ОПЯТЬ МОЧИТЬ КОГО-ТО?..

Я постепенно приходил в себя...

Я будто возвращался из небытия и сейчас складывался из мельчайших, рассеянных во Вселенной частиц — из моих же собственных крохотных шерстинок, микроскопической пыли своего тела, коготков, ничтожных глазных клеточек, коротюсеньких кусочков хвоста и лап...

— Успокойся, успокойся, Мартынчик... — шептал мне Джек, держа меня на руках.

— Очнись, Кысинька!.. — дрожащим голосом умолял меня Тимур.

Он прижимался щекой к моему животу, целовал меня в нос и пытался пальцами открыть мне глаза.

— Все, все!.. — уже совсем явственно услышал я голос Джека. — Вот его уже перестало трясти. Наверное, перепугался насмерть...

Боже мой! Так пошло и унизительно истолковать мое состояние! Так заподозрить меня в трусости до обморока...

Ах, как захотелось выматериться по-Человечески!!!