Павел Асс - Литераторы Дамкин и Стрекозов

Дамкин и Стрекозов работали в еженедельной газете "Путь к социализму". В своих талантливых статьях о передовиках производства, предприимчивых колхозниках и фантастических достижениях народного хозяйства литераторы поднялись до вершин подлинного мастерства, но редактор газеты Однодневный каждый раз оставался чем-то недоволен. То ему не нравился слишком живой стиль, то наплевательское отношение Дамкина и Стрекозова к описываемым событиям. Впрочем, литераторов не оставляла надежда когда-нибудь создать статью, которая привела бы редактора Однодневного в полный восторг.

Господь Бог любил Дамкина несравненно больше, чем Стрекозова, ибо у Дамкина была собственная однокомнатная квартира, подаренная ему добрыми родителями. Родители Дамкина занимались археологическими раскопками то в Нигерии, то в Перу и, как шутил Дамкин, намеревались прорыть сквозной туннель под Атлантическим океаном. Раньше у родителей Дамкина была трехкомнатная квартира, но ее по общему согласию пришлось разменять. В то время Дамкин уверял родителей, что собирается жениться на одинокой женщине. Она была старше Дамкина на пятнадцать лет, и ей одной было тяжело управляться с тремя малолетними детьми. Так что родителям, и без того страдающим от многочисленных приятелей Дамкина, которые частенько портили или уносили понравившиеся им редкие сувениры из экзотических стран Африки и Америки, ничего другого не оставалось, как разменять свою квартиру по договоренности на двухкомнатную и однокомнатную, после чего предоставить любимому сыну самостоятельную жизнь. Теперь литератор жил в большом кирпичном доме на Проспекте Мира, куда гости могли ходить, абсолютно не беспокоя родителей Дамкина.

Когда у изредка приезжавших родителей было хорошее настроение, они забывали, сколько огорчений им доставил в свое время их любимый сын, и давали ему денег. В эти дни Дамкин собирал друзей и устраивал так называемый "родительский день".

Стрекозов тоже был из хорошей, но многодетной семьи. Его уважаемый отец был кинорежиссером, он снимал научно-популярные фильмы из жизни мелких насекомых, поэтому такая крупная фигура, как его сын Стрекозов-младший, Стрекозова-старшего интересовала мало. У литератора Стрекозова были еще два брата и две сестры.

Напряженные отношения в семье, а также удаленность от Москвы и нежелание литератора ездить туда-сюда в переполненных электричках подвинули Стрекозова на то, что он постепенно перестал жить дома. Одно время они вместе с Дамкиным, обучаясь на вечернем отделении журналистики, снимали квартиру, а потом стали жить у Дамкина на Проспекте Мира.

Именно так литераторы рассказывали о себе своим друзьям и знакомым, изменяя иногда ту или иную деталь биографии. То у Дамкина родители вместо Африки начинали работать на Крайнем Севере и не археологами, а оленеводами. То у Стрекозова оказывалось не два брата и две сестры, а четыре брата-штангиста и старенькая бабушка из Тамбовской губернии, бывшая княгиня.

Вот уже несколько лет Дамкин и Стрекозов писали в соавторстве. Из-под их пера вышла уже не одна папка с рассказами и стихами, а также очень большой роман о разбойнике Билле Штоффе по прозвищу "Черный Билл", грозе Дикого Запада. Первые две части романа широко разошлись по столице в самиздатовских версиях.

Надо заметить, что к своему свободному творчеству друзья относились гораздо серьезнее, чем к официальной работе, поэтому громко называли себя литераторами и весьма этим гордились.

Обстановка в комнате располагала к творчеству - мебели и предметов было немного, поэтому ничто не отвлекало внимание литераторов. В четырех стенах стояли два шкафа, стеллаж с книгами, неработающий телевизор, четыре табуретки, потертое кресло, широкий диван, называемый соавторами топчаном, и небольшой письменный стол, на котором стояла старинная громоздкая пишущая машинка с западающей литерой "р". Больше в комнате почти ничего не было, даже утюга.

Кроме квартиры, в которой жили оба литератора, у них было несколько общих друзей и даже секретарша по имени Света, на которую с завистью поглядывали все приятели Дамкина и Стрекозова. Никто не знал, откуда она появилась и как литераторам удалось познакомиться с этой красивой, умной и длинноногой блондинкой. Соавторы никогда не рассказывали, где она живет, и никому не давали ее телефон.

Они очень гордились своей секретаршей и ласково называли ее "любимой девушкой".

Глава следующая,

в которой к литераторам заходят секретарша и программист Карамелькин

Три вещи может сделать женщина для русского писателя. Она может кормить его. Она может искренне поверить в его гениальность. И, наконец, женщина может оставить его в покое. Кстати, третье не исключает второго и первого.

Возвращаясь из магазина, Дамкин перебежал через улицу перед носом у резко затормозившей "Волги". Под визг тормозов литератор показал шоферу язык и, размахивая сумкой, зашагал по тротуару, не обращая внимания на добрые напутствия водителя.

Вдруг метрах в десяти впереди Дамкин обнаружил знакомый силуэт невысокой стройной блондинки. Эту фигурку и эти ножки он не раз воспевал в своих стихах. Литератор в несколько шагов нагнал девушку и весело вскричал густым басом:

– Кого я вижу! Какой сюрприз! Это же моя обожаемая секретарша!

Хотя секретаршу он делил на двоих со Стрекозовым, тем не менее всегда отзывался о ней как о своей. Стрекозов, впрочем, ничем не отличался в этом от Дамкина.

– Моя самая любимая девушка шагает по улице и не замечает талантливого литератора Дамкина, который вынужден ее догонять вприпрыжку на своих стареньких подагрических ножках!

– Здравствуй, Дамкин, - обернувшись, отозвалась любимая девушка литераторов. - Я тебя давно увидела! Шофер этой машины так поливал тебя матом, что трудно было не заметить столь талантливого Дамкина.

Дамкин подбежал к девушке и горячо чмокнул ее в розовую щечку. Света была в шикарной шляпке и в легком весеннем платье, которое ничуть не скрывало ее стройные ножки.

– Сегодня ты выглядишь просто потрясающе! - одобрил Дамкин.

– Я и вчера выглядела не хуже, - сказала девушка.

– Нет, - сурово молвил Дамкин. - Вчера было гораздо хуже.

– Но ты же меня вчера не видел...

– Потому и хуже! Мы тебя целый день ждали, чтобы почитать новые стихи, а ты так и не появилась! Три гениальных рассказа остались неперепечатанными, в новой главе не исправились ошибки, которых понаставил безграмотный Стрекозов, и все это потому, что одна моя знакомая секретарша поленилась зайти к нам в гости! Надеюсь, ты хоть не забыла, что у меня завтра день рождения?

– Не забыла. А сколько тебе исполняется лет?

– Сколько есть, все мои, - пошутил Дамкин.

– Ты уже такой старый?

– Старею, старею, - согласился литератор. - Еще немного, и вообще помру... Похоронют меня... И никто не узнает, где могилка моя...

– Не нагоняй тоску! - попросила секретарша. - Ты выглядишь таким же молодым, как и год назад. Даже ничуть не повзрослел.

– Это намек, что и не поумнел? - поинтересовался Дамкин. - Сегодня, надеюсь, ты с нами посидишь? Все-таки надо перепечатать пять новых рассказов, две главы, поэму...

– Дамкин, ты врешь! Я уверена, что вы ни одного рассказа не написали, только болтаете много!

– Мы устно писали, - возразил неутомимый Дамкин. - Но тебя не было, некому было зафиксировать их на бумаге! Сегодня и зафиксируем.

– Сегодня не смогу. Я на минуточку, мне надо кое-чего забрать.

– Забери меня, - предложил щедрый Дамкин. - Я тебе пригожусь! А что ты хочешь забрать? Интересно, что у нас есть?

– Помнишь, пару дней назад ливень был? Я так неудачно под него попала, вымокла насквозь, вот и забежала к вам. Я у вас оставила некоторые вещички сушиться.

– Блин, а я-то думаю, чье это нижнее белье у нас в ванной на веревочке висит! Так ты, значит, зашла к нам, разделась, а меня при этом не было?

– Зато Стрекозов был, мы с ним потом чай пили. А ты по бабам бегал. Да и не раздевалась я, а только переодевалась.

– Моя секретарша, голая, вдвоем со Стрекозовым! - страдал Дамкин.

– Сам ты голый!

– С этим бабником Стрекозовым! Знаешь, сколько у него женщин? В три раза больше чем у меня! Только он о них никогда никому не рассказывает, скрытный, как русский разведчик в немецком тылу! Этаким скромником притворяется!

Дамкин и его секретарша подошли к подъезду. Литератор обратил внимание, что на обшарпанной двери красуется свежевырезанное неприличное слово, но подумал, что Свете это может показаться неинтересным.

– Привет, Дамкин, - раздался сзади знакомый голос. - Здравствуй, Светланка!

– Карамелькин! - воскликнул литератор, оборачиваясь к своему старинному другу. - Только тебя нам и не хватало!