Белогорская крепость - Наталия Иосифовна Ильина

надо бы отказаться от автомобильного транспорта вообще, а еще лучше бы покончить с городами, переселясь всем на лоно природы. Но поскольку это не представляется возможным, а население протестует, то, идя ему навстречу, отменяют постройки гаражей. Понятно и логично.

В каждом доме есть люди с темпераментом общественников, поднимающие других на борьбу… В нашем их двое. Это Марья Алексеевна, преподавательница средней школы, и пенсионер дядя Коля, бывший заводской бухгалтер. Некоторое время нам удавалось скрыть от них, что мы строим гараж. Три года мы собирались только по ночам. Помню первое заседание пайщиков. Полночь. Сошлись у меня. На дворе снег, слякоть, ветер. Стульев не хватило, сидели на полу, говорили шепотом. За окном воет ветер, мы шепчемся, — было похоже на встречу заговорщиков, замышляющих убийство. Но мы и были заговорщиками, а с точки зрения наших общественников нами замышлялось именно убийство: медленное отравление окружающих «окисью углерода и канцерогенными продуктами неполного сгорания бензина». Это я цитирую одно из писем жильцов нашего дома. Марья Алексеевна — учительница истории, она ли обнаружила познания в химии? Или это дядя Коля? Я как-то видел у него в руках учебник.

И вот еще что нас спасло… В те годы, когда мы тайно готовились к отравлению… я хочу сказать: к постройке гаража… Так вот, в те годы силы и энергия противника были брошены на другое. Марья Алексеевна и дядя Коля поднимали жильцов нашего дома и соседних корпусов на борьбу против платной стоянки. Неподалеку от нас проектировалась платная стоянка на двести машин. Дядя Коля с Марьей Алексеевной поклялись стоянки не допустить и не допустили. Этим они и были заняты, пока мы тайно заседали, и спохватились поздно: уже был вырыт котлован. Письмо с требованием «не допустить», однако, написали, и оно наделало нам неприятностей, задержав стройку на год. Но совсем отменить стройку им пока не удалось… В письме, между прочим, было сказано: «…члены гаражного кооператива собирались тайно от общественности, держали в секрете место расположения будущего гаража и даже говорили, что на этом месте будет построен детский сад». Все правда. А как было дело? Рыли котлован, вдруг вижу — идет Марья Алексеевна. Я обмер. Спрашивает: «Что это?» Говорю: «Это… Это так… Пустяки. Маленький котлованчик». И от растерянности хихикнул, как идиот. Она устремила на меня огненный взгляд, я затрепетал и сам не знаю как ляпнул: «Детский садик тут строят!» Ну, в общем, мне нечего возразить против заключительного абзаца письма: «Члены ГСК темнили, лгали, вводили общественность в заблуждение и вообще вели себя аморально».

Все верно. Я уже двадцать лет веду себя аморально, с тех самых пор, что купил «Победу». И лгу, и обманываю, и даже нарушаю закон, покупая левые запчасти… Я жил в старом доме в центре Москвы, во дворе кроме моей «Победы» стоял еще «Москвич» некоего Василия Федотовича, авиамеханика. На работе нас с Василием Федотовичем уважали, а в нашем доме, клянусь, мы были последними людьми, париями… Нам говорили: «Поставили свои коптилки, а тут дети!» Заводя машины, мы слышали: «Подняли грохот, а тут старики!» Мыли мы машины по ночам, стараясь не стукнуть, не звякнуть, но однажды страдавший бессонницей сосед поймал меня за этим занятием. Помню его вопль: «Моет!!!» — и мое упавшее сердце, и ощущение, что застигли меня за грабежом — нет, за убийством! А милиция останавливала: негоже омрачать вид столичных улиц грязной машиной. Бормотал: «Учту. Виноват». Ах, это вечное чувство вины… Я был счастлив, когда переехал в новый район и увидел на асфальтовой площадке перед домом пятнадцать машин, не считая моей… Подумал: «Нас уже не двое против всех!» Это смягчило мне горечь расставания с Василием Федотовичем: за годы гонений мы сблизились, как братья. Теперь машин перед домом уже двадцать две, и в их числе…

Этим летом по дому пронесся слух: Федя купил «Жигули». Я ушам не поверил… Федя — молодой рабочий, токарь, сын дяди Коли. Дядя Коля, вдовец, живет с сыном и его семьей. Представляете? Ведь дядя Коля верный соратник Марьи Алексеевны, поседевший на борьбе с автомобилистами дома, неустанный хлопотун, собиратель подписей под письмами… И вот я выхожу на балкон в жаркое августовское утро и вижу: стоят новенькие «Жигули» вишневого цвета, рядом Федя с женой и детишками. Укладывают в машину Федину гитару, продуктовые сумки. Собираются, видимо, в зону отдыха нашего района. Федя сел за руль, жена рядом, девочки их сзади, не едут, ждут кого-то, и вижу — идет дядя Коля. Выражение лица сложное: и смущение на нем написано, и гордость… Взялся дядя Коля за дверцу и тут обернулся на дом, — а жильцы кто в окна смотрит, кто на балконе стоит… Вижу: дядя Коля вздрогнул, вобрал голову в плечи и быстро исчез в машине. Уехали. Смотрю я направо: на соседнем со мной балконе второго этажа — Марья Алексеевна. Ее-то, конечно, и увидел дядя Коля. Ее, пораженную изумлением и отчаяньем. Ее, в этом состоянии окаменевшую, скрестившую на груди руки. Именно с ее пылающим взором встретился взгляд отъезжавшего дяди Коли… Что подумали, что почувствовали оба? — как воскликнул кто-то из классиков…

Неделю спустя иду я через наш двор, гляжу — дядя Коля моет «Жигули», старшая внучка помогает, а младшая рядом крутится со своим игрушечным ведерком… Очень милая семейная сцена. Я остановился и похвалил цвет машины. Надо было видеть, как просиял дядя Коля. И мы с ним немного поговорили о машинах. Это в первый раз за десять лет я дружелюбно беседовал с дядей Колей.

Иду дальше через детскую площадку и смотрю — под грибом, на лавочке, где стол и где обычно «козла забивают», сидит Сергей Григорьевич, экономист-плановик, недавно вышедший на пенсию. Во дворе у нас его попросту называют «дядя Сережа». Так вот, дядя Сережа, надев очки, склонился над потрепанной книжкой. Я из любопытства заглянул ему через плечо и вижу слова: «окись углерода». Вздрогнул и быстро отошел. Не учебник ли это химии? А не готовится ли в лице дяди Сережи замена дяде Коле, перебежавшему в лагерь противника? То-то обрадуется Марья Алексеевна…

Мне иногда хочется побеседовать с ней на морально-этические темы. Сказать ей, что нам, автолюбителям, и лгать приходится, и обманывать, но это не потому, что мы такие уж прирожденные лгуны, а потому что иначе… Да, кстати, говоря о морали… Знаете, я недавно чуть было не дал взятку, — ах, что сказала бы тут Марья Алексеевна! А дело было так. Я мечтаю устроить свои «Жигули» на платную стоянку, — гараж когда еще будет, а во дворе небезопасно.