«Жигули» с привидением - Александр Николаевич Петрин

А оно не скиснет? Сколько времени может стоять в холодильнике? А без холодильника? А в распечатанном виде? Что значит «приблизительно», мне надо конкретно, а не «приблизительно»! «Приблизительно»!.. Нет уж, я лучше сразу простоквашу возьму, чтоб не волноваться. Тем более, она, говорят, способствует долголетию, всех микробов убивает в желудке и в кишечнике… Еще профессор Мечников… Тонечка, я думаю, сначала нужно покупателя обслужить, а потом уж заниматься другими! Сколько раз везде пишут о культуре обслуживания, а все, как об стенку горох!.. Нет, далеко нам…

А вы, граждане, помалкивайте, не с вами разговаривают, нечего тут хулиганить! Тоже мне — до инфаркта чуть не довели!

Тонечка, а почему ряженки дорогие? Что они — из какого-то особенного молока? Тонечка, я, по-моему, с вами не кончила! Что значит — «делать мне нечего»!.. Я имею право выбрать товар по своему вкусу! Тонечка, не фыркайте, пожалуйста! Не покупатель для вас, а вы для покупателя!.. И не грубите! Хулиганка какая! Скажите, пожалуйста! Какие все нервные стали… Я такого безобразия не оставлю! Дайте жалобную книгу!! Немедленно!

СУБЧИК

Начальник заготуправления облпотребсоюза Степанов, прочитав письмо, сморщился и поднял телефонную трубку:

— Лихонос! Зайди-ка! Срочно!

Лихонос, длинношеий малый, с таким выражением лица, будто кто-то все время тянет его вверх за волосы, возник в кабинете бесшумно и немедленно.

— Садись, товарищ предместкома! — голосом, не обещающим ничего доброго, произнес начальник.

Лихонос сел. Почти не касаясь стула, он всем своим видом показывал готовность немедленно куда-то бежать и что-то выполнять в самом ударном порядке.

Начальник протянул ему письмо:

— Почитай-ка вот. По твоей части.

Лихонос начал читать, умудряясь больше глядеть на начальника, чем на маленький синий листок:

«Отделение милиции сообщает, что гр. Лутошкин А. С., 1940 года рождения, счетовод облпотребсоюза, находясь 17 июня 1976 года на стадионе, вступил в спор с неизвестным ему гражданином, в результате чего у собеседника оказался надорванным правый лацкан пиджака. На предложение мл. сержанта милиции тов. Орешкина проследовать в отделение оказал сопротивление, мотивируя это тем, что намеревается посмотреть конец игры. Ввиду того, что гр. Лутошкин А. С. спиртных напитков внутрь не принимал, а пострадавший отказался возбудить дело, объяснив, что оба являются болельщиками за разные команды, мы сочли возможным передать гр. Лутошкина на воспитание коллективу».

— Как он… Вообще-то? — спросил начальник, когда Лихонос перестал читать.

— Довольно смирный. Скромный даже, можно сказать. Молчаливый такой… Насчет того, что болельщик, — это правильно сигнализировали. Но больше ни в чем отрицательном не замечен… Нервный, правда. Как-то внес мне предложение доставать через местком билеты на футбол. Я, конечно, резонно возразил: что это за культмероприятие такое — футбол? Он обозлился, даже затрясся весь, начал кричать, руками махать — за футбол! А так — ничего…

— Ну так вот ты им и займись. Осудить, конечно, нужно его поступок как довольно неприличный. Ответ милиции послать: меры, мол, приняты. Узнай, почему нервный: может, дома что не так или еще что… Если нужно помочь чем, то помогите. Понял?

В обеденный перерыв, когда счетовод Лутошкин, щуплый, насупленный, в аккуратно отглаженном костюмчике, сидел в учрежденческом буфете и сосредоточенно вытряхивал из бутылки в стакан кефир, к нему подошел товаровед из соседнего отдела Иван Тимофеев и, стукнув о стол донышком двух бутылок пива, подмигнул:

— Давай, что ль? За твои подвиги!

— Какие это подвиги? — удивился Лутошкин.

— Рассказывай! Разрисовали ж тебя в «молнии». В отделе висит. Не видал еще? Ты чего там на стадионе натворил?

Лутошкин побежал в отдел: на большом листе бумаги был изображен верзила со звериной физиономией, который бьет кулаком в нос маленького человечка. От носа во все стороны летят искры величиной с блюдце. Внизу были стихи:

А. С. Лутошкин из планфинотдела

Ведет себя довольно смело:

Он посещает стадион,

Чтоб мог там хулиганить он!

Лутошкин, изучив рисунок и стихи, быстро проследовал на место работы и, съежившись, уткнулся в бумаги. Но тут в отделе появился Лихонос. Он пожал руку Лутошкину, принес к его столу свободный стул и, усевшись, громко заявил:

— Пришел, Лутошкин, поговорить с вами начистоту! Как человек с человеком!

Сотрудники отдела перестали терзать счеты и арифмометры. Все, как по команде, повернули носы в угол, где стоял стол Лутошкина.

— Не годится так, Лутошкин! — укоризненно начал председатель местного комитета. — Вы понимаете, в какое время мы живем? Какой у нас на данном этапе лозунг: «Пусть земля горит под ногами хулиганов!» А вы продолжаете себя вести, будто этот лозунг вас не касается. Другое дело, если бы вы были какой опасный преступник: рецидивист там какой-нибудь, уголовник-бандюга, но ведь вы же не такой закоренелый хулиган? Признайтесь, не закоренелый же?

— Не закоренелый… — с трудом выдавил из себя Лутошкин.

— Ну вот! — обрадовался Лихонос. — И, надеюсь, вы намерены встать на твердый путь исправления?

— Намерен… — прошептал Лутошкин.

— Вот хорошо. А местком со своей стороны идет вам навстречу. Тут вот полгода назад вы заявление подавали… насчет помощи… Пожалуйста! Получайте! Но чтоб уже без этих, без эксцессов…

Проходили дни, и печальное происшествие на стадионе понемногу стало забываться. Один только товаровед Иван Тимофеев, встречая Лутошкина, сообщнически подмигивал:

— Ну как — на стадион ходишь? На двоих не сообразим? Хо-хо! Прикидывайся! Знаем!..

Но через две недели в облпотребсоюзовской стенной газете появилась статья Лихоноса «Об итогах работы месткома на ближайший отчетный период». После цифр, показывающих, сколько проведено собраний и докладов, Лутошкин с ужасом прочитал:

«В ряду мероприятий достойно внимания, например, мероприятие по перевоспитанию счетовода Лутошкина А. С., снискавшего печальную известность хулиганскими выходками в трезвом виде во внеслужебное время. Под влиянием коллектива он встал нетвердый путь исправления. Идя навстречу его потребностям, местком нашел возможным выделить ему десять рублей для лечения…»

После этого многие сотрудники стали разговаривать с Лутошкиным мягким, предупредительным тоном, каким разговаривают с тяжелобольным, сумасшедшим или морально неустойчивым. Легкомысленные счетные девицы, завидев его, переставали хохотать и сплетничать, а Лутошкин, проходя, опускал голову, подозревая, что речь шла именно о нем. Он похудел и побледнел.

Еще через две недели, отчитываясь на общем профсоюзном собрании, Лихонос нашел глазами Лутошкина, примостившегося в самом дальнем уголке зала заседаний, и устремил на него указующий перст:

— Вот, к примеру, возьмем счетовода Лутошкина! Видите — любо глянуть, человеком стал! А между прочим, чего греха таить, поступали к нам сигналы из соответствующих органов насчет недостойного его поведения в общественных местах…

Все присутствующие в зале с