Алексей Березин - И жили они долго и счастливо...

— Вот, — сказал он, протягивая горшок Зазу. — Добавишь немного мужу в суп. К утру будешь свободна.

Зазу расцвела.

— Принесу тебе еще съедобных кореньев, — сказала она. — И эту козью шкуру тоже можешь оставить себе.

Шаман кивнул. Зазу торопливо покинула пещеру. Шаман вернулся к помешиванию жидкости в горшке.

Еще несколько минут протекли в тишине, а потом шаман невесело усмехнулся.

— Дубинкой, дубинкой…

И еще немного помолчав, добавил:

— Говорю же — амулет лучше!..

Проклятие

Толстая Зу приковыляла к пещере шамана на закате.

— Эй, шаман! — окликнула она.

— По воскресеньям не принимаю! — проворчал шаман.

Красное вечернее солнце уже почти скрылось за скалами на западе, длинные тени деревьев протянулись вдоль тропы. Шаман сидел у самого входа в пещеру, на куче сухой листвы, и вырезал кремневым ножом фигурку из кости. Зу подошла поближе, тяжело дыша. Крутой подъем к пещере заставил ее немало попотеть.

— Шаман! — снова позвала Зу, не обратив никакого внимания на слова шамана. — Мне нужна твоя помощь.

— А мне нужны четыре медвежьи шкуры и горшок сала, — отозвался шаман. — Но я ведь не иду к тебе, чтобы их потребовать, не так ли?

Зу ничуть не смутилась. Она уселась на большой плоский камень неподалеку от входа и шумно вздохнула.

— Это касается Агу, — сказала она. — Моего сына.

Шаман удовлетворенно кивнул, не глядя на Зу.

— Отлично, — сказал он. — Рад слышать, что меня это не касается. Еще что-нибудь?

Вопрос поставил Зу в тупик. Она несколько секунд непонимающе смотрела на шамана, потом спросила:

— Чего?

— Риторический вопрос, — пояснил шаман. — Отвечать не обязательно.

Зу помотала головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Шаман, — сказала она. — Агу, мой сын, совсем меня не слушается.

— Трудный возраст, — безразличным тоном посочувствовал шаман. — Кризисный период, взросление, и все такое… Он, кажется, женился пару недель назад?

— Вот именно! — горячо подтвердила Зу. — Спутался с этой девкой, Айай.

— Видел, — одобрительно кивнул шаман, не отрывая взгляда от костяной фигурки. — Хорошая девушка. Трудолюбивая, симпатичная, большегрудая. Прекрасная девушка.

— Да она из племени каннибалов! — возмутилась Зу.

— Ты вроде тоже, — сказал шаман.

— Это было давно, — отрезала Зу. — До замужества. А эта… Сожрет мальчика с потрохами, и добавки попросит, стерва! В четверг я была у них, так она прогнала меня из пещеры, и еще песком вслед швырялась!

— Вот как? — удивленно пробормотал шаман, почесав жиденькую бородку. Поразмыслив несколько секунд, он кивнул: — Да. Прекрасная девушка. С такой не пропадет.

Зу сердито засопела.

— Ну и вот, — сказала она. — Я пришла, чтобы ты поговорил с Агу!

Шаман наконец поднял на нее взгляд.

— О чем?

— Как о чем? — возмущенно взмахнула руками Зу. — Скажи ему, чтобы слушал мать.

Шаман почесал в затылке.

— А зачем? — спросил он.

Зу вскочила на ноги, ее пухлое лицо покраснело.

— Как это зачем? — рявкнула она. — Мальчик совсем отбился от рук! Ушел из родной пещеры, женился на каннибалке, а ты делаешь вид, будто тебя это не касается?

Шаман вперил задумчивый взгляд в пламенеющее небо над холмами.

— Нет, — сказал он наконец. — Не касается.

Он поднес костяную фигурку к самому носу, чтобы в вечерних сумерках лучше видеть детали, ковырнул ее острой гранью кремня. Потом поднял глаза на стоящую перед ним Зу.

— И сядь, — сказал он. — Свет загораживаешь.

— Ну, знаешь! — возмутилась Зу. — А еще шаман!..

Тем не менее, она вернулась к плоскому камню и плюхнулась на него, сопя от негодования.

— Не понимаю, что тебя не устраивает, — сказал шаман. — Парнишка растет, у него потребности. Маскулинность, знаешь ли.

— Чего? — подозрительно переспросила Зу.

— Маскулинность, — повторил шаман.

— Тьфу! — в сердцах плюнула Зу. — Это она на него дурно влияет, эта Айай! Раньше-то он и думать не смел об этой гадости! Все она, эта рыжая дрянь!

— Разве паренек чем-то недоволен?

— Конечно, недоволен! — сердито сказала Зу. — Ему с ней плохо! Может, он этого и не замечает, но я-то вижу! Я мать! Если так дальше пойдет, она совсем испортит моего мальчика. Сегодня они кидают в мать песком, а что им взбредет в голову завтра? Наплодить маленьких каннибалышей?

Шаман пожевал губами.

— Агу очень расстроит меня, — сказал он, — если не додумается, как это сделать. Я всегда полагал, что он неглупый мальчик. Не вундеркинд, конечно, но где у нас тут вундеркинды?

— Вот и я говорю! — закивала Зу. — У нас нормальное племя, а не эти самые, вундер-как-их-там! Айай-то, небось, уж точно из таких!

Шаман вздохнул.

— Поговори с ним! — приказала Зу. — Эта девка его до добра не доведет. Я говорила тебе, что она швырялась в меня песком?

Шаман кивнул.

— Да-да, — сказал он. — Ты пришла к ним в пещеру, погостить недельку, а костер был сложен неправильно, и кости в углу лежали не горкой, а как попало. И еще, кажется, ты хотела научить ее, как надо печь мясо.

Зу удивленно уставилась на него.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

Шаман пожал плечами.

— Я же шаман, — ответил он. — Я все знаю. Духи разговаривают со мной.

— Так значит, поможешь? — с надеждой спросила Зу. — Поговоришь с мальчиком?

— Бесполезная затея, — сказал шаман. — Парень давно уже взрослый, на охоту ходит, женился… Правда, можно было бы…

Шаман на секунду задумался, потом манул рукой.

— Нет, это, пожалуй, чересчур.

— Что? — заинтересовалась Зу. — Ну, скажи, шаман?

Шаман дернул плечом.

— Можно было бы наложить на нее проклятье…

— Проклятье? — глаза Зу расширились.

— Угу, — кивнул шаман. — Я и говорю — глупая мысль. Несерьезно как-то.

Зу беспокойно заерзала на камне.

— А что за проклятье?

Шаман молча вертел в руках костяную фигурку.

— Да так, чепуха, — произнес он, помедлив минуту. — Ребячество.

— Ну, расскажи! — попросила Зу.

Шаман молчал.

— А я принесу тебе голову дикого осла, — сказала Зу.

Шаман на секунду замер, потом едва заметно покачал головой.

— И всю шкуру осла, — посулила Зу.

На мгновение шаман оживился.

— А что будет находиться внутри шкуры? — спросил он. — Там, вроде, должен быть осел.

— Осла мы уже съели, — виновато призналась Зу. — Но я могу положить туда десять рыб, — поспешно добавила она, заметив, что шаман теряет интерес.

— Двадцать, — поправил ее шаман. — Есть одно колдовство, но оно непростое, рыб надо много. Двадцать больших копченых рыб.

— Колдовство-о-о! — протянула Зу и быстро закивала головой. — Я принесу, принесу! Завтра вечером принесу. Так что это за колдовство?

— Ну, — неопределенно сказал шаман, — одно заклинание, очень страшное. Призовет гнев духов на голову Айай. Семь лет неудач и все такое. Устроит тебя?

Зу расплылась в широкой улыбке и затряслась всеми подбородками.

— Ну, держись! — воскликнула она. — У-у, вун-дер-кинка!

Она уже развернулась было, чтобы спуститься вниз, к пещерам племени, но шаман окликнул ее.

— Еще одна вещь, — сказал он. — Колдовство, как я тебе уже сказал, непростое. Потребуется еще кое-что…

Зу нахмурилась, ей казалось, что двадцати копченых рыб с лихвой должно хватить на любое колдовство.

— Ты должна устроить им бойкот, — сказал шаман. — Иначе магия не сработает.

— Бойкот? — наморщила лоб Зу. — Это вроде как лохмы выдрать, да? Ну, завтра я буду коптить для тебя рыб, а вот послезавтра…

— Нет, — перебил ее шаман. — Это значит, ты не должна появляться на пороге их пещеры. И вообще, не показываться им на глаза.

Зу уперла руки в бока.

— Это как так? — спросила она. — Это что, я должна прятаться от моего мальчика? А эта пакостная девка будет в это время зудеть моему сыну, какая я плохая мать?..

— Не будет, — махнул ей рукой шаман. — Это я беру на себя. Гнев духов… Ну, в общем, ты поняла. Пока вы с ней не видитесь, ей удачи ни в чем не видать. Хоть раз с ней повздоришь — вся магия насмарку. Понятно? Придется потом снова колдовать. И двадцатью рыбами уже не обойдешься.

Зу неуверенно топталась на месте.

— Но…

— Иди, Зу, — твердо сказал шаман. — И помни, рыбы должны быть большими. Не забудь про ослиную голову.

Зу развернулась и медленно побрела вниз по тропинке, пиная мелкие камешки. Шаман, прищурясь, глядел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом, потом опустил глаза на костяную фигурку, которую держал в руках. Поскреб ее кремневым ножом, дунул, чтобы убрать крошку.

— Можете выходить, — сказал он громко. — Она ушла.