Светлана Багдерина - Каждый Наследник желает знать…

Ознакомительный фрагмент

Но момент был упущен. Владелец кучи мусора стоимостью с особняк в центре столицы с потрясенным видом проскочил мимо них, остановился у своего имущества, безмолвно и бесшумно ударяя себя руками по бокам. А к группке победителей скорым шагом, подозрительно похожим на медленный бег, приблизился наследник короны. Но не успели юноши промолвить и слова, как принц быстро пробубнил нечто вопросительно-ободряющее и молнией метнулся к распростертому на песке чародею – и Эссельте.

– Ваше вы… – начал было задавать он вопрос, но спохватился, проклял дипломатические выверты и насколько поспешно, настолько и неудачно поправился: – Никто не пострадал?..

Голубые глаза принцессы медленно оторвались от раны чародея и окатили его высочество, как выразился калиф, позже описывая магу этот момент, ледяной водой презрения из грязной лохани гнева.

– Кроме волшебника, я имел в виду! – быстро выкрутился принц.

– Кроме волшебника, Олафа, Ивана, Эссельте, меня, Ахмета, Кириана, двух големов, сего почтенного заведения и финансового положения мастера Олеандра – абсолютно никто и ничто, – со светлой улыбкой подошла к ним Серафима.

Рододендрон намек понял, обернулся на юношей, чей внешний вид по сравнению с утренним отнюдь не улучшился, на Ахмета со свежим синяком на скуле, на Кириана, взирающего на него из узких бойниц подбитых глаз[33] с выражением завидевшего жертву снайпера, глянул на широкую ссадину на руке царевны, на модернизированный туалет гвентянки[34] – и прикусил губу.

– Сожалею, что неотложные дела не позволили мне присутствовать, когда произошел этот несчастный случай.

– Иногда неотложные дела хороши именно своей неотложностью, – согласно кивнула Сенька.

– Золотые сло…ва… – начал было ответный реверанс Рододендрон и осекся, уловив второй смысл высказывания гостьи.

– Я… – медленно багровея от гнева, выговорил атлан, и снова замолк: глядя в безоблачно-честные очи лукоморской царевны, заподозрить ее даже в знании термина «двойное дно» было верхом нелепости.[35]

– Да, ваше высочество? – вежливо склонил голову набок Иван, вклиниваясь – на всякий случай – между супругой и атланом.

Вдобавок к разгромленной Арене и раздавленным големам, изувеченный наследник престола был бы уже слишком.

– Я… хотел сказать… что мне действительно очень повезло… ваши высочества… ваши величества… – проклиная всю дипломатию оптом и всех иностранных стерв в розницу, натужно улыбнулся принц. – И со своей стороны корона Атланды сделает всё от нее зависящее для наказания виновных… и благополучного выздоровления пострадавших.

При этих словах Рододендрону в голову пришла новая мысль, и он оглянулся по сторонам.

– Кстати, о выздоровлении…

Придворный лекарь насчет «кстати» придерживался совсем иного мнения. Вспомнив, что вместо того, чтобы сообщить его высочеству о произошедшем, он протоптался, зажатый толпой, у стен Арены, Фикус побледнел. То, что новая династия информированность – особенно в моменты кризиса – ценила превыше всего, он знал как никто другой. Поэтому боком-боком, как бы невзначай, знахарь стал отступать, рассчитывая переждать грядущую бурю под прикрытием тихой гавани широких спин гостей, где, может, про него еще и забудут… Но не успел.

Холодные надменные глаза королевского сына отыскали провинившегося медика, и тот сжался, словно перед ударом.

– Кстати, о выздоровлении… ваше высочество… – наложив последний стежок, подняла голову принцесса, и на ее чумазом лице отразилось волнение и растерянность. – Если бы не опека драгоценного мастера Фикуса… не знаю, как бы я пережила этот… ужас… особенно после утреннего падения… Ваш знахарь не отходил ни на шаг – по вашему приказу, несомненно… его прямой заслуги тут нет, я понимаю… но присутствие его было весьма ободряющим… и полезным. Позвольте выразить вам мою глубочайшую признательность… за вашу ненавязчивую… заботу.

Сказать, кто опешил больше – принц или его лекарь – было вряд ли возможно.

Замешательство в стане оппонентов умножил Амн-аль-Хасс. Не обращая внимания на нарастающую международную напряженность местного масштаба, он выпрыгнул из паланкина, прижал к сердцу ладонь, к губам – пальцы, взметнувшиеся тут же в воздушном поцелуе такого накала, что ярко-помидорный окрас физиономии дамы стал заметен даже через вуаль, и проговорил:

– Не соблаговолит ли жар-птица наших помыслов подвинуться немного, чтобы самый ученый из магов, сраженный супостатами, мог возлежать смиренным грузом рядом с вашими крутыми, как склоны Шоколадных гор, бедрами, вызывая томные приступы нашей ревности?

– А-а-а… Д-да… К-конечно… – смиренно проворковала жар-птица помыслов.

– Мастер Фикус, его перемещать можно? – вопросительно глянула на королевского лекаря Серафима.

Тот бросил слегка растерянный взор на Эссельте, потом на царевну, наконец, на раненого, и сдержанно покачал головой:

– С превеликой осторожностью и риском для больного. Хотя при таких травмах наука предписывает лежать в полном покое как минимум до прихода в сознание и дня два после.

– Я мог бы… предложить вашим величествам и его премудрию свой дом… хоть и покрытый теперь несмываемым позором в глазах всего Белого Света… – понурый, со стиснутыми перед грудью руками, из-за носилок выглянул хозяин Арены. – Но может, гостеприимство искупит хоть малую толику моей вины в этом невероятном происшествии…

Антигаурдаковская коалиция, собравшаяся вокруг неподвижного друга, обменялась быстрыми напряженными взглядами.

– Если мастер знахарь считает, что дорога повредит ему… – с сомнением начал Иванушка.

– …нам придется принять ваше любезное приглашение, – Серафима вежливо склонила голову в сторону владельца разгромленной Арены.

– А далеко ли до вашего дома? – вспомнила самое важное Эссельте.

– Два квартала, ваше величество, – почтительно склонился хозяин.

Гости его снова переглянулись, бессильно пожали плечами и вздохнули: в любом случае, два квартала было ближе, чем полгорода.

Через полчаса Агафон, умытый и переодетый в новую ночную рубаху хозяина, был перевязан – на этот раз умелой рукой придворного целителя запасами из домашней аптечки Олеандра, и уложен в постель. Самая большая гостевая комната была в срочном порядке освобождена от дальнего родственника хозяина, вымыта, снабжена дополнительными креслами и передана в полное распоряжение антигаурдаковской коалиции.

Мягкий свет близящегося к горизонту солнца пробивался сквозь витражи, бросая на бежево-желтый ковер зловещие багровые тени, и впечатлительный калиф, едва войдя, тут же поспешил распахнуть окно.

– Эта комната напоминает нам фамильный склеп, – в порядке объяснения сообщил он хозяину, и тот пал духом еще больше.

– Это закат, ваше величество… и проклятые витражи… каприз дочери… Мы здесь не бываем почти… на третьем этаже – комнаты гостей.

– Комнаты? – заинтересовалась царевна. – Это хорошо. А то уж я было подумала, что нам придется спать на полу.

– На полу?! – в ужасе вытаращил глаза Олеандр.

– Спать?! – и без того изрядно прохудившуюся стену высокомерия Рододендрона окончательно пробило изумление. – Но вы – гости короны, и мой отец и я сочтем себя оскорбленными, если вы предпочтете всем удобствам дворца халупу какого-то…

Заметив закаменевшее лицо хозяина, принц сбился, вспыхнул краской досады в тон своему наряду и торопливо поправился:

– То есть, дом… предпринимателя… средней руки.

– Ваше высочество, – галантно склонила голову Серафима, опираясь на посох. – Вы не поверите, но мы действительно предпочитаем удобства дворца…

– …но не можем оставить Агафона одного здесь! – пылко договорил за нее калиф.

– Может, умирающего… – скорбно утер несуществующую слезу Кириан, и получил сердитый тычок от своей госпожи.

– Да, я понимаю… – градус возмущения наследника атланского престола несколько снизился. – Но вовсе нет необходимости оставаться с ним всем. Фикус будет дежурить у его кровати… или другой лекарь. Ну и еще кто-нибудь из вас, кто пожелает, может остаться здесь…

– Мы делаем все именно так, как ваше высочество предлагает, – голос Ивана был скучен и прохладен, как лукоморский ноябрь. – Рядом с Агафоном остаются только те, кто пожелает…

– То есть все, – договорил за него Олаф, как топором рубанул по дипломатическому маневрированию.

– Но весь ваш багаж и даже ковер – во дворце! – Рододендрон сделал последнюю отчаянную попытку вернуть незваных гостей туда, где за ними можно присматривать.

– Благодарю, что напомнили, – вежливо улыбнулся Иванушка. – Если вы не возражаете, ваше высочество, я вернусь с вами во дворец и всё заберу. Потому что сразу же, как только наш друг придет в себя, мы рассчитываем отправиться на встречу с Адалетом.