Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 29. Семен Альтов - Семен Теодорович Альтов

третьего этажа. Если вверх подниматься. А если сверху спускаться, то он, значит… с четвертого? Неважно! Важно то, что каждый месяц жильцы как бы обмен совершали, все 8 равном положении, так что претензий ни к кому никаких.

Опять-таки лифт. Пропадала площадь? Пропадала, А там, если кто в лифте был, знает.: светло, тепло, зеркало висит. Что еще надо, когда люди любят друг друга?

Одна женщина в лифт вошла — ах! Целуются! Она в крик: «Прекратите хулиганить! Дома не можете?»

Ей отвечают: «Вы, наверно, не местная, в гости пришли! Дома не можем. У нас там живут Никитины до марта месяца. А мы только поженились, целоваться хочется. Правление выделило на медовый месяц отдельную жилплощадь. Что же вы к посторонним людям в лифт без стука врываетесь?»

И написали на лифте: «Васильевым стучать три раза!» Здорово устроились, правда? Свадебное путешествие: лифт вверх-вниз! А молодым что еще надо? Мальчик у них родился. Четыре пятьсот! Лифтером назвали. В честь мастера по ремонту лифтов, он к ним заглядывал.

Официантка одинокая счастье свое нашла. Принесет в дом остатки, а есть-то самой надо. А одной все не съесть. Продукты выбрасывала, тосковала. А к ней сосед с собачкой на запах зашел. Уже есть веселей! Другой на звон ножей, вилок забрел — тот, что на заводе шампанских вин работает. Ясно, зашел не с пустыми руками. Потянулся парод — кто с чем. Когда вместе сложились — праздник нашел!

Все тихо, мирно, потому что и милиционер где-то свой проживает. Никого вызывать не надо. Все общее стало: и радость и горе.

А когда все поровну, то на каждого горя приходится меньше, а радости больше.

Ключи

Знакомый жил на пятом этаже. На площадке второго этажа маленькая девочка схватила за рукав и, протянув ключ на веревочке, сказала: «Дядя, открой дверь!»

Глаза у нее были зеленые, зубы разные. Лет пять-шесть. Действительно, до замочной скважины она доставала с трудом. Замок был ужасно разболтан, ключ в нем проворачивался, дверь не открывалась.

— Коленом, — посоветовала девочка, недвусмысленно переминаясь с ноги на ногу. Прижав дверь коленом, крутанул ключ и влетел в квартиру. Девочка метнулась в туалет.

Я огляделся. Однокомнатная квартира. Комната большая, солнечная и больше нашей. Обстановка приличная, но беспорядок потрясающий. Не то что у нас дома, где каждую вещь заставляют класть на свое место.

На пианино фотография красивой женщины: зеленые глаза, крупный рот…

— Я уже! — радостно сказала девочка.

— Молодец! — Я погладил ее по теплой головке. — Держи ключ и скажи папе…

— Папы у меня нет и не было. Мы с мамой вдвоем. А газ включите?

Я включил.

— Поставьте чайник, подогрейте оладушки.

«Бойкая какая», — подумал я, скидывая ножом оладьи со сковороды в тарелку.

— Спросите: Алиса, с чем ты хочешь оладушки — с вареньем или со сметаной?

Я спросил.

— С медом! — засмеялась Алиса. — Хоть знаете, где мед?

Я наугад ткнул пальцем в холодильник. И угадал.

Девочка уплетала оладьи, запивая чаем, черпая из Пинки мед.

Как порядочный человек, я вроде сделал все, что полагается, и могу уходить.

— Сказку! — повелительно сказала Алиса.

— Черт побери! — сорвался я. — С какой стати ты командуешь?!

— Сказку! Сказку! — Она облилась чаем. — Видишь, что ты наделал? А если бы я в чае утонула? Мама бы плакала! Кроме меня, у нее никого нет.

— В некотором царстве, в некотором государстве…

Слушала она необыкновенно! Не то что мой трехлетний оболтус Витька!

— Хорошо сказки рассказываешь. Ты, наверно, работаешь волшебником?

Я украдкой посмотрел на часы — полседьмого! Три чаги неизвестно почему сижу в чужой квартире с этой девочкой. Хватит!

— Видишь ли, Алисонька, я тебе рассказал все, что; шал, а теперь мне надо…

— А теперь надо, чтобы я почитала стихи. Ну, слушай.

Эта девочка знала стихов намного больше меня. Сразу чувствовалось: ребенком занимаются. Не то что моя жена г моим сыном.

За окном были сумерки, когда Алиса замурлыкала, свернувшись калачиком у меня на коленях. Внезапно вскочила: «Слушай! Почини замок! Почини! Мама обрадуется. Вот молоток».

Я посмотрел на часы — все равно дома будет скандал, пусть он начнется позже.

Когда заворачивал последний шуруп в замке, дверь распахнулась, ударив меня в лоб. Из глаз посыпалась искры.

Когда очнулся, надо мной склонилась женщина с зелеными глазами.

— Извините! Как хорошо, что вы пришли, — затараторила она, вытаскивая покупки. — Месяц, как вызвала слесаря из конторы, а вас все нет и нет. А что Алиса делала сегодня?..

Пока она болтала, я рассмотрел, кроме зеленых глаз и красивого рта, легкую фигуру в прелестном платье с большим воротником. Одевалась она современнее моей жены, да и одежда сидела на ней веселее!

Я протянул хозяйке ключ и предложил открыть дверь. Замок работал безупречно!

— Спасибо! — улыбнулась она. — Сколько я вам обязана? Сто рублей хватит?

Обидевшись, я хотел сказать: за все то, что я сегодня переделал, полагается сто долларов минимум.

— Извините! Я не слесарь. Ваша дочь затащила сюда. Сижу с полчетвертого, включаю газ, кормлю ее, рассказываю сказки — за сто рублей?!

— Мама! Не ругай дядю. Он хорошо сказки рассказывает! — вступилась за меня Алиса, перемазанная шоколадом.

— Ради бога, извините! — смутилась женщина. — Опять Алисины фокусы. Даже не знаю, как вас отблагодарить!

— Накорми дядю, он голодный, — сказала Алиса.

— Ой! Вы же проголодались! — Женщина бросилась на кухню.

Алиса тем временем достала свои рисунки и стала объяснять, что нарисовано. Мама вернулась с подносом, на котором аппетитной горкой лежали гренки, бутерброды с сыром, две чашки кофе…

Представив, что заявила бы супруга, застав меня тут, я вскочил:

— Благодарю, но…

— Неужели я похожа на хамку? Садитесь, будем ужинать!

«Какая-то фантасмагория». Я пристально посмотрел в зеленые глаза женщины. Она не отвела глаз, и я пролил кофе на брюки.

— Что мы наделали?! Быстренько снимайте брюки, я замою, а то пятно будет.

— Да, но… — мямлил я.

— Пока наденете мой халат

Что оставалось делать? Явишься домой с таким пятном — скандал.

Я вышел на кухню, снял брюки, надел ароматный халат.

Пока Галя возилась с пятном, мы с Алисой смотрели телевизор и хрустели гренками. В жизни не ел ничего более вкусного!

А экран телевизора куда больше нашего! И видимость лучше.

Галя сказала, что брюки сохнут над плитой, и села к мим на диван. «Курите?» — спросила она.

— Да, — ответил я и вспомнил, что дома жена не позволяет курить в комнате, выгоняет на лестницу.

Мы закурили. При вспышках сигарет я любовался Галиным лицом.

В десять часов у Алисы стали слипаться глаза.

— Все, — сказала