Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Читатель, уважаемый! Конечно, вы догадались сразу или по ходу повествования о том, что шпиёном дед не был. Впрочем, закладки он наверняка оставлял. Для себя. От жены. В бачке унитаза. А вышел он из дому похмелиться. И процесс его увлёк. До поры.

Группа попросту перепутала объект, и настоящий слон полдня шарахался по району, пытался выявить наружку и бормотал удивлённо: «Профессионалы!»

В самом разгаре мероприятия, когда дед уже почти всё подписал, ангел ему всё же явился. В лице начальника курса этих раздолбаев. Перед дедом извинились. Угостили пивом и проводили домой. Извинились ещё раз. Попросили заходить, если что.

А уже в Академии группе показательно вставили вышеупомянутые дубинки, не будем говорить, куда. Командиру (он к тому же играл следователя) глубже всех. По самую верёвочку.

Бюскермолен     О джентльменской войне и дубине народного гнева

(из воспоминаний ветеранов госбезопасности)

Ну, как давно уже известно, противостояние ЦРУ и КГБ в течение долгого времени было обставлено рядом джентльменских соглашений, присущих, похоже, вообще всем подобным конторам. Во что это выливалось, можно почитать, например, в книге А. Константинова (того, который про бандитский Петербург придумал) «Байки служивых людей». А вот когда одна из сторон начинала вести себя уж очень нагло, происходило нечто, похожее на эту историю…

Москва, опять же середина 70-х. Комитетская «наружка» пасёт какого-то там старшего помощника третьего референта второго секретаря американского посольства по вопросам коневодства и сбора грибов. Должность не важна, а важно то, что являлся это фрукт установленным сотрудником ЦРУ, посему глаз на нем держали круглые сутки, и не для порядку, а вполне обоснованно…

Янкес же, зная о слежке (поди не догадайся!), выработал почти безотказную, но чрезвычайно наглую тактику от этой самой «наружки» ухода. Просто до гениальности: выезжает из посольства, доезжает до Смоленки, сворачивает на Арбат (тогда, если кто не помнит, там была автомобильная улица), с него на Сивцев Вражек и – в подворотню.

Для незнакомых с тамошней географией поясню, что Сивцев Вражек и вообще переулочки, прилегающие к Арбату – это такой лабиринт, который специально придумать просто невозможно. Улочки изгибаются под немыслимыми углами, дворы соединяются проходами без какой-либо системы, нумерация домов совершенно запутанная… Я сам поплутал там пешочком не один раз, иной раз до получаса искал выход из какого-нибудь двора, причём у местных спрашивать бесполезно! У них у каждого своя дырка в заборе, которую саму ещё надо отыскать! Но это все так – лирическое отступление…

Так вот, супостат этот присмотрел себе пару подворотен, прямо на машине ныряет в одну из них – и все, через минуту в этом месте можно устраивать облаву с вертолётом, нет человека и все тут! Потом, конечно, находят его, болезного, но это уже через час, а то и больше, и совсем в другом районе… А надо сказать, что за упущенного объекта «наружку» драли и сейчас дерут нещадно, а за такого (злостно, нагло и систематически уходящего ) дерут особенно, потому что:

а) раз сознательно уходил, значит, было для чего (а в Москве за час беспризорный ЦРУшник мог натворить много) и

б) какая ж вы, к хренам, «наружка», если от вас люди так запросто уходят?!

Терпели ребята из «наружки», терпели, кряхтели под начальственными люлями, смотрели бессильно на нагло уходящего из-под носа буржуя… Как вдруг в один прекрасный день терпение оперов лопнуло, и дубина народного гнева наконец опустилась…

Произошло нечто, напоминающее проделки инопланетян в Бермудском треугольнике: американец под вечер, как стемнело, свернул в один из своих дворов, дал по газам… и очнулся на следующий день в больнице с сотрясением мозга и парой переломов. Спрашиваете, как такое возможно? Отвечаем. Накануне ночью комитетские оперативники, измордованные начальством и оплёванные американской разведкой, вкопали на выезде из ведущей во двор арки 50-литровый газовый баллон на манер надолбы, чтобы он на полметра из асфальта торчал, а со стороны улицы повесили знак «кирпич». И подлый шпиён всей своей прекрасной и приёмистой машиной на этот баллон торжественно наделся…

Потом, конечно, был вой американской стороны, но формально придраться было не к чему: «кирпич» висит? Висит. Вот ГАИ и ограничила движение через двор, а то ездят тут всякие. Что же, ваш сотрудник знака не видел, что ли? И чего его вообще туда понесло, в Москве такие проспекты широкие-гладкие-красивые… И в глазах наших полковников-генералов-мидовцев ясно светилось лёгкое злорадство… Мораль: война войной (особенно холодная), а глумиться над противником не стоит. Никогда не знаешь, чем тебе это отзовётся…

Мэйджо

Вот, некоторые штатские говорят, что военные – люди необязательные. Современный военный, де, человек расхлябанный, неряшливый, да ещё и пьющий иногда, и вообще прошли те времена, когда военный считался эталоном точности, вежливости и опрятности.

Позволю себе не согласиться с этими умоизмышлениями и привести маленький пример на этот счёт.

***

Дело происходило в Приморском крае в период тайфунов. У нас все «дела» почему-то возникают в период тайфунов, вероятно, эти проклятые тайфуны специально подгадывают…

***

Служил у нас капитан один. Назовём его Василием. Нормальный такой мужик, безотказный, вежливый и тихий. Из пиджаков.

В тот день 14 августа 198… года Василий сменялся с караула.

Пришёл он, значит, в штаб, чтобы пистолет в сейф положить, а тут командир в дежурке стоит и на кого-то орёт зверски. Орёт, чтобы какую-то машину искали быстрее и старшего искали в один момент.

Ну, понятно, что вся присутствующая служба стоит навытяжку, полковника глазами ест и матерки в себя вбирает, удивляясь богатству великого и могучего русского языка… Василий тоже встал и тоже стал вбирать, ибо потихоньку смыться у него не хватило совести.

Именно в этот момент командирский взгляд упал на Василия, и вопрос о старшем машины был решён положительно.

Напрасно Вася жалобно проблеял, что он с караула и устал, командир слов своих не менял, а Вася в силу своей врождённой интеллигентности и не спорил особо.

А за окнами штаба уже начали пригибаться тополя и ели, в разное время посаженные военнослужащими-пограничниками, и уже дневальный по корпусу тыла побежал подвязывать к здоровенной дубине маленький кедр, который высадил своими руками предыдущий «Батя». Уже и первая шиферина слетела со штаба и грохнулась о плац, а небо начало затягиваться вечерне-тайфуновой, злобной дымкой…

Командир, приказав Васе «за мной», уже в кабинете, опять заматерился теперь в телефон:

– Петрович! У меня тут капитан один сидит, вот он и привезёт сыворотку эту! …Вася, во сколько часов на Занадворовском перевале на «шестьдесят шестом» сможешь быть? А?

Ничего не понимающий Вася, прикинув погодные условия, текущее и оперативное время брякнул:

– В двадцать… В двадцать, ну… двадцать один точно буду. Если ничего не случится.

– Петрович! В двадцать-двадцать один! Мой капитан обязательно будет на повороте к мысу Песчаному! Встречайте только. Всё! До связи. Отбой.

В двух словах Васе было рассказано, что сына директора рыбосовхоза «Мыс Песчаный» укусила гадюка, и сейчас парень при смерти, а сыворотки противоядной во всей округе нет, и только пограничники могут спасти парня.

Тут уже и начмед со скоростью молодого жеребца прискакал и ампулы какие-то принёс…

***

Движение Вася начал уже при видимости 10 метров и проливном дожде с ураганным ветром.

Через 20 километров, за посёлком Барабаш, у Васи скисла шишига. До перевала и поворота к Мысу Песчаному оставалось ещё 20…

В другой ситуации Вася мог бы спокойно остаться на месте и пережидать непогоду, но дело шло о жизни и смерти человека! Поэтому Вася сбросил кобуру и ремень, заткнул за пояс пистолет, облачился в плащ-накидку и принялся месить хасанские грязи своими хромовыми офицерскими сапогами.

«Командирские часы» (настоящие командирские, ещё тех первых моделей, кои так ценились у военных) высвечивали 19 часов 10 минут…

Сколько он шёл – неизвестно. Вся техника прекратила движение, и на государственном шляхе «Краскино-Раздольное» Вася был совершенно один…

Вдруг… Чу!.. Послышалось бухтение, и на осклизлой дороге высветились жёлтые фары догоняющего Василия автобуса типа ПАЗ.

Проворно сняв капюшон накидки, Вася обозначил свою зелёную фуражку, коя, как известно в те, стародавние, времена являлась символом уважения любого Советского гражданина.

Ещё через минуту Вася кое-как втиснулся на ступеньку ПАЗика и упёрся табельным оружием в корму какой-то толстой тётки. Тётка сначала подозрительно оглядывалась, но потом, видать, привыкла…