Минёр, штурман и другие - Александр Шауров

Это была уже вторая боевая служба экипажа практически в том же составе. Все хорошо друг друга знали.

В экипаже всегда есть два-три человека, которые обычно становятся объектами розыгрышей. В один из дней, когда до окончания длительного плавания оставалось более полутора месяцев, на пульте управления главной энергетической установкой появился список, составленный по всем правилам оформления документов и рассчитанный на конкретного человека. Как бы невзначай операторы пульта ГЭУ, придя на пульт для заступления на вахту, завели разговор о послепоходовом отдыхе в санатории у Черного моря. Их разговор поддержал один из сдающих вахту, правда, посетовал на то, что ему досталось Подмосковье. Юра внимательно прислушивался к разговору. Не обращая внимания на него, остальные живо обсуждали санаторную тему. Юрий, всё больше удивляясь уверенности, с которой велась беседа, решил вступить в разговор и уточнить в чем всё-таки дело. Он тут же был озадачен вопросом:

– Ты где был? Неделю назад у всех пожелания спрашивали, у тебя, кстати, тоже. Потом списки напечатали и утвердили.

Наступила минута молчания. В полной тишине из стопки документации командира БЧ-5 появилась замусоленная папка: «Списки, приказы по БЧ-5».

– Вот, ознакомься, если не видел.

В это время прозвучала команда: «Подвахтенным от мест отойти».

Юрий остался наедине с бумагой. Это был «утвержденный командиром» и «подписанный» замполитом (а точнее, специалистом по подписям) список распределения офицеров и мичманов в санатории и дома отдыха на послепоходовый отдых. Всем, конечно, было ясно, что такой список не мог родиться до прихода в базу. Но не Юре. Своей фамилии напротив очень хороших и просто хороших санаториев он не обнаружил, не было её и среди самых непрестижных, зато она значилась среди пары нарушителей дисциплины, которые обеспечивают отдых личного состава срочной службы. Нетрудно себе представить стоп-кадр этого мгновения. Время 04.00 – статуя в отсеке. Идущие с кормы на завтрак с трудом обходят застывшее в невероятной позе изваяние с вытаращенными глазами. Пинками и ласковыми выражениями столбняк ликвидировали, заменив его на невнятный бубнеж Юрика.

Завтрак прошел невероятно живо, любая новость на корабле распространяется чрезвычайно быстро.

Для тех, кто был в курсе дела, не составило труда завести с полуоборота собравшихся в кают-компании и направить обсуждение в нужное русло. Большинство было удовлетворено распределением, те же, кого это не устраивало, сошлись во мнении, что всё ещё изменится, а если нет, не всё ли равно, куда ехать. Последним пунктом дискуссии было обсуждение отдыха с матросами и соболезнования в адрес и без того потухшего Юрика. В довершение ко всему кто-то ляпнул:

– Это тебя к повышению или, скорее всего, к парткомиссии готовят.

Зам мирно спал в своей каюте, после того, как в течение нескольких дней отбивался от желающих записаться на концерт Аллы Пугачёвой, о котором было объявлено в радиогазете одной из боевых смен. Согласно объявлению концерт должен был состояться через несколько дней после возвращения лодки с моря, и что самое главное, на экипаж выделено 20 билетов. Радиогазету транслировали несколько раз для каждой смены. Вначале Зам не понимал, в чём смысл. В каюту к замполиту зачастили посетители. Желая обозначить свою значимость, просители начинали издалека, и Зам воспринимал это как рост политической сознательности и активности масс и к великой радости посетителя заносил его фамилию в свой талмуд. Человек десять успели внести себя в несуществующий список и скромно помалкивали. Так продолжалось недолго. Разобравшись, что к чему и откуда ноги растут, Зам уже не церемонился с наивными ходоками, пытаясь объяснить всю абсурдность их просьб. Незаписанные не понимали, в чём их вина, и продолжали настаивать на внесение в список, доводя этим Зама. Больше всех досталось самым ленивым, тем, кто откладывал всё на потом и посетил Зама дня через два или три. Проведя несколько суток без сна, Зам вызвал к себе минёра.

Вахтенный офицер после непродолжительной, но содержательной беседы получил задание выпустить новую радиогазету с опровержением информации о концерте. Что и было сделано в ближайшую ночь. В радиогазете сообщалось: «Произошла ошибка, концерта Аллы Пугачёвой не будет, вместо неё приедут Леонтьев и «Песняры». Запись на билеты там же». Долго ждать результатов не пришлось. И эта ночь прошла без сна. Командир с доктором не без труда привели Зама в состояние равновесия. Вахтенному офицеру обе радиогазеты в зачёт соцсоревнования боевых смен не зачли. На этом инцидент был исчерпан.

И вот перед глазами едва проснувшегося Зама проявился как привидение Юрик. При слове «список» кое-кого затрясло. Нашего героя это не смутило и после слов:

– Почему я?! Я не могу. Я к тёще ехать собирался, – и перед Замом легла бумага, где под словом «Утверждаю» красовалась подпись командира. Невольный вздох облегчения вырвался из глубины души Зама:

– Ничего не знаю. Командир подписал, всё, свободен. Если это всё, то я занят.

– Там и ваша подпись.

– … к старшему помощнику… это их вопрос. Всё, пошёл, иди…

Командир дремал в кресле, периодически осматривая левым глазом Центральный пост, чутко реагируя на любое изменение общего шумового фона. Убедившись, что всё нормально, глаз медленно закрывался. Выбрав позицию в поле зрения командирского ока, Юрик со взглядом кролика, смотрящего на удава, застыл в позе ожидания. Командир не обращал внимания до тех пор, пока изваяние не стало шевелиться. Весь Центральный пост, зная, в чём дело, уткнувшись в приборы, соблюдал молчание, с трудом сдерживая смех.

– Юрий Иванович, что нужно?

Почувствовав, что его выслушают, он долго и нудно мямлил, пытаясь объяснить, в чём дело, и вертел в руках пресловутый список. Командир, окончательно отойдя от дрёмы, взял список в руки, после секундной паузы последовало краткое эмоциональное вступление. Закончилась речь словами:

– Механика в Центральный!

День прошел живенько и ознаменовался тем, что все боевые смены без напоминаний выпустили красочные боевые листки. Механик, кроме всего прочего, получил задание найти шутников, не остался без подарка и Юрик.

Время шло своим чередом. Вахта, отдых, тревоги. Люди стали уставать. От нечего делать в свободное время смотрели одни и те же фильмы. Одни без особого труда запоминали каждую мелочь и знали наизусть все реплики, другие в это время зевали, но продолжали смотреть.

В Центральном боцман, поставив рули на «Автомат», но не выпуская из вида приборов, занимался тем, что гонял таракана по пульту. Это тоже своего рода развлечение, притом требующее известной ловкости.

Закончился очередной сеанс связи, и командир боевой части доложил:

– Новой информации нет, идёт пресса.

Спустя несколько минут на стол