О. Генри - Собрание сочинений в пяти томах Том 4

— Насколько разумнее было бы, — говорю я ему, — когда бы Великобритания держала бы под замком подобных лакателей рома и жалких подонков и не оскверняла бы их присутствием заморские страны. Мы уже раз задали вам знатную взбучку в Америке, но придется, я вижу, надеть калоши и снова набить вам морду.

— А поди ты туда и туда, — говорит Ливерпуль. Других аргументов я от него не слышал.

После плантации дона Хаиме Соледад показался нам совсем недурным городишкой. Мы с Ливерпулем бок о бок пустились знакомым путем, мимо отеля Grande и каталажки, через центральную plaza и дальше к домику Чики, где Ливерпуль, на правах законного мужа, мог раздобыть нам обоим что-нибудь пожевать.

Минуя двухэтажное деревянное здание Американского клуба, мы заметили, что балкон разукрашен цветами и гирляндами из вечнозеленых кустарников, а на флагштоке на крыше развевается флаг. На балконе дымили сигарами Стэнци, наш консул, и Аркрайт, владелец золотых рудников. Мы помахали им давно не мытыми лапами и выдали по ослепительной светской улыбке, но они повернули спину, словно нас и не видели. А не так ведь давно мы все вместе играли в покер, правда, до первого случая, когда Ливерпуль потянул из-за пазухи комплект запасных тузов.

По всему было видно, что праздник, но летний, осенний или, может, весенний — угадать было мудрено.

Еще немного пройдя, мы увидели Пендергаста, священника, проживавшего в Соледаде, чтобы строить тут церковь. Преподобный стоял под кокосовой пальмой в черном куцем альпаковом пиджачке и с зеленым зонтом в руках.

— Ах, мальчики, мальчики, — сказал он, взирая на нас сквозь синие стекла очков. — Я вижу, дела совсем плохи. Неужели дошли до крайности?

— До самой последней крайности, — сказал я ему. — До мельчайших дробей.

— Сколь прискорбно, — сказал Пендергаст, — видеть своих земляков в таких обстоятельствах.

— Что ты мелешь? — сказал Ливерпуль. — Я отпрыск аристократической английской фамилии.

— Заткнись! — сказал я Ливерпулю. — Ты на территории иностранной державы.

— И в такой торжественный день, — продолжал Пендергаст, — в этот светлый великий день, когда мы торжествуем победу над злом и рождение христианской цивилизации.

— Мы приметили, — говорю, — преподобнейший, что город украшен цветами и флагами, но не сразу сумели смекнуть, что за день вы тут празднуете. Не листали давненько календаря, даже толком не знали, лето сейчас или осень.

— Вот вам по доллару, — говорит Пендергаст и достает две здоровенных серебряных чилийских монеты. — Ступайте, ребята, и проведите этот праздничный день как подобает.

Почтительно поблагодарив его, мы затопали дальше.

— Пожрем? — спросил я Ливерпуля.

— Ты спятил, — сказал Ливерпуль. — Кто на жратву тратит деньги?

— Хорошо, — сказал я, — раз ты так ставишь вопрос, выпьем по маленькой.

Зашли мы в кабак, взяли с ним кварту рома и сразу на взморье, под сень кокосовой пальмы, чтобы отметить там праздничек.

Поскольку я двое суток кормился лишь апельсинами, то ром возымел свое действие, и я сразу почувствовал, что терпеть не могу англичан.

— Вставай, Ливерпуль, — говорю, — вставай, жалкий выходец из конституционно-монархической деспотии. Сейчас ты получишь еще один Банкер-Хилл.[95] Пендергаст, благороднейший из людей, велел нам отметить праздник подобающим образом, и я сделаю все, чтобы его деньги не пропали впустую.

— А поди ты туда и туда, — сказал Ливерпуль.

И я навернул ему левой по правому глазу.

Ливерпуль был когда-то заправским бойцом, но алкоголь и дурная компания сделали из него тряпку. Через десять минут он лежал на песке и просил пардона.

— Поднимайся, — сказал я, лягая его под ребро, — поднимайся и следуй за мной.

Ливерпуль поплелся за мной, вытирая кровищу со лба и под носом. Я привел его прямо к дверям Пендергаста и попросил преподобного выйти на улицу.

— Взгляните, сэр, на него, — говорю, — вот останки того, кто считал себя гордым британцем. Вы нам дали два доллара и велели отметить праздник. Ура! Да здравствует звездно-полосное знамя!

— Боже мой! — сказал Пендергаст, помавая руками. — В такой день устроить побоище! В светлый день Рождества!

— В светлый день Рождества?! — сказал я. — К чертовой бабушке!! Разве сегодня не Четвертое июля?[96]

— Счастливого Рождества! — закричал красно-бело-синий какаду.

— Уступлю за шесть долларов, — сказал Бибб Попрыгун. — Птенец перепутал свои цвета и не разбирается в праздниках.

[1]

«Красная мельница» (фр.) — знаменитое кабаре.

[2]

Чарлз и Дэниел Фроманы — известные в конце XIX в. американские антрепренеры и режиссеры.

[3]

Памятник Джорджу Вашингтону.

[4]

Здесь говорят по-испански.

[5]

Dago — кличка итальянцев, португальцев, южноамериканцев латинской расы и т. д.

[6]

Клянусь Богом! (исп.).

[7]

Великолепны! Прямо великолепны! (исп.).

[8]

Лидер демократической партии.

[9]

«Кровь моего сердца!» (исп.).

[10]

Внутренний двор-сад в испанских постройках.

[11]

Сельский элемент в городе (лат.).

[12]

Северной рекой называется Гудзон в его нижнем течении. Восточная река — пролив между островами Манхэттен и Лонг-Айленд.

[13]

Улица нью-йоркской бедноты.

[14]

Фиговое дерево (лат.).

[15]

Чарлз Блейни — режиссер и автор множества мелодрам.

[16]

Центральная часть Нью-Йорка.

[17]

34-я улица — центр, в котором расположены главные увеселительные места.

[18]

В комедии Шекспира «Как это вам понравится» один из персонажей говорит: «Мир — это театр, а все мужчины и женщины — актеры» (акт II, сц. 7).

[19]

Необходимым условием (лат.).

[20]

«Отелло», акт I, сц. 1.

[21]

На открытом воздухе (ит.).

[22]

Мятный ликер (фр.).

[23]

Издательство, выпускавшее географические атласы, карты и путеводители.

[24]

Персонаж из романа Диккенса «Повесть о двух городах».

[25]

Персонаж новеллы Вашингтона Ирвинга.

[26]

По желанию (лат.).

[27]

Военная песня южан во время Гражданской войны в США.

[28]

Лонгстрит — генерал южной армии в Гражданской войне США.

[29]

Воинственный вождь зулусов, боровшийся с англичанами в 70-х гг. XIX в.

[30]

По библейской легенде, Иаков любил Иосифа больше своих сыновей «и сделал ему разноцветную одежду».

[31]

Президент США в 1829–1837 гг.

[32]

В 1900-х гг. — владелец самого большого в Нью-Йорке универсального магазина.

[33]

Гаммерштейн Оскар — антрепренер и владелец оперного театра в Нью-Йорке.

[34]

Здесь и далее автор обыгрывает известное евангельское изречение «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие небесное».

[35]

Перед судом совести (лат.).

[36]

Джон Митчелл в 1899–1908 гг. был председателем Американского профсоюза горняков.

[37]

Из «Королевских идиллий» Теннисона.

[38]

Так проходит слава городов (лат.).

[39]

Джордж Дьюи — американский адмирал.

[40]

Корбетт, Джеймс Джон — знаменитый американский боксер.

[41]

Уолтер Рэли (1552–1618) — английский мореплаватель и государственный деятель, фаворит королевы Елизаветы. Ввез в Англию табак. Существует предание, что Рэли прикрыл своим плащом лужу, чтобы Елизавета могла пройти, не замочив ноги.