Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров - Максим Иванович Малявин

Ознакомительный фрагмент

вы счастливо нашли друг друга. Ведь, по сути своей, вся страховая система держится на навязчивом опасении клиента, что наступит страховой случай. И прямая должностная обязанность страхового агента – привить клиенту такую обсессию.

– Но ведь это же причинение вреда психическому здоровью граждан! – взвился Матвей Егорович. – Надо что-то с этим делать!

– Увы, – развел я руками. – Мы связаны по рукам и ногам. Да и как отменишь всю систему? Вряд ли такой радикальный подход годится. Разве что точечно, по каждому конкретному случаю слишком ретивого навязывания страховых услуг – и то в порядке частной инициативы пострадавшего.

– Будет, будет инициатива! – аж потер руки в предвкушении Матвей Егорович. – Выписывайте мне, доктор, самые лучшие лекарства, назначайте самого именитого психотерапевта, я начну курс лечения. А заодно все чеки соберу. Чтобы было что предъявить, когда подам иск о моральном вреде и непоправимом ущербе психике.

Чем закончилась эта тяжба и начиналась ли она вообще, я не знаю – вскоре ушел в отпуск, а потом этого пациента уже не видел, причем долго. Наверное, все же ушел его навязчивый страх. Ведь у человека появилась цель – наказать того, кто ему этот страх привил.

А Гарри Поттера уже выписали!

Знаете, иногда очень жалеешь, что фотоаппарат неудобно постоянно носить с собой. Даже не так: носить-то я пробовал, моя супермыльница даже на пояс в чехле крепится, но это все же не револьвер героя вестерна: пока расстегнешь чехол, пока достанешь, пока она включится… А в тот день нужен был именно эдакий фоторевольвер. Впрочем, все по порядку.

Представьте себе уютный дурдомашний дворик, по трем сторонам ограниченный трехэтажными крыльями нашего заведения. Рябины, щедро усыпанные гроздьями алых ягод, яблони, чьи ветви согнулись от урожая – яблочный год выдался. Конец первой смены. Стою с коллегами, вышедшими на перекур. Болтаем о превратностях погоды, о недавнем ливне, чуть было не отрезавшем нашу больницу от шоссе – въезд-то в низинке расположен. В общем, о чем угодно, лишь бы работу не вспоминать.

И вдруг чуть вдалеке, на уровне второго этажа – звук удара чего-то увесистого о стекло, чей-то обсценно-удивленный возглас, и следом: «Кыш, пошла отсюда!» И мы как завороженные провожаем взглядом крупную сову. Пролетая мимо яблонь и рябин, почти касаясь крылом стены, она огибает корпус здания и скрывается из виду.

– Я надеюсь, все видели то же, что и я? – осторожно спрашивает один из коллег, чуть не проглотивший свою сигарету.

– Угу, – успокаивает его второй. – Больные в отделении, кстати, тоже. Но, скорее всего, санитарам и докторам не расскажут.

– Что ей тут было надо? – переглянулись доктора. – Наверное, не в курсе, что Гарри Поттера уже выписали, – пожал я плечами. – Хотя, помнится, у него была полярная, не?

Кармоталеры, интелбаксы и тридцать пятый перевод бабушки через дорогу

Неверно было бы думать, будто все, что мы слышим от посетителей и пациентов, сидя на приемке в нашем серьезном, но уютном и почти семейном учреждении, – бред и абсурд. Вот честно, если проехаться домой на общественном транспорте, – услышишь намного чудесатее. И по степени бредовости заметно насыщеннее. Но фильтровать, конечно, приходится.

Ходит к нам на прием один товарищ. Сергей Евгеньевич (дадим ему такое имя) – можно сказать, ветеран перманентной войны добра с разумом. Правда, со временем война приняла позиционный характер, и Сергей Евгеньевич, исправно принимая лекарства и появляясь раз в квартал пред светлы очи докторов, терпеливо ждет, пока разум на что-нибудь отвлечется – а он тут как тут. С тачкой добра повышенной бризантности [9]. Всякий раз, кстати, подкидывает интересные идеи на предмет обдумать. И хитро так выжидает: сразу доктор объявит их откровенно бредовыми или, может быть, все-таки задумается? А там, глядишь, и сам индуцируется…

Идея, с которой он пришел на сей раз, касалась денег. Нет, не было у него рецепта внезапного обогащения за спиной банков и налоговой инспекции. Он вообще считает, что деньги – это зло. И этого зла у него просто не хватает, чтобы учинить что-нибудь глобально-революционное. Опять же, как вполне резонно рассуждает Сергей Евгеньевич, есть люди, у которых от рождения к деньгам талант, вкупе с отсутствием богатого воображения и склонности излишне рефлексировать – вот зло к ним и липнет. А он к таковым не относится. Но и не переживает особо, поскольку убежден, что деньги в том виде, как они есть, уже отжили свое. Попытались замахнуться на нематериальные категории, вроде чести и совести, – и не осилили наскока.

Но полностью и вот так вот сразу от них рано отказываться, считает Сергей Евгеньевич. Слишком много на них завязано. Нужен постепенный переход. К чему? А к дополнительным системам выражения общечеловеческих ценностей. Вот взять, к примеру, добрые дела. Перевел бабушку через дорогу – получи кармоталер. Сделал вклад в науку – вот тебе горсть интелкоинов. И пусть каждая валютная единица будет обеспечена какими-нибудь особыми благами, которые либо трудно купить за деньги, либо которые будут работать как особый коэффициент для привычной нам валюты. К примеру, кармоталер умножает имеющиеся у вас рубли на десять. Ну хорошо, на пять. А интелкоин – на три. Или четыре. Можно, добавил Сергей Евгеньевич, ввести еще индексы или рейтинг социальной активности и полезности. Чтобы в кубышке не копили, а несли добро в массы.

Изложил он мне свою идею – и остро так посмотрел: кинется ли доктор менять амбулаторные назначения? А то, может, и вовсе госпитализацию предложит? Доктор не кинулся. И не предложил. Лишь заметил, что сама по себе идея хоть и интересная, но сырая. Какие такие блага можно приобрести на один кармоталер, но нельзя купить за рубли? Куда тратить интелкоины, кроме умножения имеющихся рублей на эту горстку? Как высчитать полезность и доброту конкретного поступка? А главное – как проконтролировать, чтобы он был реально полезным? Ведь перевести бабушку (одна штука) через дорогу (одна штука) – это в целом неплохо. Но обрадуется ли бабушка накрутчику кармы, переводящему ее через одну и ту же дорогу в тридцать пятый раз?

В общем, Сергей Евгеньевич ушел озадаченным. Обещался к следующему визиту откалибровать шкалы оценки и систему вознаграждений. Что же, время у него есть. Глядишь, чего и придумает.

Психколония, какой она была

Раньше в СССР существовали целые поселения психически больных людей. Их называли психиатрическими колониями. Просуществовали они где-то до шестидесятых годов, а потом частью были заброшены, а частью реорганизованы в психиатрические больницы.

Зачем создавались такие колонии? Чтобы было где жить пациентам, которые уже не могли адаптироваться в обществе и за которыми некому было ухаживать. Продуктами психколония обеспечивала себя самостоятельно: на государственные деньги особо не разгуляешься, дай бог, чтобы хватило на