Джером Джером - Мир сцены: Любопытные нравы и обычаи его жителей

В этом последнем театре на сцене было уже двое детей. Около них стояло несколько человек взрослых в самых почтительных позах; они слушали то, что говорили эти дети, которые как будто бы чему-то поучали.

Выбежав и отсюда с проклятиями, мы отправились в третий театр. А здесь действующими лицами были исключительно одни дети. Это была какая-то детская труппа, исполнявшая оперу или пантомиму, а может быть и что-нибудь другое в этом же роде.

Мой приятель сказал, что теперь он ни за что не пойдет в другой театр, но он слыхал, прибавил он, что есть такие заведения, которые называются кафе-шантанами, и просил меня свести его туда, но только не говорить об этом ни слова его жене.

Я расспросил полисмена и оказалось, что такие заведения действительно существуют, и вот я повел его в одно из них.

Первое, что мы увидали — были два маленьких мальчика, которые проделывали различные штуки на трапеции.

Мой приятель хотел было повторить то же самое, что делал и прежде, то есть с проклятием выбежать вон, но я удержал его. Я уверил его, что если только он подождет немного, то увидит и взрослого человека, и вот он просидел все время, пока мальчики проделывали свои штуки, а их маленькая сестренка ездила на велосипеде: он дожидался следующего номера программы.

Но оказалось, что под этим номером значился какой-то ребенок-феномен, который пел и танцевал в четырнадцати различных костюмах, так что нам пришлось опять бежать.

После этого мой приятель заявил, что в таком состоянии, в каком он находится теперь, он не может вернуться домой, потому что, наверно, убьет близнецов. Подумав немного, он сказал, что с удовольствием послушал бы где-нибудь музыку. Он прибавил, что музыка могла бы успокоить его и внушить ему более благородные христианские чувства, которых в настоящую минуту у него в сердце не было.

Так как мы находились недалеко от Сент-Джемс-Галля, то и зашли туда.

Зала была битком набита, и мы с большим трудом дошли до своих мест. Наконец мы кое-как добрались до них и взглянули на эстраду.

Здесь давал концерт какой-то «удивительный маленький пианист, которому было только десять лет от роду!»

Тогда мой друг встал и сказал, что он больше никуда не пойдет, а вернется домой.

Когда я спросил его, не желает ли он отправиться еще в какое-нибудь увеселительное место, то он ответил мне, что не желает. Он прибавил, что в настоящее время ходить по увеселительным местам человеку, у которого самого одиннадцать человек детей, это значит только понапрасну тратить деньги.

Комические Любовники

О, как они смешны!

Назначение комических любовников в жизни — это «утешать» публику в тех огорчениях, которые причиняют ей все остальные действующие лица в пьесе, а теперь надо выдумать и ещё какую-нибудь роль, которая служила бы нам отдыхом от комических любовников.

Они вводятся без всякого отношения к пьесе, но немедленно появляются на сцене после того, как случится какое-нибудь печальное событие, и начинают объясняться в любви. Вот почему мы и смотрим с таким терпением на все печальные происшествия, случающиеся на сцене. Мы даже не желаем, чтобы они поскорее прошли, Может быть, эти печальные сцены в то же время и скучны, так что мы от них зеваем, но при всем том у нас нет желания, чтобы актеры играли их как можно скорее. Чем дольше они тянутся, тем бывает нам приятнее: мы знаем, что когда они кончатся, то явятся комические любовники.

Комические любовники всегда обходятся очень грубо друг с другом. На сцене все более или менее грубы; это, видите ли, называется «остроумным ответом». Я один раз, желая посмотреть, какое действие произведет на людей в действительной жизни театральный «остроумный ответ», сделал опыт, а потом очень жалел об этом. Мои собеседники не могли понять тонкого его смысла и возбудили против меня дело, обвиняя меня в том, что будто бы я «употреблял бранные слова и тем нарушил тишину и общественное спокойствие». Меня оштрафовали на два фунта стерлингов и кроме того я должен был заплатить судебные издержки.

На сцене относятся гораздо снисходительнее к «остроумию и юмору» и умеют поощрять искусство злословия. Но комические любовники выходят в этом искусстве из границ. Они более чем грубы, — они постоянно бранятся. Они оскорбляют друг друга с утра до ночи. На что будет похожа их семейная жизнь, об этом страшно и подумать! Они соперничают и состязаются между собой в брани и в грубостях — это и составляет у них объяснение в любви — и тут всегда одерживает верх девица. С ее неудержимым потоком бранных слов и неистощимым богатством оскорблений не может сравниться дерзость и брань ее молодящегося обожателя.

Чтобы дать понятие об ухаживании комических любовников, мы приведем для примера следующую небольшую сцену.

Место действия: главный проезд в одном из самых населенных кварталов Лондона.

Время: полдень. На улице ни души.

Входит комическая любовница Р. с одной стороны и идет посредине улицы.

Входит комический любовник с другой стороны Л. и идет также посредине улицы.

Они не видят друг друга и сталкиваются посредине сцены.

Он. Как, это ты, Джен! Ну кто бы подумал, что можно встретить тут тебя!

Она. Вот и видно, что ты-то об этом не думал, дурак ты эдакий!

Он. Э! Опять левой ногой с постели встала. Послушай, Джен, что я тебе скажу: если ты так будешь обращаться с людьми, то, помяни мое слово, не найдешь ты себе мужа.

Она. Я и сама думала о том же, когда давала тебе слово.

Он. О Джен, не будь так жестока!

Она. Что же, кому-нибудь из нас надобно быть жестоким, то есть пожестче, — ты-то уж слишком мягок.

Он. А если бы я не был мягок, то и не подумал бы жениться на тебе. Ха, ха, ха!

Она (лукаво). Ах ты дурак, и говорить-то порядком не умеешь!

Он. Я очень рад тому, что я дурак. Нас будет славная парочка (хочет ее поцеловать).

Она (вырываясь). Да, но только ты увидишь, что я умею давать сдачи (сильно ударяет его по щеке).

Он (держась за щеку в буквальном смысле слова). Не могу не сознаться, что она меня победила.

Она. Что, я тебя хорошо огрела, не правда ли?

Он. Огрела! Да ты меня просто оглушила. Я совсем одурел.

Она (с игривым смехом). Нет, Джо, ты уже давно одурел, это у тебя от природы.

Он. Хорошо же ты меня разукрасила. Ах ты пучеглазая старая корова!

Она. Что, я-то корова? Ну так, должно быть, я от этого так и люблю теленка. Ах ты, немецкая колбаса на ножках. Ты…

Он. Продолжай пожалуйста. Знаю, твоя мать кормила тебя кислым молоком.

Она. Как бы не так! А когда тебя отняли от груди, то стали кормить репейником, правда ведь?

И так далее. Они ведут целых десять минут такой шутливый разговор стоя посреди улицы, осыпая друг друга насмешками и бранными эпитетами и, наконец, договорятся до таких оскорблений, что дело доходит до рукопашной, и, нанося друг другу удары, они уходят со сцены; и снова на улице хоть шаром покати.

Кстати, мы укажем на один любопытный факт: все публичные места пустеют, когда на сцене нужно появиться которому-нибудь из действующих лиц. Представляется, что обыкновенные городские жители не желают встречаться с ними. Мы видели двух сценических злодеев: они в продолжение четверти часа, в летний полдень, имели в полном своем распоряжении Ватерлооский мост, Ланкастерскую площадь и часть Стрэнда, где кроме них не было ни души, — в это время они строили план своего адского преступления. Что же касается Трафальгар-сквера, то герой всегда выбирает это место, когда хочет удалиться от шумной толпы и сутолоки и остаться наедине со своими горькими думами; а добрый старичок адвокат уходит из своей конторы, чтобы именно здесь обсудить какое-нибудь требующее самых тонких соображений дело, так чтобы ему никто не мешал.

И здесь же произносятся такие длинные речи, что у покойного всеми оплакиваемого сэра Чарльза Уоррена стали бы от ужаса дыбом волосы. Но все это ничего, потому что их никто не слышит: насколько можно видеть глазом, нет ни единого живого существа. Нортумберланд-авеню, Стрэнд и Сент-Мартинс-Лэн пред ставляются совершенной пустыней. Единственный признак жизни — это омнибус на вершине Уайтголля, но и он не двигается с места. Почему он не подвигается вперед, мы этого не знаем. Других экипажей нет и, кроме него, не имеется других способов сообщения на расстоянии целых миль. И несмотря на это, он стоит тут целыми часами — и ни с места. Полиция не заставляет его ехать дальше и пассажиры, по-видимому, совершенно довольны тем, что он стоит.