Дмитрий Пучков - Братва и кольцо

– О, извини! Щас тебе чаю накачаю! Пендальф усмехнулся – и повернул разговор в нужное русло:

– По поводу твоего отдыха есть у меня план. Бульба остановился с чайником в руке и внимательно посмотрел на Пендальфа:

– Было бы неплохо ознакомиться.

– А ты не передумаешь?

– Поздно уже передумывать. Подними крышку, – кивнул он приятелю на заварочный чайник.

– А Фёдор в курсе?

– Есть мнение, что да. Он же Сумкин, а не какой-нибудь Форрест Гамп.

– А вообще-то похож,– поиздевался Пендальф.

– Под дурака косит. От армии,– Бульба явно не понял юмора.

И тут Пендальф решил, что пора переходить к делу, и как бы невзначай спросил:

– Расскажешь ему всё?

Бульба сделал вид, что не понимает всей серьезности вопроса:

– Нет-нет.

Пендальф вмиг посуровел, в голосе его появились металлические нотки, и он произнес с нажимом:

– Я если подумать?

Глаза Бульбы забегали из стороны в сторону, он заговорил, растягивая слова, словно пытаясь выкрутиться:

– Нет. Если скажу, наверняка увяжется за мной. Боюсь, его потом ностальгия замучает. Сам знаешь. Березки. Окушки в речке.

Карапуз подошел к зеркалу, провел рукой по волосам, всмотрелся в отражение и пробурчал:

– Постарел я, Пендальф. Это я только снаружи как огурец. Я внутре – склероз, каловых камней двадцать пять кило плюс геморрой размером с кулак. В санаторий мне нужно, на воды целебные… Или на курорт,– он задумался, потом вздохнул и добавил: – На самом деле, на курорт даже лучше!

Глава вторая.

ПРАЗДНИК-ПРАЗДНИК

Потому что день рожденья только раз в году…

Неизвестный автор, конец 20 века

А я вот день рожденья не буду справлять, всё…

Очень известный автор, конец русского рока

Гдe-то внизу под раскидистым деревом суетились среди палаток и накрытых столов деревенские коротышки, заканчивая последние приготовления к празднику. Мигали разноцветные гирлянды и лампы, покачивались на ветру флажки и поздравительные транспаранты, вечерело… А главный виновник торжества «создавал себе праздничное настроение», неторопливо набивая трубку халявным «табачком» из кисета Пендальфа, и лениво поглядывал на суету с ближайшего холма.

– Щас посмотрим, какой у тебя план, Пендальф,– подначил Бульба, но Пендальф только усмехнулся в ответ. Карапуз подкурил, глубоко затянулся, в трубке весело защелкало – настроение повышалось с каждой секундой… Бульба решил выпендриться перед Пендальфом и, прежде чем передать трубку, запустил в вечернее небо облачко дыма в виде пацифистского знака – такое вот настроение было у него сегодня. Пендальф снисходительно поглядел на товарища и отправил в погоню за первым облачком свое – двуглавого орла. Естественно, имперские мотивы одержали убедительную победу. Впрочем, Бульбу уже мало что могло расстроить, поэтому он удовлетворенно хмыкнул:

– Да, Пендальф, план у тебя как всегда – полный атас.

– Давай-ка потихоньку двигать вниз, пока доберемся, как раз пожрать припрет,– откликнулся его приятель.

Вечеринка была в самом разгаре, когда бессмысленно улыбавшийся виновник торжества появился в толпе сельчан. Пендальф куда-то свернул по дороге, загадочно улыбаясь и бубня что-то себе под нос, впрочем, Бульбе уже было глубоко наплевать на столь незначительную мелочь, и он не удосужился поинтересоваться, куда дорогого гостя понесло на ночь глядя. Он брел в танцующей толпе, пробираясь поближе к столам с едой, дурацки улыбаясь на похлопывания по плечам и рукопожатия и бубня налево и направо:

– Заходите. Угощайтесь, гости дорогие. На базаре сейчас всё так дорого!

За одним из дальних столиков с кружкой пива сидел толстый карапуз Сеня Ганджубас.

Он как всегда пялился на округлости танцующих неподалеку девушек, изредка переводя завистливый взгляд на куда более смелых, чем он сам, парней и представляя себя но их месте. Впрочем, округлости его интересовали куда больше – у него была хорошая память, и сегодняшних впечатлений ему хватило бы, чтобы скоротать не один вечер-вечерочек. Его весьма приятные размышления на эту тему прервал подруливший к нему развязной походочкой Фёдор Сумкин. Сеня внутренне напрягся, отлично понимая, что сейчас начнутся подколки и пристебки, и его худшие опасения не замедлили моментально оправдаться:

– Давай, Сеня, сними уже телку!!!

– Телки и пиво – это круто,– промямлил Сеня, стараясь казаться развязным.

– Точно! Круто!!! – довольно ухмыльнулся Фёдор, выдергивая Сеню из-за стола.– Давай,– и с этими словами толкнул его в танцующую толпу.

Фёдор довольно заржал проделанной шутке и оглянулся в поисках Бульбы. Впрочем, он и так знал наверняка, где его искать.

Так и оказалось – в дальнем углу скверика тот собрал вокруг себя малышню и увлеченно рассказывал им всякие правдивые и не очень истории, при этом отчаянно жестикулируя и яростно вращая глазами, словно это придавало рассказам дополнительную убедительность:

– Это было в степях Херсонщины. Наш отряд сражался с троллями. Взяли нас тролли в плен и стали спорить, как нас приготовить. Шаверму из нас сделать или хычин. Или шашлык-машлык. Ну, и пока они так препирались, показалось красное херсонское солнце, и все трое захлебнулись своими вонючими слюнями!

Дети помладше доверчиво хлопали глазенками, остальные же слышали эти рассказы далеко не впервые и просто собрались поглумиться над вруном-старикашкой. Вот только все они мигом утратили даже самый малейший интерес к рассказам Бульбы, стоило только Пендальфу устроить свою традиционную праздничную пальбу «изо всех орудий». Как всегда, это означало, что ветеран спецслужб дошел до нужной кондиции и опять вышел на тропу войны с врагами Вьетконга. Он носился как ужаленный между сельской площадью и своим уазиком, пополняя боезапас и паля то из ракетницы, то трассирующими из АK-47. В очередной раз вернувшись к машине, сбросив дымящиеся стволы прямо на землю у задних колес и роясь в багажнике в поисках «херни поубойнее», Пендальф почувствовал какое-то движение в кустах за спиной. Он обернулся, зыркнул глазами, сплюнул под ноги, разрядил обойму в темноту и выругался. Пару секунд послушал наступившую гробовую тишину, перемежавшуюся пьяными выкриками со стороны площади, махнул рукой в сторону кустов и процедил себе под нос: «Все, Пендюша… сегодня больше не курим».

Подхватив на руки миномет, он взвалил его на плечо, свободной рукой взял за ручку ящик с минами и, пошатываясь под тяжестью ноши, пошагал к заждавшимся селянам. Как только он скрылся за поворотом, из кустов выскочили два перепуганных подростка-коротышки:

– Твою мать, Гек… еще немного, и я лишился бы правого уха!!!

– Заткнись, Чук,– стуча зубами от страха, промямлил второй подросток.– Мне вообще чуть пол не поменяли! – И он продемонстрировал дырку на своих штанах.– Лезь в машину, пока этот идиот укуренный не вернулся!!!

Пилигрим Чук забрался в багажник и стал рыться в арсенале Пендальфа:

– Чё брать-то? Это???

– Да ты че, дурак? Ты бы еще бенгальских огней прихватил!!! Бери вон ту здоровую дуру!!!

Схватив невесть откуда оказавшийся у Пендальфа ПЗРК «Стрела», сбросив его на землю и спрыгнув следом. Пилигрим Чук бросился за подхватившим добычу и моментально скрывшимся в кустах приятелем.

Тем временем вечеринка была в самом разгаре – подвыпившие карапузы отплясывали под грохотавший на всю округу сельский оркестр. Все ближайшие кусты были оккупированы парочками, которые периодически сменяли друг друга, шныряя между танцполом и темными закоулками.

Фёдор уже раз пять сходил туда и обратно… Не то чтобы поучаствовать… Справедливости ради стоит сказать, что его успехи в общении с «телками» были сравнимы с «успехами» Сени Ганджубаса. Так что он ходил просто «позырить», и, когда это ему наскучило, он принялся искать Бульбу и вскоре нашел его неподалеку от винных бочек.

Бульба с осоловевшими глазами пытался разговаривать с какой-то теткой с ребенком на руках:

– Мадам, позвольте поцеловать вам ручку. Какой у вас хорошенький мальчик. Девочка? Ну, мне-то по барабану, пускай девочка.

Тетка выдернула руку, брезгливо отерев с нее следы старческих лобызаний подолом, возмущенно хмыкнула и поспешила удалиться. Через мгновение на стоящего Бульбу налетел со всей своей молодецкой дури Фёдор, поспешивший к нему на выручку. Он-то прекрасно знал, как легко умудряется старик «огрести по мордасам» в своих неуклюжих попытках залезть под чью-нибудь юбку,– фамильное «умение», передававшееся в их семье из поколения в поколение. Ему и самому не давала разгуляться эта дурная наследственность.

– Бульба?

Старикан развернулся ему навстречу, самую малость не потеряв равновесия, но как только увидел Фёдора, лицо его приняло загадочное выражение. Даже не загадочное, а озабоченное… Глаза его шаркнули по сторонам, внезапно он дернулся в сторону, словно прикрываясь от кого-то Фёдором, схватил его за рукав и потянул за угол, прошипев в самое ухо: