Бегемотовы записки - Диана Донатовна Удовиченко

который наконец понял, что напавшее на него существо — живое и настоящее.

— Здравствуйте. Можно мне познакомиться с вашим комаром? — вежливо спросил он и подпрыгнул, демонстрируя недвусмысленное намерение вытащить чиха за хвост.

Пришлось удерживать его, и уводить. Дама ушла в другую сторону, не выпуская любимца из рук.

— Ты можешь мне сказать, кто это был? — спросил собака Бегемот.

— Это была собака.

— Не может быть! Я бы понял.

— И тем не менее, собака. Чихуахуа.

— Слово какое-то неприличное, и поведение тоже, — заметил собака Бегемот.

— Чихуа — очень древние и смелые собачки.

— Комары тоже древние, — надулся собака Бегемот.

Прогулка не заладилась. Собака Бегемот решил разглядеть «комара», и отправился на его поиски. Обшарил все окрестности, но не нашел, и очень расстроился.

— Пошли домой, — сказал он. — Не хочу больше гулять.

Все же недаром заводчики называют чихуахуа «пробником алабая».

Собака Бегемот и День защиты животных

Собака Бегемот и День защиты животных

— Поздравляю тебя с Международным днем защиты животных, — сказала я собаке Бегемоту.

— А от кого их защищают? — поинтересовался собака Бегемот.

— В основном, хорошие люди от плохих.

— Почему же этот день именно сегодня?

— Потому что в честь дня святого блаженного Франциска Ассизского.

— Какая у него сложная кличка! И кто же этот достойный человек?

— Франциск — мой любимый святой. Это тебе не Горгония какая-нибудь, славная только тем, что не мылась. И не Петр с Февронией, которые друг друга обманывали, да после смерти в виде зомби из гроба в гроб перепрыгивали, за что потом и были канонизированы.

— Ну и что он сделал хорошего?

— Франциск Ассизский родился в очень богатой семье, где его неимоверно баловали. Его юность прошла бурно, в веселье и пьянках. Он успел и повоевать, и поучиться. Но потом вдруг плюнул на светскую жизнь, и стал раздавать папины деньги нищим, чего папа категорически не понимал. Тогда Франциск обиделся, и сказал, что его папа вовсе даже господь, а не этот жадный папа. И ушел из дома.

— Ух ты, смело, — сказал собака Бегемот.

— Да. Франциск ухаживал за прокаженными в лечебнице, помогал бедным, восстанавливал разрушенные храмы и часовни. Потом удалился от мира, жил в шалаше, как Ленин в Разливе — только лучше. И к нему народ потянулся. Он создал знаменитый монашеский орден нищенствующих францисканцев.

— Но при чем тут животные?

— Франциск обожал животных. Выкупал телят с бойни, уносил с дороги червяков, чтобы их не раздавили, проповедовал в поле птицам — короче, был первой зоошизой.

— Франциск молодец, будьте, как Франциск, — важно кивнул собака Бегемот. — То есть, нищенствовать не обязательно, а вот животных защищать дело хорошее.

Собака Бегемот и осень

Собака Бегемот и осень

Наступила осень, на улице похолодало, отопления пока нет. Дома тоже стало прохладно. И собака Бегемот отправился на зимовье. Больше его не устраивает ни красивый коврик, ни две теплые лежанки. Даже спальное кресло номер два, в котором собака Бегемот, кстати, уже выкопал солидную яму, больше ему не годится. Лучшее место для зимовки — хозяйская кровать.

Теперь собака Бегемот отдыхает на моей кровати днем, и спит ночью. Самое важное для собакобегемотова обустройства — лечь точно по центру кровати. Не знаю, как он это определяет: не удивлюсь, если собака Бегемот знаком с геометрией, мысленно проводит диагонали и ложится на их пересечении. Главное, собака Бегемот всегда лежит в центре.

Вечером, после выгула, он торжественно укладывается на кровать, и заявляет:

— Спать пора.

— Надеюсь, тебе не мешает свет? Хочу еще почитать.

— Нет, совсем не мешает, — милостиво соглашается собака Бегемот. — Делай, что хочешь, я буду спать.

Сдвинуть собаку Бегемота невозможно, приходится спать там, где есть место. Зато он усыпляюще храпит, это просто настоящая колыбельная. Многие сравнивают бульдожий храп с мужским. Нет, нет и нет. Храп бывшего раздражал меня дико. Собака Бегемот храпит гораздо громче, но в сто раз уютнее и милее.

Когда я засыпаю, собака Бегемот просыпается. Как мафия. И решает, что настало время украсить мой сон, придав неповторимого шарма нашему совместному логову. Собака Бегемот мягко спрыгивает с кровати, и возвращается с подарками. Тут не угадаешь, что он в следующий раз принесет. Это может быть украденное в кухне полотенце, игрушка или обрывок бумаги, которую собака Бегемот терзал накануне.

Сегодня я проснулась от ощущения дискомфорта. Что-то впилось в спину. Исследование показало: я лежу на огрызке груши, которую вечером ел собака Бегемот.

— И зачем ты его принес? — спросила я, отскребая от себя огрызок.

— Не доел и спрятал на черный день, — пояснил собака Бегемот.

— Понятно. Но зачем же в кровать?

— Самое надежное место. Я тебе доверяю, ты не сожрешь.

— Да уж, тем местом, под которое ты подпихнул заначку, сожрать было бы затруднительно, — проворчала я.

— Лучше бы ценила мое доверие, — слегка обиделся собака Бегемот.

— Я ценю. Но теперь постель менять придется.

— Тебе разве трудно?

— Нет, — я поцеловала собаку Бегемота. — Это совсем небольшая цена за твой усыпляющий храп.

Собака Бегемот и похолодание

Собака Бегемот и похолодание

— Подвинься, — сказал собака Бегемот.

— Да куда уже? Ты и так ровно посреди кровати лежишь, а я с краю свисаю. И кстати, ты чего это тут угнездился?

— Потому что мне холодно.

— Да… ты прав. Мне тоже холодно. Ладно, спи со мной. Буду, как средневековая английская леди.

— Это еще почему? — удивился собака Бегемот.

— Они так в замках грелись. Обкладывались лохматыми волкодавами для тепла.

— Да… штук пять лохматых волкодавов не помешали бы, — мечтательно сказал собака Бегемот. — И меня бы тоже согрели.

— С тобой одним уже тесно. Куда тут еще лохматых волкодавов? Погоди.

Я накрыла собаку Бегемота одеялом.

— Так лучше?

— Не особенно.

— И мне тоже.

Я натянула сверху тонкий пледик.

— А так?

— Ничего не изменилось.

— Ладно.

Я прибегла к последнему средству: накинула на нас толстенный плед из натуральной шерсти, присланный в подарок одной доброй читательницей. Плед сразу создал тепловой кокон.

— Вот. Теперь я, как ирландская средневековая леди. Под овчиной.

— Тепло. Но тяжело, — прокряхтел откуда-то из-под горы одеял собака Бегемот.

Утром вышло солнце, и мы отправились на улицу, погреться. Вернулись, и снова замерзли. Включили обогреватель. Звонили дети, жаловались, что им холодно. Они тоже жили под обогревателем, а собака Лёпа жил на кровати между ними, и зверски толкался, возмущаясь неправильной погодой в доме.

Дома действительно напоминали средневековые замки: от стен шел леденящий холод, полы будто были выложены мрамором, воздух радовал зимней хрустальностью. И периодически возникало подозрение,