Сборник 2019 года. Том 7 - Михаил Михайлович Жванецкий

class="p1">Всё это начинается сразу после отпуска.

То есть с первого сентября и до следующего лета.

Как бы мы ни крутили, что бы мы ни двигали, а главное остаётся традиционным, как женское тело!

Всю жизнь я задаю вопросы.

Задам вопрос и любуюсь им.

На ответ не рассчитываю.

Сорняки

Наташа пропалывает:

– Не расти, не расти! А ты – расти… А ты – нет. Нет! Нет!

Почему мы вырываем сорняки?

Их нельзя оставлять.

Они агрессивные, сильные, у них мощные корни, и они забивают слабых, но полезных.

Сорняки – ядовитые.

Рождаются и всходят массами по недосмотру мгновенно.

Необходимо упорно и бесконечно вырывать сорняки.

Ибо бездарности растут сами.

Буйно.

Мы уже лет двадцать не вырываем их из земли.

Забьют они нас.

Борьба с инородцами внутри страны – чистое развлечение.

Они влезли в рынки, в медицину, в банки и мешают нам занять их места.

Человек, бьющий свою жену, хорошо виден на банкете, на балу.

И народ, бьющий в своей стране инородцев, тоже хорошо виден на курортах.

Это развлечение требует всех эмоциональных и умственных сил.

Эти люди не учатся, не изобретают, не работают.

Отсутствие открытий, прогресса, науки в странах, преследующих своих граждан из-за национальности, – и есть результат этой работы.

Вы неискренно спрашиваете, а я должен искренно отвечать?

В Одессе во время спектакля на сцену выскочила костюмерша:

– Воруют!

Актёры побросали свои роли, бросились за ней.

И только один продолжал играть.

То ли у него украсть было нечего.

То ли верил в силу искусства.

То ли думал «чего бежать, уже украли».

Доиграл до конца свои слова, чужие начал…

Один…

Премия – путёвка в санаторий… А как же!

Женщины! Слушайте сюда!

Наблюдайте мужчин только в деле.

Не в одёжке.

Не в беседе.

Не в еде.

Не в танце.

Не в шутке.

Не в спорте.

Поглядите его в работе.

И решайте себе – влюбиться или нет.

Герои-монументы не вечные.

Песок вечен.

Атом вечен.

Мы пересыпаемся.

И создаёмся заново.

Рождаемся, учимся видеть, слышать, говорить.

И, наконец, мыслить.

Быстрее всех исчезают звуки.

Потом – знаки.

Потом – создания.

Потом – произведения.

Потом – мысли.

Мосты между эпохами из самых прочных созданий и произведений.

Их приходится сберегать.

Реставрировать, укрывать.

Этого не требуют мысли и цитаты.

Они в вечном употреблении.

Откуда они взялись, уже неизвестно.

Тигра можно отвлечь огнём, волка – флажком, комара – запахом.

Человека от себя отогнать нечем.

Он привык ко всему.

Беги, если можешь.

Если не можешь, сиди с ним, живи с ним…

Корми его. Одевай его.

А чем ты его привлёк?

Не помнишь?

Чем теперь спасаться?

Если станет хуже, он не уйдёт.

Он тоже станет хуже.

Не поймёшь, что посоветовать.

Объяви, что это ты с ним живёшь.

Что это ты прилип, привык, привязался.

И что тебя уже не отогнать.

И даже когда у тебя закончатся еда и деньги, ты будешь с ним всегда.

И теперь ему надо придумывать, как сбежать.

Может быть, у него что-то получится.

Может быть, он это она.

С возрастом всё меньше женщин мне не нравятся.

Мы попали в такое время.

Некоторые сегодняшние кумиры стали известными через наше отвращение к ним.

Так и не преодолев наше отвращение, накопив известность, они переходят к популярности, как им кажется.

А запах не слабеет.

И все помнят, откуда запах и почему их узнают.

И вдруг совершенно неожиданно среди дождя, в незнакомом месте, без денег и продуктов, оказался я – в хорошей одежде и прекрасном настроении.

Когда я живу, я унижаюсь.

Когда пишу, я свободен.

– Что вы делаете, когда вам говорят: «Вы – талант»?

– Краснел раньше.

У рояля остались родные и близкие.

Сейчас кричат со сцены:

– Не слышу ваших аплодисментов! Не вижу ваших рук!

Скоро будет:

– Не слышу вашего смеха! Не вижу ваших слёз! Не вижу растроганных лиц… Не чувствую волнения в зале! Не желаю слышать молчание!

В исполнителя закладывается текст и реакция на него.

По команде аплодируют, плачут, смеются.

Впечатление от концерта, как впечатление от потраченных денег.

Что остаётся свободному человеку?

Искать собеседника, который сегодня важнее писателя и актёра.

Интересные вопросы мы задаём друг другу:

– Ты поспал, Миша?

– Поспал, не поспал… Главное – больше не хочу.

– Ты поел, Миша?

– Поел, не поел… Ну, поел…

Это ж не тот вопрос. Ты спроси:

– Кушать хочешь?

Тогда я чётко отвечу:

– Да, хочу.

То есть поесть-то я поел, но я хочу ещё.

И ты это почувствовал.

– Да, – мямлишь ты. – Я спешу…

– Понятно, что спешишь, а мне что делать?

– Да, – говоришь ты и думаешь: «Дёрнул меня чёрт спросить!» Не спросить… – Спросил ты хорошо, ты не сформулировал, – говорю я и продолжаю: – Если ты, Изя, честный, то и вопрос твой, Изя, должен быть честным. Вот таким: «Слушай, ты кушать хочешь, Михаил?»

Но! Задавая такой лобовой бронебойный вопрос, будь, Изя, готов к ответу!

Будь грузином, Изя!

Потому что я скажу тебе:

– Да, – скажу, – Изя, – хочу! Вот… Хо… чу… Вот…

– Ноу проблем, – должен ответить ты, изображая радость.

То есть мой аппетит – это твоя радость.

И ты говоришь:

– Я тут знаю одно место. Вот… И мы идём обедать.

Теперь ты видишь, как обернулся твой лёгкий вопрос.

Люди умные, Изя, давно заметили, что, задавая вопрос, ты должен предвидеть… Нет… Хуже и больше… Ты несёшь ответственность за ответ.

Практически отвечать придётся тебе…

Вопрос должен быть заранее сформулирован так, чтобы любой ответ дал тебе возможность устоять.

Если у тебя вертится в голове фраза «ты деньги получил?» – тоже молчи, хотя ты знаешь, что он был в кассе.

Поэтому люди так