Дмитрий Минаев - Поэты «Искры». Том 2

4. ЮБИЛЕЙНЫЙ МОТИВ

(Кому угодно)

Когда сном крепким спал народ,И спячка длилась год за годом…(Тут нужно древний эпизодСравнить с новейшим эпизодом.)

Когда на всех, в ком сила есть,Смотрела Русь в немом испуге…(Поэт обязан перечестьЗдесь юбилятора заслуги.)

Тогда (обеденный певецВстает в порыве вдохновенья)Ты появился наконец!(Сбегают слезы умиленья.)

Как луч из мрачных облаков,Ты вдруг сверкнул, нам дал отвагу!..(Чтоб не забыть своих стихов,Поэт косится на бумагу.)

И вот теперь весь этот залТебя помянет в общем тосте!..(Певец хватает свой бокал,А лоб певца целуют гости.)

5. МОТИВ БЕШЕНО-МОСКОВСКИЙ

Русь героями богата,Словно вылита онаИз гранита и булата,И прихода супостатаНе боится вся страна,Не обдаст врагов картечью,Не покажет им штыка,Но отбросит перед сечьюМолодецкой, русской речью,Просолив ее слегка,Этой речью сочной, рьяной,Крепкой, цепкой так и сяк,Забубенной, грозной, пряной,Удальством славянским пьяной,Едкой, меткой, как кулак.Кто ж противиться нам может?Славянин перед врагомРуку за ухо заложит,Гаркнет, свистнет и положитСупостатов всех кругом.

202. НА УЛИЦЕ

(ЧЕТЫРЕ МГНОВЕНИЯ)

Утро. Весь город от сна просыпается…Люди рабочие всюду бегут.Гул и движение… Кто-то ругаетсяИ… непременно кого-нибудь бьют.

Полдень. Столица как будто наряднее,Взад и вперед экипажи снуют…Треск: на передних наехали задниеИ… непременно кого-нибудь бьют.

Вечер. По улицам газ зажигается,Речи свободней слетают, и кнутКак-то живее в руке поднимаетсяИ… непременно кого-нибудь бьют.

Ночь. Люди спят уже. Время приспело имКончить поденный свой труд,Если же шаг мы по улице сделаем —Там непременно кого-нибудь бьют.

203. КТО ОН?

Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ…Говорит немного,Больше да и нет,Сядет молча, строго,С кипою газет…Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ.

Все его встречали,Но не знал никто,В театральной зале,В клубе у лото.Для него дорогаНе закрыта в свет…Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ.

В дверь у ДоминикаВходит, «Весть» берет…«Вот он! посмотри-ка!..» —Кто-нибудь шепнет.Общая тревога…Опустел буфет…Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ.

Утром в день приемныйЖурналисту онС рукописью скромнойОтдавал поклон,Корчил демагога,Порицал бюджет…Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ.

В зале БенардакиЧтение… народ…Он уж в черном фракеПробрался впередСлушать прелесть слогаИ живой куплет…Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ.

Ночью в час урочныйНачался шпиц-бал,—Как депеша точный,Он уж там — и взялВ кассе у порогаДаровой билет…Кто он? Ради бога,Дайте нам ответ.

Тучи вкруг нависли…В слякоть через мостТруженика мыслиТащат на погост…Поотстав немного,Он бредет вослед…Кто ж он? Ради бога,Дайте нам ответ.

204. «От германского поэта…»

От германского поэтаПеренять не в силах гений,Могут наши стихотворцыБрать размер его творений.

Пусть рифмует через строчкуСовременный русский Гейне,А в воде подобных песенМожно плавать, как в бассейне.

Я стихом владею плохо,Но — клянусь здесь перед всеми —Напишу я тем размеромКаждый вечер по поэме,

Каждый вечер по поэме,Без усидчивой работы,Где сплетутся через строкуВместе с рифмами остроты.

Начинающим поэтамЯ могу давать уроки,Как писать стихотвореньяВ незначительные сроки,

Как писать такие песни(Изучил я ту науку),Чтоб читатель был доволенИ редактор сжал вам руку.

Превосходная манера!..Учит нас прием готовыйВместо шляпы ЦиммерманаНадевать венок лавровый.

Я постиг отлично тайну,Как писать оригинально:Стих начну высокопарно,А окончу — тривиально.

Запою я песню звездам,Вспомню лилий, незабудок,А потом замечу кстати,Что расстроил я желудок.

Расскажу я в песне «к деве»,Как мои объятья жарки,—И при этом ей напомнюПро горячие припарки.

Фимиам куря природе,Я воскликну вдруг: о россы!Все по улицам столицыКурят нынче папиросы.

Заведу я речь о неграх,О Жюль Си́моне, Жюль Фавре,А потом перескачу яХоть к своей кухарке Мавре.

Неожиданно сближаяВсевозможные предметы,Я уверен — о читатель!—Что талант найдешь во мне ты!..

А затем, чтоб журналистыПоднесли мне лист похвальный,Оскорблять я их не стануЭпиграммою нахальной.

Мимоходом не наденуЯ на них колпак дурацкий,Чтоб они меня не звали«Голью нравственной кабацкой».

Целый ряд живых событийОбходя небрежно мимо,Буду брать сюжет из мифовДревней Аттики иль Рима.

И тогда согласным хоромПосреди журнальной свалкиЗапоют мне песню славыВсе скворцы, стрижи и галки.

205. «В кругу друзей у камелька…»

В кругу друзей у камелька           Уселся старичок,И льются речи старика,           Как в поле ручеек.О прошлых днях он вспоминал,           Скрывая тайный вздох:«Друзья! людей я умных знал,           Хоть сам был очень плох.Карамзина я знал, как вас,—           Не счесть его услуг,Хоть Николай Михайлыч раз           Сказал: „ты глуп, мой друг“.В те дни, скажу без дальних слов,           Известность я стяжал:В карикатурах сам Брюллов           Меня изображал.Я сам ходил к Ростопчиной,           Хотя меня потомОна — нельзя ж мешать больной! —           И не пускала в дом.В одном приятельском кругу           С Жуковским говорил:Меня он принял за слугу           И квасу попросил.Меня почтил своим стихом           Сам Пушкин, наш певец:„Люблю тебя, сосед Пахом“… [40]           Я позабыл конец.Меня обедать Дельвиг ждал           И всех смешил до слез:Из хлеба шарики катал           И их бросал мне в нос.Я с Соколовским[41] вместе пил.           Отличный был пиит!Меня однажды он прибил —           Ну, бог его простит.Булгарин! С ним я до зари           Играл однажды в вист…Булгарин, что ни говори,           Был честный публицист.Сам Грибоедов мне сказал,           Вот так же у огня,Что он Молчалина списал           С меня, друзья, с меня!Барон Брамбеус, как родной,           Снимал мне свой картузИ хоть смеялся надо мной,           Но этим я горжусь.Я был и с Гоголем знаком,           Ценю такую роль:Он как-то в цирке каблуком           Мне отдавил мозоль.Когда, хилея день от дня,           Я ездил на Кавказ,Там встретил Лермонтов меня,           Обрызгал грязью раз;Любил трунить и Полевой,           Застав меня врасплох…Всё это люди с головой,           И я пред ними — плох.Панаев был мой ученик,           Хоть говорят враги,Он осмеял и мой парик           И с скрыпом сапоги.Теперь иные времена,           Куда ни погляжу —Везде иные имена           В журналах нахожу,Но я уж стар, почти без ног,           Знакомых новых нет —И даже я достать не мог           Хоть Лейкина портрет».

206. ЛУННАЯ НОЧЬ