Кто виноват? - Владимир Алексеевич Колганов

старика. Да не на удочку, а на монетку медную — она её для приманки на отмель положила. Старик увидел, будто что-то в воде блестит, руку протянул, а рыбка тут как тут — старика хвать за палец.

— Отпусти меня, золотая рыбка, — взмолился старче.

— Как бы не так! — отвечала рыбка. — Сначала поклянись, что старуху бросишь и на мне женишься.

— Да как же я на тебе женюсь? Ведь ты как рыба в воде, а я побарахтаюсь, побарахтаюсь и утопну.

— Так ты, старый дуралей, плавать научись! Кто тебе мешает?

Подумал, подумал старче и согласился — пальца, видать, стало жаль. Лапти и всё лишнее с себя снял и остался в одних исподних. А что, думает, может, и вправду научусь, и заживу тогда, как султан, в своём речном гареме. Шагнул в воду, ещё шажок сделал, потом ещё… и вдруг как ухнет! И душа, и тело — всё под воду ушло и непонятно, как оттуда выбираться будут. Потому что кругом синь непроглядная, только окуньки полосатые да щуки зубастые шныряют. И самое главное, среда обитания какая-то малопривычная — дышать, ну совершенно нечем. Нет, думает старче, это всё мне ни к чему. Еле выбрался на берег, смотрит, а одёжки-то его нету. Глянул туда, глянул сюда — ни рубахи, ни лаптей, одно расстройство. Обматерил старик, как мог, золотую рыбку, которая его как какого-нибудь лоха заморского провела, и поплёлся домой в чём был, благо тут рядом. Приходит — и на тебе! Изба, а вроде бы и не изба, потому что на дверях вывеска: «Заказник по разведению золотых рыбок». И старуха его тут же сидит да черпаком в корыте орудует. Глянул старик в корыто, а там только пескари одни плавают.

— Где ж, — спрашивает, — твои золотые рыбки?

— А ты глаза протри, старый дурень, — отвечает старуха и новую порцию пескарей в корыто выплёскивает.

Подумал старик, поскрёб затылок. А может, и вправду не в позолоте дело и не в содержимом рыбьей головы? Главное, чтоб пасть кусачая была и чтоб старуха с черпаком поодаль стояла. Тогда всякая щука, не говоря уже о карасе, этого пескаря бояться будет.

Только бы пескарь, когда вырастет до неописуемых размеров, старуху не сожрал…

Это был тот единственный, в своём роде уникальный сон, в котором Иван Лукич так и не смог уразуметь серьёзного намёка. Положим, старик — это народ, золотая рыбка — либералы-зазывалы, а старуха — верховная власть. Не надо быть о семи пядей во лбу, чтобы об этом догадаться. Но причём тут пескари, да ещё зубастые?

Только уже потом, после завтрака уединился Иван Лукич в своём кабинете, приказав не беспокоить, и стал прикидывать варианты — кто же из участников трагифарса, свидетелем которого в последние дни он стал, подходит на роль такого пескаря?

«С Пеструхиным всё предельно ясно — типичный служака, такой прёт как танк, не взирая на препятствия. Политикой никогда не увлекался, поэтому будет востребован при любой власти — хоть при коммунистах, хоть при либералах. Чем-то он напоминает роботизированный комплекс, который работает по заданной программе. Может и проглотить кого-то, но без злого умысла — просто потому, что не заметил, как рыбёшка оказалась у него во рту. А в основном питается планктоном.

Трубачёв? Этот женился на дочери крупного чиновника, поэтому все пути были для него открыты. В итоге дослужился до министра, но дальше не пойдёт — не по силам ему кого-то проглотить.

Мясоедова можно сразу выкинуть из списка претендентов на роль зубастого. Кто-то по дружбе или из сострадания приютил его, нашёл местечко недотёпе в коридорах власти, а тот и возомнил о себе невесть что. На самом деле, жалкая личность, типичный подкаблучник, однако своего не упустит, если на этом настоит жена. Но даже если она будет требовать, чтобы кого-то проглотил, результат более, чем очевиден — съедят именно его и не подавятся.

Судыкин, как и многие чиновники такого ранга, напоминает гастролёра — приехал, чтобы заработать себе, чадам, домочадцам на безбедную жизнь. Похоже, получил то, чего хотел, а дальше оказался как бы на распутье — то ли рискнуть, то ли поостеречься, удовольствоваться тем, что есть? И кое в чём он прав — не рассчитав своих сил, ненароком можно подавиться и в итоге дорога предстоит не в Кремль, а на Ваганьково. Это если не поможет промывание желудка.

Кандидатуру Мудрикова даже не стоит обсуждать — как был бухгалтером, так им и остался.

А вот Забродин — очень интересный персонаж. В бизнесе толком ничего не получилось, поэтому ударился в политику. Кому только ни присягал! И наконец-то получил солидный пост — теперь держит Думу в ежовых рукавицах, не терпит ослушания, действуя по принципу: шаг влево, шаг вправо считается изменой Родине. С таким даже в одном лифте находиться небезопасно, поскольку сразу учинит допрос: ты за кого голосовал на выборах — за них или за нас? Не так ответишь — придётся подниматься по лестнице пешком. Но вряд ли народ его на выборах поддержит».

В общем, не нашёл Иван Лукич однозначного ответа на вопрос: кто самый зубастый из этих персонажей? Вот если бы довелось ему присутствовать на тайной вечере, состоявшейся накануне где-то на Рублёвке, не пришлось бы ломать голову, пытаясь разобраться, что да как. Здесь были знакомые всё лица — премьер-министр Пеструхин, глава правящей партии Мясоедов, спикер Госдумы Забродин и два министра, глава Минфина Мудриков и глава Минпромторга Трубачёв. На повестке заседания стоял один вопрос: как дальше жить в таких условиях? Первым слово взял премьер-министр:

— Так что делать будем, господа хорошие? Неужели процветанию пришёл конец и придётся пояса затягивать? Ваше мнение, Кондрат Васильевич.

— Да что тут говорить? — отвечал спикер. — Работать стало совершенно невозможно. Прежний-то не глядя всё подписывал, только спросит: «Мои пожелания учли?», мы ему: «А как же!» И больше никаких вопросов. Ну а теперь приходится каждую запятую выверять, не дай бог, буковку пропустим, он нам сразу от ворот поворот.

— Истинная правда! — поддержал глава Минфина. — Словно голытьба какая-то на него батрачим, никакого уважения к заслуженным работникам.

— Вот-вот! А меня с моей-то язвой захотел отправить прямиком на фронт, — глава Минпромторга для наглядности обнажил живот, вызвав сочувственные возгласы собравшихся.

И только Мясоедов поначалу не понял, что к чему:

— Так войны-то вроде нет.

Пеструхин поспешил на помощь:

— Антон Евгеньевич, дорогой! В том-то и дело, что нам это ни к чему. Для того и собрались тут, чтобы найти способ выхода из кризиса… Так какие будут предложения?