В погоне за убежищем - Коулc Кэтрин

Я фыркнул:

— Да ты и в метель на медведя кинешься и все равно успеешь печеньки испечь.

— Про печеньки не забывай, — крикнул Джерико от одного из тату-кресел, нанося изящные лотосы на руку симпатичной рыжеволосой клиентки.

Джерико был со мной с первого дня, как я открыл студию. Вместе мы вырвались из-под контроля Reapers и за это я обязан Трейсу. Он достаточно напугал мотоклуб, чтобы они держались от нас подальше. Постоянная слежка у их клуба им сильно мешала, и, чтобы от нее избавиться, они согласились отпустить нас и свернуть подпольные бои.

— Только печеньки и держат тебя на работе, — бросил я, проходя к своему месту.

У меня была отдельная комната в глубине, но я предпочитал работать в общем зале — видеть, что происходит и кто заходит.

Бэр скрестил руки на бочкообразной груди:

— Магазин бы развалился без меня.

Он был прав, и мы оба это знали, даже если его систему порядка никто не понимал.

Я достал карандаши и блокнот, устроился в кресле и принялся рисовать эскиз для продолжения рукава. Клиент дал пару значимых для него ориентиров, а дальше — полный карт-бланш. Так я любил работать: взять основу и воплотить ее в своем стиле. Когда тебе доверяют — это важно.

— Прист, поедем вечером в Haven побоксировать? — спросил Джерико, не отрываясь от работы.

Мне дико хотелось в ринг. Даже без подполья единоборства оставались одним из немногих мест, где я чувствовал себя по-настоящему свободным. Мои три кита: искусство, ММА и Фэллон.

Карандаш скользил по бумаге, выводя тонкие линии:

— Не выйдет. Семейный ужин.

Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Не Джерико — он был слишком сосредоточен. Не Бэр. Значит, рыжая.

— Вы ведь Кайлер Блэкууд? — ее голос подтвердил догадку.

Я взглянул мельком:

— Он самый.

Глаза у нее загорелись, зелень в них заискрилась:

— Я пыталась записаться к вам, но сказали, что очередь на полгода вперед.

— Пожалуйста, — отозвался Бэр.

Блядь.

Джерико оторвал машинку от ее кожи:

— А я кто? Сушеная селедка?

Она рассмеялась и послала ему влюбленный взгляд:

— Никогда.

Напряжение внутри чуть спало. В тату приходили разные люди. Одни ценили искусство, другим нужен был адреналин, третьи хотели увековечить потерю или событие. А были и те, кто приходил ради кайфа от самой атмосферы. Эта рыжая явно из последних.

Я снова погрузился в рисунок, но в зале послышались шаги.

— Вот ваш набор для ухода. Все по инструкции. Если кожа покраснеет или станет горячей — сразу к врачу, — говорила Пенелопа, провожая женщину средних лет с новой перегородкой в носу.

— Спасибо, Пен, — отозвалась та.

Пенелопа обняла ее, разноцветные волосы — розовые, сиреневые и голубые — мягко качнулись.

— Берегите себя.

Пока женщина расплачивалась, Пенелопа повернулась ко мне, оценивающе глянув:

— Ты устал.

А что нового? Мои демоны последние месяцы давили сильнее обычного. А после того, что недавно пережил Трейс из-за своего урода-отца, все только усугубилось. Порой казалось, что я каждую ночь воюю с ними насмерть.

Перед глазами вставало, как отец шел на меня с ножом. В ушах — голос матери, крутящийся по кругу:

— Никчемный. Все, к чему ты прикасаешься, ты ломаешь.

— Все нормально, — процедил я сквозь зубы.

Пенелопа фыркнула:

— Принести тебе поесть?

— Уже поел с Фаллон.

Ее губы чуть дрогнули — совсем немного, но я заметил. Как замечал и ее ненавязчивые намеки. Никогда ничего откровенного, и я всегда давал понять, что двери в ту сторону для нее закрыты. Но она, похоже, так и не поняла.

Джерико поднял голову от лотосов, над которыми работал, борода блондина блеснула в свете ламп:

— А почему ты мне никогда не предлагаешь поесть?

— Потому что у меня есть хоть капля вкуса, — парировала Пенелопа.

— Разбиваешь мне сердце.

Она только покачала головой, но с улыбкой:

— Пойду возьму что-нибудь в The Mix Up. Скоро вернусь.

Она вышла вместе со своей клиенткой, и тут воздух прорезал рев мотоцикла. Сколько бы времени ни прошло, этот звук всегда заставлял меня напрячься, пока я не знал наверняка, что байк свой. Я развернулся в кресле и поморщился, заметив его в окне. Узнал сразу.

Череп в кольце пламени — настолько пафосно и избито, что у меня скрутило губу. Но дело было не только в этом. Это значок Reapers. А маленькая эмблема на баке говорила, что мотоциклист — их боевик. И я знал его слишком хорошо.

Колокольчик звякнул, когда в дверь вошел Орен:

— Добрый день.

Я уставился на человека, которого когда-то считал другом, но понял, что он им никогда не был:

— Зачем пришел?

Он пожал плечами, кожаная жилетка скрипнула:

— Соскучился по вам, ублюдкам. Что, нельзя зайти поздороваться?

— Нет. — Ответ был коротким и окончательным. Он потерял это право в ту ночь, когда пытался помешать Джерико позвонить в полицию, а я едва не сдох на этом чертовом ринге.

Карие глаза Орена сузились. Он повернулся к Джерико:

— Он теперь и за тебя отвечает?

Джерико взглянул на него и снова опустил голову к работе:

— В этом случае — да.

— Ладно. Хотел предложить тебе возможность. Президент собирает бой. Призовой фонд — сто тысяч. Думал, может, захочешь участвовать.

В животе похолодело. Значит, бои не умерли, как я надеялся. Или снова набирают обороты. Для Reapers это чертовски рискованно.

— Пас, — отрезал я.

— Аналогично, — добавил Джерико.

Губы Орена стянулись, складки по бокам рта стали похожи на цепочку скобок:

— Тебе стоило бы гордиться, что он тебя позвал.

Теперь фыркнул я:

— Гордиться тем, что он хочет снова втянуть нас в ту же грязь, из-за которой нас арестовали? Из-за которой меня чуть не убили? Спасибо, но нет.

Орен сделал шаг ко мне:

— Запомни, ты сам сделал этот выбор.

— Парень, — подал голос Бэр с ресепшена, — убирайся, пока я на тебя Трейса не натравил. Или, что хуже, сам не взялся.

Орен метнул в его сторону злой взгляд:

— Думаешь, я испугаюсь какого-то уикенд-воина? Смешно.

Бэр даже бровью не повел:

— Настоящего мужчину определяет не количество глупостей, в которые он влез. Запомни это — пригодится.

Взгляд Орена скользнул по залу:

— Могли бы быть друзьями клуба. Запомните это тоже. — И он вышел, запустил двигатель и укатил.

— Блядь, — пробормотал Джерико, откладывая машинку.

— Он только языком чешет, — успокоил я его.

Хотя сам в этом не был уверен. Орен изредка появлялся, чтобы поддеть нас. Казалось, это было больше от скуки или одиночества. Но он никогда прежде не предлагал вернуться или драться. Значит, что-то изменилось.

Воспоминания о том времени полезли в голову, цепляясь ледяными когтями: