Генералиссимус Суворов - Раковский Леонтий Иосифович

– Хлеб-соль, ребятушки! - соскочил с коня Суворов.

– Хлеба кушать, отец!

– Милости просим!

– Вы что это хлебаете?

– Тальянский суп, ваше сиятельство!

– А ну-ка, дайте попробовать!

Суворов взял у ближайшего егеря ложку, зачерпнул воды. Не без удовольствия хлебнул одну ложку, вторую, третью… (Хотя Александр Васильевич был в белом легком костюме, но жар палил, без конца хотелось пить.)

– Извольте сырку, ваше сиятельство, с ним вроде лучше…- протянул один из егерей кусок сыру. Суворов отломил половину.

– Благодарствую!

Передал ложку егерю. Доедая сыр, влез на коня:

– Теперь сыт. Совсем сыт, помилуй бог! Француз уж недалече. У него в провиантских магазейнах разного добра полно. Добудем приправы к итальянскому супу!

Он поехал к казаку Ванюшке, который остался на дороге ожидать Александра Васильевича. Суворова уже разыскивали Багратион, Горчаков и Аркадий.

Аркадий весь цвел: ему было все интересно, все ново. Он сидел на прекрасной лошади. Вместе с ними ехал венгерский гусар. Своей ярко расшитой курткой и высокой шапкой он выделялся среди русских.

– Ваше сиятельство, гонец от Меласа. Макдональд теснит австрийцев к Сан-Джиованни,- сказал Багратион, предваряя доклад гусара.

– Казачьи полки - на конь! Князь Петр и ты, Андрюша,- со мной. Авангард сдай великому князю. Розенбергу - пусть спешит. Пусть пройдет сквозь австрийские войска вперед!

И, хлестнув плетью коня, он уже помчался вперед, туда, где на лугу табунились казачьи сотни.

"Вот тебе и отдохнули",- думал Суворов. Но спешить было необходимо: Макдональд и без того имел численный перевес над войсками Суворова. Приходилось напрягать последние силы.

V

Барон Мелас, невыспавшийся, измученный жарой и треволнениями последних полутора суток, едва сидел за столом. Он то безнадежно смотрел на разостланную перед ним на столе карту, то с тревогой поворачивал голову к настежь раскрытому окну. Голова была совершенно седая и по-старчески немощно тряслась.

В окно летели частые перекаты ружейной пальбы и гром пушек. Было безветренно, но в окно тянуло запахом пороховой гари - жаркий бой шел в полумиле, у деревни Сармата.

Французы наседали с самого утра.

Вчера вечером генерал Отт прислал к Суворову гонца с тревожным известием: Макдональд обрушился на него всеми своими силами. Шеститысячный отряд Отта, конечно, не смог удержать втрое сильнейшего врага. Австрийцы отступали за реку Тидоне.

Суворов приказал Меласу с австрийским авангардом идти на выручку.

Когда сегодня в десять часов утра Мелас подошел к Сан-Джиованни, войска Отта в панике отходили к Сармате. Если бы не пересеченная местность, не эти виноградники, заборы и речонки - ничто не могло бы задержать солдат. Но так волей-неволей их бег замедлялся естественными препятствиями.

В это время, к счастью, и подошел авангард Меласа. Войска Отта подбодрились и прекратили отступление.

Мелас поставил на шоссе за деревней Сармата батарею из восьми орудий. Австрийцы стояли за рвами, наполненными водой,- недавно шли проливные дожди, и все глубокие канавы были полны.

И вот уже четыре часа подряд Мелас выдерживал яростные атаки французов.

Прибыв в Сан-Джиованни, Мелас тотчас же послал к Суворову адъютанта с запиской. Хотя деревня Сармата еще была у австрийцев и от Сан-Джиованни, где сидел Мелас, до Сарматы - добрых полмили, но Мелас написал, что французы теснят их к Сан-Джиованни. Он считал, что пока гонец доскачет до Суворова, так в действительности и окажется.

Мелас вообще смотрел на создавшееся положение очень мрачно. Действия Суворова удивляли его. Он никак не понимал этой суворовской стратегии.

Вчера ночью, когда стало известно, что Макдональд идет с большими силами наперерез русско-австрийским войскам, фельдмаршал отдал новый приказ по армии. В нем всего три пункта. Первый пункт Мелас помнит наизусть. Мелас не мог вспомнить о нем без улыбки:

"Неприятельскую армию взять в полон!"

"Хорошо сказать - взять в плен! Дай бог самому избежать плена на старости лет!"-думал Мелас.

И весь приказ, все три пункта написаны в таком победном тоне. В нем говорится только о том, как казаки будут колоть, а французы - кричать пардон.

"С пленными обходиться милостиво… Музыке играть…"

Мелас покачал головой.

"Не слишком ли рано играть музыке?"

Ему казалось: дела союзников сейчас таковы, что остается только ретироваться.

Мелас, получив от Суворова приказ спешить на выручку Отта, спросил безо всяких шуток у главнокомандующего:

– А куда же отступать?

– В Пьяченцу! - ответил Суворов. Папа-Мелас посмотрел на фельдмаршала: шутит? Фельдмаршал и не думал шутить. Он смотрел властно и без улыбки.

В Пьяченцу отступать, к сожалению, уже поздно: в Пьяченце Макдональд.

Но Мелас был в любую минуту готов к отступлению: у крыльца стояла наготове карета с парой прекрасных лошадей, кучер дремал на козлах. Пол-эскадрона драгун - личная охрана барона Меласа - ждал во дворе. Они сидели в тени деревьев и дома, набив карманы ворованными в сан-джиованнских садах фруктами, ели и перемигивались с итальянками, спрятавшимися от военной грозы в погреба и подвалы.

Мелас с тревогой ждал, когда французы соберут силы и ударят вновь: отряд Отта и авангард, который привел барон Мелас, разумеется, не могли долго удерживать такого противника.

На беду еще не подходили и главные силы союзников. Мелас послал двух адъютантов - майора и ротмистра - на чердак дома. У самого Меласа не хватило бы сил взобраться туда. Адъютанты в зрительную трубу барона следили за боем и время от времени доносили ему. Слуга барона, ефрейтор, курил в прихожей, готовый прийти на зов господина.

Шел уже третий час пополудни. Адъютанты сверху давно что-то не сообщали ничего нового.

Папа-Мелас, опершись на руку, незаметно вздремнул.

Его разбудил поспешный топот шагов. Звеня шпорами и саблей, скатился вниз по лестнице ротмистр.

– Что там?

– Французская пехота обходит с двух сторон Сармату. Кавалерия строится на шоссе!

"Началось!" - подумал Мелас,

Он в тревоге поднялся со стула. Руки машинально свернули карту, надели треуголку. Беззвучно шевеля гулами, точно жуя что-то, Мелас пошел из комнаты.

Австрийские пушки гремели чаще прежнего. Похоже было на то, словно кто-то выбивает за деревней Сан-Джйованни ковры.

И вдруг сквозь раскаты пальбы донеслись крики французов.

Мелас, поддерживаемый слугой и адъютантом, сел в карету. Драгуны поспешно садились на коней.

Мелас сгорбился в карете. Поворотив голову набок, прислушивался.

Пушки разом умолкли. Мелас понял: кавалерия все-таки доскакала, батарея погибла!

Мелас повернул голову и недовольно, нетерпеливо глянул на крышу дома:

– Что он там?

Ждать не пришлось: с чердака с зрительной трубой в руке стремглав летел майор:

– Батарея в руках французов! Генерал Надасти отступает из Сарматы!

– Садитесь! - поморщился Мелас.

Катастрофа была налицо: сейчас, побежит авангард и отряд Отта, а навстречу им идет вся армия, и паника, конечно, передастся ей!

Не успел майор сесть в карету, как вдруг не от Пьяченцы, откуда шли французы, а с противоположной стороны, от Страделлы, сзади, раздался потрясающий рев - "ура!"

Мелас откинулся назад.

"Обошли с тыла! Плен! Позор!"

Краска залила его старое, дряблое лицо.

Но в это мгновение по улице, точно ураган, понеслись сотни всадников. В столбах поднятой пыли перед Меласом замелькал целый лес казачьих пик, казачьи бороды и широко раскрытые рты, кричащие "ура".

"Ура" гремело, удаляясь к Сармате.

"Казаки. Суворов. Спасены!" - облегченно подумал папа-Мелас и стал поскорее вылезать из кареты: увидит фельдмаршал Суворов - засмеет!

VI

Только тут, на виду у неприятеля, на сан-джиованнских полях, выстраивалась подходившая, измученная непосильным переходом русская пехота. Люди не могли отдышаться, все были мокрехоньки, точно не бежали по шоссе, а шли вброд через реку. Этот последний переход от Страделлы до Сан-Джиованни был самым мучительным.