Свора певчих - Даша Игоревна Пар

– Там больше нет огня и красного марева. Мир меняется, в него возвращаются причудливые краски. Опасные. Радиоактивные, – бормотала она, отмахиваясь от рук мачехи.

Простоволосая Реми в одной ночнушке выскользнула из-под одеяла и ринулась к зеркалу, обхватывая раму руками.

Эта гостевая спальня, выхоленная и без домашнего уюта, была временным пристанищем, поэтому вещи валялись кое-как и повсюду, демонстрируя истинное настроение своей хозяйки, позабывшей, а может никогда и не знавшей, что такое собственный дом.

Углядев в зеркале отражение, увидев что-то тёмное, как пролитые капли, на своём теле, её зрачки расширились, и она немедленно потребовала Рене удалиться. Он, не понимая, в чём дело, но получив клятвенные заверения, что всё в порядке, ушёл. А Инга осталась. Она и стала наблюдателем, оценщиком и присяжным.

– Нет, дорогая, твоя кожа удивительно бела и нежна, и даже родинок – раз-два и обчёлся! Что бы там тебе не привиделось – это всего лишь сон, в явь не пролившийся.

Однако по глазам женщины было видно, как та переживает. Она приехала, чтобы помочь Реми подготовиться к Опере. Не зная, что Константин уже позаботился о подходящем наряде, привезла одно из старых облачений Алисии. И захватила парочку горничных, чтобы те нарядили девушку, создавая прелестный образ молодой сэвы, впервые идущей в Аллейскую оперу.

– Значит, тебе эти сны снятся с самого детства? – задумчиво протянула она, когда закончился завтрак и утренний моцион, и началась подготовка к выходу.

Инга нежно расчёсывала блестящие волосы Реми, аккуратно прикладывая локон к горячим щипцам, создавая глубокие волны. А сама девушка неотрывно смотрела в зеркало, разглядывая несколько чёрных капель на щеках, похожих на слёзы, невидимые никому, кроме неё. Она разглядела их и на радужке. И на пальцах рук, и в ложбинке грудей, и у основания шеи. По правде сказать, их было больше, но почти все скрывались под одеждой.

– Рене считает, что они – отражение кошмара детства, когда нас разлучили. Воспоминания о пожаре. Но я так не считаю. Слишком странные. Слишком живые. Будто и правда во сне отправляюсь куда-то ещё.

Инга неудачно дёрнула рукой, обжигаясь. Прошипев сквозь зубы проклятье, она положила щипцы на металлическую поверхность у стойки зеркала, а сама приложила к ожогу смоченное полотенце. Повезло, ожог был совсем крошечный и не доставил много боли. Женщина покачала головой.

– Он не говорил, что в детстве его тоже мучали кошмары об аде? – протянула она, возвращаясь за спину Реми, вновь разогревая инструменты. – Ему снилось, что он летает среди морликаев, как птица, и они его не трогают. С возрастом Рене перестал кричать по ночам и больше не говорил об этих снах, но… может они всё ещё навещают его?

Реми вздрогнула. Шальная мысль царапнула нервы, воскрешая их разговор, когда он впервые узнал об её снах. Кажется, он что-то такое говорил. Кажется, она тогда слишком устала, чтобы прислушиваться. Но… может всё серьёзнее, чем она думала? Может эти сны как мистическая песнь из иного мира, призванная что-то сделать с ними?..

– Не кусай губы, – легонько ударив по плечу Реми, отвлекла её Инга. Мачеха закончила с причёской и теперь уложила волосы сверху, скрепляя невидимками и воском, чтобы они подольше сохраняли форму.

Она помогла Реми подняться, и они перешли к шёлковому платью, расшитому бисером и кружевами поверх нежнейшей ткани. Натянув его, девушка почувствовала, как приятно шёлк холодит разгорячённую кожу и поняла, насколько она взволнована. Впервые оказаться в Опере, да ещё и в столичной, и в компании Кости!

Она увидит императора, услышит воочию ангельское пение и почувствует на себе мощь сэвских голосов. Разумеется, во все года, отец с братом водили её в церковь во время летнего солнцестояния, где собирался и стар, и млад, готовясь услышать, как по небу пронесётся ангельский глас. Во всех концах света звучала песнь и не было уголков, куда бы она не доходила, куполом ложась на небесный свод, защищая планету от яда междумирья.

– О! Как же ты прелестна! – восхитилась Инга, заламывая от чувств руки у груди, и с затаённой любовью глядя на Реми. – Как жаль, что Алисия тебя не видит. Она была бы счастлива узреть, в какое чудо выросла её дочка! Знаешь, когда вы были маленькие, она не отходила от вас ни на минуту, в отличии от многих других дворянок, она хотела быть рядом с вами, не нанимая нянек и гувернанток. Так она вас любила. РеРе! Так подзывала, когда вы буянили в детской.

Инга чувственно улыбнулась, чуть прикрывая глаза от нахлынувших воспоминаний. Её рука гуляла по воздуху, выводя какой-то мотив, а сама она почти плакала.

– Ты очень её любила?

Женщина очнулась, сморгнула непрошеные слёзы, и её улыбка стала шире, высветляя худое лицо.

– Ближе Али, у меня никого не было. Мы мечтали, что всегда будем вместе. Что я обрету счастье, и наши дети будут расти рядом, – женщина присела на пуфик, складывая руки на коленях, продолжая любоваться красующейся Ремией. – Ты так похожа на неё. Нет, не характером, внешностью. Просто одно лицо!

Смутившись, Реми вернулась за дамский столик, наклоняясь к зеркалу.

– Вы верите словам Романа? – осторожно спросила она, пока Инга заливалась соловьём, вспоминая, как Алисия играла на пианино, всё обещая когда-нибудь устроить концерт собственного сочинения.

Она так хорошо и чудесно пела, что птицы, прилетавшие под окна, всегда подпревали ей, а потом разносили её мотивы по улицам, и даже гуляя в парке, можно было услышать, как они повторяют за ней. Осёкшись, Инга нахмурила лоб, как бы между делом разглядывая покраснение на руке.

– Не верю, – твёрдо заявила женщина. – Твоя мама была замечательной и честной девушкой. Она ни за что бы не осквернила брак подобным деянием. Роман слишком горевал об утрате, вот и попытался так изгнать из себя эту любовь. Не принимай близко к сердцу.

– А как же близнецы? Я говорила, что…

– Не думаю, что люцианиты действительно способны на нечто подобное. Разве только обратившись к своему отцу, предателю и лжецу, Люциану. Но ведь это сказки, дорогая. Где бы он ни был, отец не отвечает своим потерянным деткам.

* * *

Инга отъехала как раз к моменту, когда на пороге дома возникли братья Сычёвы. Оказалось, Костя предусмотрел и это – чтобы Реми было спокойнее, рядом с ней будут те, кому она доверяет. Так и откомандировал ребят с внешнего контура на охрану своей спутницы.

Разумеется, братья были и довольны новым поручением, и нет. Быть со своими, и как все стоять на страже безопасности императорской семьи, – не равно тому, чтобы